Роберт Рид - Куколка

Наврен первым задал напрашивавшийся вопрос: какова вероятность появления в этих краях снежинки с микробами? Как замороженные споры могли пронзить многокилометровую ледяную толщу? Даже если бы это произошло, откуда у чертовых бактерий энергия и свободный кислород? И как они умудрились так быстро размножиться?

Впрочем, гениям лучше молчать, если они не знают ответа.

Тогда возникло иное объяснение: экспедиция чисто учебная. Эджи, великий старый Наставник, устроил им испытание. Микробы подселены преднамеренно. Такой же фальсификацией могло оказаться и все остальное. Возможно, похожие трюки разыгрываются со всеми экипажами. Ведь крупных открытий не делалось уже на протяжении многих поколений. Все это — искусный розыгрыш, и в любую минуту Эджи объявит им правду. Как они будут хохотать!

Следующий шаг напрашивался сам собой: следовало погрузиться в подледный океан. В мастерской собрали прозрачную сферу. Конструкция ее была элементарной, однако успешная работа в тысячах морей говорила сама за себя. Внутри могли поместиться, скорчившись, два человека. Сначала кандидатами на погружение считались Наврен и Лильке, однако Эджи распорядился вынуть сиденья и заменил людей фукианом.

Объяснений этому решению не требовалось, однако их было в ходу сразу несколько. В пользу фукиана говорил его опыт, возможность длительной работы на глубине и светочувствительные глаза.

Люди усмотрели в происходящем глубокий смысл. Что если фукиан — один из авторов розыгрыша? Командой овладел какой-то неестественный подъем. Над скважиной вырос колпак, под который был загнан пригодный для дыхания воздух. Фукиан выехал на экспедиционном планетоходе и без лишних церемоний пролез в узкое отверстие, как крыса в щелку. Люди зааплодировали. У окна собралась вся команда, за исключением пилота погружаемого аппарата. Когда аппарат был опущен в отверстие — курящуюся паром лужу глубиной в восемь километров, — почти все зрители издали торжествующий крик. Присутствующие уверяли себя и друг друга, что скоро они получат ответы на все вопросы.

Наврен держался особняком; словно подражая Эджи, он мало говорил, если же высказывался, то его замечания были краткими и отрывистыми.

Сарри не сводила с физика глаз. Она сидела неподалеку от него и почти не следила за мониторами. Все остальные были заворожены передаваемыми картинками и цифровой информацией. Вокруг велись бессодержательные разговоры. Реакторы звездолета по-прежнему подогревали воду в скважине. Ледяные стенки скважины были гладкими и прозрачными. Лучи прожекторов вонзались в лед, отражались от тысячелетних трещин и рассыпались радугами. Аппарат продолжал опускаться. Люди с прежним лихорадочным энтузиазмом восторгались всем, что видели. Разве Вселенная — не чудо?

Наврен оставлял их эйфорию без обидных комментариев. Сидя рядом с Лильке, он сильно стискивал ее руку. Иногда он наклонялся к ней и делился соображениями насчет содержания кислорода и иных веществ в воде. Чаще его взгляд сверлил мониторы; лицо было напряженным, но счастливым, глаза не упускали ни одной детали, даже незначительной.

Сарри читала показания мониторов по его лицу.

Когда аппарат покинул ствол скважины и поплыл в сторону, зрители опять зааплодировали. Наврен набрал в легкие побольше воздуха, как будто приготовившись нырнуть. Прожектора аппарата пронзали водную толщу на несколько сотен метров, но пока что ничего не высвечивали. Напряжение зрителей росло. Наврен поднес руку Лильке к губам, словно с намерением поцеловать, но тут его что-то отвлекло.

— Взгляни на показатели содержания кислорода! — проговорил он удивленно. — Нет, ты только взгляни!

С этими словами он с силой закусил губу.

До дна океана по-прежнему далеко. Терпение зрителей было на пределе. То и дело раздавался чей-нибудь шепот:

— Когда же?!

Конечно же, это была проверка, задуманная неистощимыми на выдумки Наставниками. Исполнителем замысла выступал Эджи. То был непростой, но действенный способ хорошо разобраться в возможностях молодой и неопытной команды.

Фукиана еще отделял от дна целый километр, когда он передал, что видит смутное свечение, испускаемое множеством источников. Возможно, они имели дело с миражом: источники располагались слишком прихотливым образом, их рисунок напоминал сложную диаграмму...

— Скажите, чтобы он выключил свои прожектора! — крикнул Наврен. — Прикажите ему, Эджи!

Наставник, стоявший позади остальных, судя по всему, уже отдал такой приказ. Внезапно на мониторах заплескалась черная вода. Подводное свечение усилилось тысячекратно. Погружаемый аппарат превратился в крохотный мячик. Местность, где он находился, была поистине фантастична: на равном расстоянии друг от друга тянулись узкие башни; высота каждой из них достигала двухсот метров, наверху ее венчала шляпка, как у гриба, из-под которой лился свет, высвечивающий нечто вроде деревьев.

— Это не деревья, — сообщила Лильке. — Похоже на бурые водоросли или что-то в этом роде. — Немного погодя она объявила: — Они растут рядами. Видите гряды? Это ферма! — крикнула она. — Кто-то возделывает водоросли.

Сарри взглянула на подругу, потом на Наврена и почувствовала упоительную слабость. Наврен через плечо оглянулся на Эджи. Тот словно окаменел.

Наврен не выдержал и открыл рот, потом опять посмотрел на монитор, набрал в легкие побольше воздуху и проговорил со всем сарказмом, на который только был способен:

— Итак, чьи же это фермы?

Фукиан, запаянный в свой погружаемый аппарат и страдающий от одиночества, затребовал инструкций. Надлежит ли ему обследовать внезапно появившийся под ним лес? Брать ли образцы? Потом он сфокусировал камеру и показал, что вода вокруг полна живых существ: тучи планктона, стайки юрких ракообразных и прозрачных креветок; проплыла также рыба длиной в половину человеческой руки, совершенно прозрачная.

Расположение плавников, жабер, позвоночника, бледного пульсирующего сердечка было в точности, как у земных рыб. Сарри достаточно знала систематику, чтобы сразу понять это. Но прозрачность давала кое-какую надежду. Отсутствие пигмента в крови предполагало внеземную физиологию; впрочем, Лильке тут же развеяла все надежды. Повернувшись к Наврену, она сообщила ему, а одновременно и всем остальным:

— Данный вид мне незнаком, но родственный известен. Называется корюшка. Очень слабая энергетика, отсутствие гемоглобина. Обитал на антарктическом шельфе. Чешуя была покрыта составом, препятствовавшим замерзанию, кислород поступал прямо в плазму.

Пилот-фукиан снова заверещал. В переводе на человеческий язык это оказалось новым требованием инструкций, направления, постановки цели.