Ник Кайм - Бойся чужаков

— Каменные Медведи! — закричал солдат.

— Настолько суровы, что могут жрать камень и срать щебнем! — завопил другой.

Радостные крики и смех прекратились, когда вниз по лестнице поспешно сбежал кадет.

— Комиссар Тирзат передает вам поздравление, — он отсалютовал Джептаду. — Пожалуйста, составьте свой доклад, чтобы вокс-сержант передал его вместе с докладом комиссара.

Джептад кивнул.

— Сержант?

Биньям кивнул в сторону реаниматрекса.

— Мне только надо глянуть эту штуку.

— Санитар, — Катмос покосился на Матэйна, — людям пора укладываться.

Джептад направился к лестнице, а Биньям подошел к операционному столу.

— Это чтобы развлекать себя, когда заснуть не можешь? — притворяясь, что осматривает реаниматрекс, он передал Катмосу какого-то незаконнорожденного потомка карманного инфопланшета и ручного пиктера.

— Загляни попозже и увидишь, — хирург кивнул в сторону кладовок у лестничного колодца в задней части подвала. — Только не вмешивайся. И спасибо за это.

— Что б ты без меня делал? — Биньям неторопливо отправился вслед за спешащим прочь лейтенантом.

Посмотрев, как младшие хирурги проверяют состояние раненых, Катмос пошел в кладовку, где они свалили весь хлам из остальной части подвала. К тому времени, как он расчистил пространство под два стула, появился Матэйн с полной сводкой за день.

— Еще девять мертвых, восемнадцать раненых, — санитар выжидающе посмотрел на любопытным образом модифицированный инфопланшет, экран которого был едва с ладонь Катмоса. — Так для чего это?

— Кто имеет наибольший риск пострадать от боевого шока среди тех солдат, кто завтра сможет сражаться?

Из тех его товарищей, которым приказали удерживать эту крепость, невредимой осталась едва ли половина. Катмос думал, сколько из них завтра оцепенеют, ошеломленные страхом, воспоминаниями о бойне, которую они уже увидели, или просто невозможностью задачи, поставленной перед ними? Пока их не разорвут тираниды или свалит выстрел комиссарского пистолета?

Матэйн подумал.

— Отарен.

— Приведи его сюда.

Катмос включил инфопланшет и улыбнулся, видя, как разноцветные огоньки закружились на черном экране. Он быстро установил параметры этой простой игры.

Матэйн открыл дверь хранилища и указал на стул.

— Гвардеец, сядь, пожалуйста.

Отарен опустился на сиденье. Его туловище было обмотано повязками.

— Сэр?

— Докладывай, гвардеец, — по-деловому сказал Катмос. — Скажи мне, что конкретно произошло с тобой сегодня.

— Я обслуживал мортиру, — неуверенно сказал Отарен.

Катмос сел на другой стул.

— Ты был близко от ворот, когда их пробили?

Теперь он узнал молодого человека. Он чуть не стал второй жертвой того высокого тощего тиранида, которого убил комиссар.

— Тальвит, он был моим товарищем по расчету, — окруженные белизной глаза Отарена глядели прямо сквозь Катмоса, видя лишь кошмары. — Оно съело… оно съело…

— Гвардеец! — Катмос хлопнул в ладоши. — Посмотри на меня.

Отарен с трудом вырвался из ужасного воспоминания, хотя и не мог прекратить дрожь, колотившую его.

— Встань.

Не задавая вопросов Катмосу, Матэйн накинул сенсорное покрывало на стул Отарена.

— Теперь сядь.

Гвардеец тупо повиновался, и Катмос протянул ему переделанный инфопланшет.

— Отарен, я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем, что случилось, обо всем, чего ты боялся и что чувствовал. Но, когда ты будешь это делать, ты должен играть в звездолов, — он потянулся к нему и сделал двойной щелчок по экрану. — Как тогда, когда ты был еще детенышем.

— Сэр? — гвардеец не знал, что и думать.

Звездолов запищал с упреком. Отарен не смог повторить последовательность огоньков, нажимая на экран пальцем.

— Просто сделай это, солдат, — строго сказал Катмос.

Въевшаяся в Отарена привычка повиноваться заставила его постучать по экрану. Желтый вверху, синий слева, зеленый справа, синий слева — этот застал Отарена врасплох, когда он ожидал следующий огонек внизу экрана. Наверху вспыхнул красный — Отарен едва успел удержаться. Красный — цвет опасности, нажми на него, и игра закончится. Огоньки ускорились — зеленый, оранжевый, фиолетовый — разбежались по углам, и каждый нужно было нажать один раз, прежде чем вспыхивал новый. Белый требовал двойного нажатия — это была сама звезда.

— Расскажи мне обо всем, что случилось, — повторил Катмос. — Нет, не прерывайся. Продолжай ловить звезды.

Отарен сглотнул.

— Мы с Тальвитом стреляли из мортиры.

На этот раз ему удалось выговорить на несколько предложений больше, прежде чем ужас комом встал у него в горле.

Сигнальные лампочки сенсорного покрывала горели красным. Матэйн шагнул вперед, но Катмос отстранил его, подняв руку.

Звездолов настойчиво загудел. Отарен моргнул и сфокусировался на экране.

— Извините, — промямлил он.

— Перезапусти игру, — настоял Катмос.

— Мы стреляли из мортиры, — по-собачьи повиновался Отарен, тыча в экран негнущимся пальцем. — Рейнас был наводчиком, он стоял на стене.

Катмос не запомнил, сколько фальстартов и репетиций им понадобилось. Но в конце концов Отарен наконец смог выдержать воспоминание об ужасной смерти Тальвита. Огоньки сенсоров все еще светились янтарно-желтым, но волны паники в мозгу утихли, как и бешеное сердцебиение и потоотделение. Голос молодого человека был ровным, взгляд прикован к звездолову, палец уверенно следовал за мигающими огнями.

Устройство признало его успех, издав приятный звон. Отарен поднял взгляд на Катмоса и свободной рукой вытер слезы с щетинистых щек.

— Сэр?

— Очень хорошо, гвардеец, — Катмос улыбнулся и забрал звездолов. — Теперь иди, поспи немного.

Матэйн стоял за стулом, внимательно разглядывая сенсоры. Повернувшись, он застыл — весь внимание. В дверях стоял Тирзат.

— Санитар, — отрывисто сказал комиссар. — Проводи пациента к его матрасу.

Матэйн неуверенно посмотрел на Катмоса.

— Иди, — кивнул хирург.

Когда Матэйн вывел Отарена, Тирзат вошел в хранилище и закрыл дверь.

— Что это было?

— Тело уже полечили, а это — лекарство для ума, — заговорил Катмос с большей уверенностью, чем на самом деле чувствовал. — Как сказал лейтенант, тираниды лишены разума. А мы нет.

— Какой-то несанкционированный псайкерский трюк? Лишу звания, если так, — предупредил Тирзат с более чем обычной неприязнью к псайкерам.

— Проверьте записи обо мне. У меня нет и намека на психический потенциал, — Катмос поднял звездолов. — Это вариант одного старого приема моей матери.