Евгений Лотош - Coda in crescendo

— Ох, Кир, тяжелая же у тебя жизнь! — засмеялась летчица. — То с Фуоко своей рассоришься насмерть, то аномальные явления из тебя так и хлещут! Ты бы расслабился немного, что ли. Кстати, вы как с ней, помирились?

Кирис молча кивнул.

— Вот и ладно. А то в прошлый раз на тебе лица не было. Строго по секрету: паладары разрабатывают модуль дистанционного управления "уминеко". Деталей не знаю, но если все получится, то настоящую машину в воздух ты еще поднимешь, пусть даже и не сидя в кабине. Ну, все, топай. Занятие окончено, там следующий ждет. Дома продолжай отрабатывать за терминалом посадку, я тебя до конца жизни на полосу наводить не собираюсь.

— Спасибо, — буркнул парень, отстегивая ремень и спрыгивая на пол ангара. Он махнул рукой Труде, чуть поколебавшись, кивнул незнакомому черноволосому парню, терпеливо ожидающему своей очереди у терминала неподалеку, и зашагал к выходу, пытаясь сконцентрироваться на своих ощущениях.

Ничего особенного. От Фучи по незримому эмоциональному каналу шла лишь напряженная сосредоточенность. Все верно: сейчас она сдает тест по органической химии, в ее индивидуальном расписании стоявший еще две декады назад. Или уже закончила? Пора бы по времени… Похоже, она всерьез решила за ближайшую декаду наверстать отчетность за почти четыре предыдущих. Можно ли ей так интенсивно учиться с травмированной головой? Дзии ничего внятно не говорит, но факт остается фактом: у Фучи серьезные проблемы с черепушкой. За прошедшее время Кирис почти привык к ее постоянно забинтованной голове, и Дзии твердо обещал, что лицо восстановится практически полностью. Но кровавое месиво на месте ее левого глаза и виска, оставшееся после взрыва гранаты, постоянно всплывало перед внутренним взором. Кирис тщательно давил непрошенные ужас и отвращение, сопровождающие воспоминание, чтобы Фучи случайно не почувствовала их и не восприняла на счет своего "уродства", как она иногда в сердцах называла повязку. Однако мысль о том, что может оказаться под бинтами, заставляло желудок сжиматься в плотный холодный комок. Видел он, как выглядят люди с выбитыми глазами…

Плевать на свои чувства. В ужасной травме Фучи виноват лишь он. Из-за него она осталась одна в чужом городе и попала к бандитам. Если бы не его дурацкая обида… Он виноват, и даже если под бинтами обнаружатся уродливые шрамы, больше Кирис никогда не оставит подругу одну. Мужем, любовником, слугой, охранником, хоть как, но не оставит. Прав Масарик Медведь, иногда нужно наступать на горло собственной гордости.

"Кир!"

Кирис вздрогнул и замер на месте, оглядываясь по сторонам. До завершения ремонта аэродрома тренажер располагался в ангаре на окраине грузового порта, и в полуденный час вокруг не наблюдалось ни одного человека. Лишь унылые гофрированные стены складов закрывали окрестности, да еще жирафьи шеи портовых кранов торчали из-за крыш.

— Га, ты слышал? — озадаченно осведомился он у парса, замершего рядом и вопросительно смотрящего на хозяина. — Фучи меня звала?

— Галлюцинации! — отрезал тот. — Перезанимался. Ляг в кроватку и поспи. Вечер — паникер, утро — утешитель.

— Я тебе дам "перезанимался"! — Кирис показал ему кулак. — Щас сяду сверху, узнаешь!

— Напугал ежа… — Гатто вдруг осекся и замолчал.

"Кир!"

На сей раз Кирис успел почувствовать, что звук идет не извне, через уши, а… изнутри? И даже не звук, а словно послевкусие, остающееся после сладкого ароматного мороженого. Не слово, а воспоминание о слове. Он что, глюки ловит средь бела дня?

— Фуоко хочет поговорить, — проинформировал Гатто. — Включить прямую связь?

— Валяй, — согласился Кирис, все еще раздумывая над странным ощущением. Парс плюхнулся на брюхо, вытянулся и замер, слегка приоткрыв пасть.

— Кир! — раздался в окружающей тишине голос Фуоко, транслируемый Зоррой через Гатто. — Привет! Ты где?

— У летного тренажера. Ты же тест сдаешь?

— Уже. Девяносто три. Две ошибки сделала, х-ходер! Главное, обе по невнимательности. Кир, ты сейчас ничего странного не чувствовал?

— Типа?

— Типа что я тебя зову?

— Ну, слышал, вообще-то. Вернее, чувствовал. А ты что делала?

— Секрет, — девушка хихикнула. — Догадайся с трех раз!

— Да ну тебя! — недовольно откликнулся парень. — Фучи, у меня через полчаса три занятия подряд, потом тренировка по ринье, а я голодный как лошадь. Если хочешь секретничать, терпи до вечера. Либо прямо сейчас говори.

— И он меня занудой называет! — Фуоко возмущенно фыркнула. — Я тебя звать пыталась по нашему каналу. Ты что чувствовал?

— Что по имени кличешь. Радуйся, получилось. Только слушай, Фучи, у меня реально желудок сводит. Что дозвалась — круто, типа, вечером расскажешь, но сейчас не до того.

— Ладно, обжора, топай и жри. У меня через десять минут встреча с ставрийским научным руководителем, так что тоже времени нет. Кстати, пойдешь на тренировку — предупреди Джорджио, что я из-за травмы головы минимум шесть декад появиться не смогу, да и дальше не факт, что Дзии разрешит. Все, пока-пока.

Гатто ожил, вскочил на лапы и отряхнулся. Кирис задумчиво посмотрел на него. А что, в принципе? Если можно передавать эмоции, почему нельзя слова? На всякий случай он прислушался к ноте Фуоко внутри головы и прикинул направление. Вроде бы она именно там, где и положено — звук шел со стороны подготовительного колледжа. Все в порядке, канал действует.

— Га, свяжись с Райникой, а? — попросил он. — Пусть дрона пришлет.

— Наценка за нестандартное расположение? — деловито поинтересовался спутник. — Кирис бедный, на обед не хватит.

— Тебя слопаю! — цыкнул Кирис. — Зови давай. Помню про наценку…

Он машинально поправил идентификационный браслет. Кстати, нужно бы проверить, что там с личным счетом. Текущий пятидекадный период начался две декады назад, и, по идее, триста с лишним лемов у него есть. Может, завалиться в какой-нибудь шикарный ресторан вместе с Фучи? Правда, она опять наотрез откажется, чтобы он платил за обоих… Ладно, не суть.

Он неторопливо пошел между ангаров. Благодаря Гатто транспорт найдет его сам, так что спешить смысла нет. А пока есть время… Он закрыл глаза и сосредоточился на втором зрении. В последнее время оно повиновалось все лучше и лучше, и теперь он отчетливо ощущал металл вокруг себя. Гофрированные стены виднелись как в тумане, искаженные, словно чудовищными ударами, и картинка постоянно мерцала и менялась при движении. Потом вдруг мир перевернулся, и парень подавил непроизвольный приступ тошноты, когда невидимая камера вдруг показала ему город с высоты птичьего полета. Не Колун, вообще не Хёнкон — их Кирис видел столько раз, что уже научился отличать. Невысокие двух- и трехэтажные деревянные дома, покосившиеся электрические столбы, грунтовые дороги с лужами от моросящего дождя и густой темно-зеленый лиственный лес на окраине — куда его занесло? Кирис осторожно, чтобы не разорвать контакт, попробовал осмотреться. Небо затягивали низкие хмурые тучи, но второе зрение вдруг показало солнце, стоящее почти в зените. Примерно тот же часовой пояс, что и в Хёнконе, но на Могерат не походит. Смахивает на лето, значит, северное полушарие. Фиста? Непонятно. Он попытался опустить невидимый глаз пониже, чтобы разобрать надписи на магазинных вывесках, но связь тут же оборвалась, и он снова оказался в переулке между складами, почти утыкаясь носом в стену. Еще полшага, и он расквасил бы себе физиономию. Нет, надо завязывать с экспериментами на ходу, плохо кончится. Рухнешь еще в канаву, руки-ноги переломаешь…

Нос уловил запах озона, и Кирис глянул вниз, шепотом выругавшись. Ну конечно, мелкие молнии опять окружали искрящейся короной его торс, живот, бедра… Он поспешно сбросил шорты, пока те не сгорели дотла: негорючую одежду, сварганенную в лабораториях фучиного папаши, он недолюбливал, и сегодня с утра надел обычные тонкие шорты. Хорошо хоть, футболку решил не надевать, ее бы точно спалило… Сердца начало бухать о ребра. Нет, точно, больше никаких экспериментов не только на ходу, но и вообще за пределами изолированной лаборатории. Между прочим, пора бы и смотаться на обещанный островок-полигон, протестировать на полную катушку текущее состояние. Наверное, можно вечером.

Молнии исчезать не собирались, и Кирис почувствовал нервную дрожь в пальцах, когда из-под кожи на животе и груди вдруг поползли серые струйки энергоплазмы. Потом серый туман скрыл окрестности — похоже, псевдовещество начало сочиться и из головы, окутывая лицо и блокируя обычное зрение. Плохо. Очень плохо. Вернуться к Труде, чтобы та опять придержала его своей странной способностью? Нет, не стоит ее дергать. В конце концов, она ему не нянька, всю жизнь не то что на полосу наводить, а и сопли утирать не станет. Он снова закрыл глаза, для надежности уперся ладонями в стену и принялся глубоко размеренно дышать, успокаивая колотящееся сердце. Второе зрение показало ему руки и туловище словно обернутыми блестящей фиолетовой пленкой. Пленка сворачивалась в гладкие трубки, превращая его тело в какую-то странную детскую игрушку, от которой в разные стороны тянулись разноцветные нити, исчезая в мутной дали. Ночной мир не показывался. Наверное, если сосредоточиться сильнее, можно увидеть и его, но пока не до того.