Филип Фармер - Больше чем огонь

Мраморный обломок вылетел, вращаясь, из его руки. В ту же секунду тоан упал на колени и чуть подался вбок. Но камень, которым Кикаха метил в грудь, далеко уклонился от цели и ударил Рыжему Орку в голову прямо надо лбом. Тоан рухнул, выронив кинжал. Глаза и рот у него раскрылись; он не двигался.

Кикаха поднял кинжал, посматривая своим единственным глазом на властителя. Потом пнул лежащего сапогом. Тело шевельнулось, но лишь от удара.

Кикаха склонился и стащил с поверженного врага штаны. Схватил его за яйца и взмахнул ножом. Он сможет съесть их сырыми. Правда, он еще не решил, стоит ли. Но, несмотря на изнеможение, ярость все еще бурлила в нем. Этот тоан должен пережить ту самую участь, какую он уготовил своему противнику.

В ушах раздался голос Манату Ворсион:

— Кикаха! Не делай этого! Ты лучше его! Ты не такой дикарь, как он!

Кикаха поднял голову и глянул здоровым глазом на Великую Праматерь. Она сидела в воздушном катере, но видел он ее неясно. Здоровый глаз был не очень-то здоров.

— Черта с два не такой! — возразил он. Собственный голос, казалось, доносился до него издалека. — Смотри!

Он сделал это одним махом. И тут же все вокруг завертелось, отлетев куда-то вдаль, и черная пустота, прихлынув, заполнила собой пространство.

Раны Кикахи зажили, а в глазнице вырос новый глаз. Этот процесс длился сорок дней, и сначала глаз был похож на тошнотворное осклизлое желе. Но потом стал не хуже прежнего.

Кикаха сидел на краю монолита, на котором стоял дворец бывшего властителя здешнего мира Вольфа, и время от времени прикладывался к выточенному из кварца кубку, наполненному пурпурной жидкостью. Он смотрел на зеленое небо, желтоватое солнце и просторную панораму внизу — уникальную среди множества вселенных.

Дворец стоял на вершине массивного каменного монолита, венчавшего планету, созданную в форме Вавилонской башни. Монолит вздымался в центре круглого континента под названием Атлантида. Тот, в свою очередь, возвышался посреди еще более обширного монолита — яруса Дракландии. Под ним простирался громадный ярус, названный Кикахой Америндией, его любимый материк. Еще ниже находился ярус Океана. Если встать на его краю, то увидишь перед собой одно лишь пустое пространство, заполненное воздухом. А если спрыгнуть вниз, то падать пришлось бы долго-долго. И где закончилось бы это падение, Кикаха понятия не имел.

Теоретически, если смотреть в очень мощный телескоп, в ясную погоду можно было разглядеть самый нижний ярус, то есть выступающую его часть. Но Кикаха был доволен и тем видом, что открывался у него перед глазами.

Анана пережила крушение дворца, но, когда ее вынесли из камеры через пять дней после нападения Хрууза, она была серьезно ранена и сильно обезвожена. Кикаха не отходил от нее ни на шаг, пока она не поправилась. Но, несмотря на всю проявленную им заботу, Анана по-прежнему ненавидела его.

Раны у Рыжего Орка затянулись сами собой. В темницу его не заперли, но держали под строгим наблюдением. Теперь его звали просто Орком. Выбора между пожизненным заключением и стиранием памяти до пятилетнего возраста ему попросту не дали. Великая Праматерь поработала над компьютером тоана, пока не нашла универсальный код, открывающий доступ ко всем файлам. Пожалуй, она единственная во всех вселенных могла справиться с такой задачей, хотя и провозилась довольно долго.

После того как был построен аппарат, тоана посадили в кресло и подвергли процедуре стирания памяти. Теперь по умственному развитию ему было всего пять лет. Его воспитатели, добровольцы из местной прислуги, дадут ему всю любовь и внимание, какие необходимы каждому ребенку. Кикаха жалел, что не убил властителя, отнявшего у него ту Анану, которую он знал. Но он не мог ненавидеть человека, не имеющего практически ничего общего с Рыжим Орком. Хотя понадобится немало времени, чтобы Кикаха возлюбил своего бывшего врага — если такое вообще произойдет.

Одна проблема с Ананой была решена. Аппарат стер ей память о событиях, случившихся после пленения ее Рыжим Орком.

Этичность подобной операции без согласия пациентки тревожила Кикаху. Но не очень сильно. Анана не любила больше Рыжего Орка, поскольку напрочь забыла его. И перестала наконец ненавидеть Кикаху. Неважно, что его она тоже не любит. Он уже начал кампанию по завоеванию ее любви. Разве он может проиграть? Если отбросить ложную скромность — разве во всех вселенных найдется человек, способный сравниться с ним?

Великая Праматерь вернулась в свой мир, но они с Кикахой время от времени будут навещать друг друга.

Он снова посмотрел на панораму. Изумительный вид! Где еще найдешь такую красоту, пленительную загадочность и такое обилие приключений?

Больше он никогда не покинет эту планету, превосходящую Землю по площади суши. Бродить по ней вечно вместе с Ананой — вот она, райская жизнь! Хотя здешний рай и приправлен толикой ада, ведь в любую минуту их могут убить… А, пускай! В этом есть своя прелесть.

— Мой мир! — крикнул Кикаха.

Слова разнеслись по планете, сопровождаемые глухим рычанием, словно лев предупреждал всех в округе о том, что это его территория.

— Мир Кикахи!

Самое высокое здание в Америке. (Здесь и далее примеч. пер.).

Цитата из “Алисы в Стране Чудес” Л. Кэрролла. (Пер. Н. Демуровой.).

Струльдбруги — персонажи “Путешествия Гулливера” Дж. Свифта, обреченные на бессмертие и страдавшие от него, поскольку они жили вечно и вечно пребывали в старческом маразме.

Эпикантус, или “монгольская складка”, — особая складка у внутреннего уголка глаза, в большей или меньшей степени прикрывающая слезный бугорок.

Шака, или Чака (1787?-1828) — основатель зулусского королевства в Юго-Восточной Африке.

Следовательно (лат.).

Остров в заливе Сан-Франциско, где до 1962 года располагалась одна. из самых надежных тюрем Соединенных Штатов.

На самом деле Гарри Гудини (1874–1926) был очень известным в свое время американским иллюзионистом.