Александр Зорич - На корабле утро

– Товарищи! – вещал Чичин, розовый, как поросячий бочок. – Теперь, когда посторонние нас не слышат… Предлагаю выпить за победу нашей дорогой «Звезды» в близящемся финальном сражении! Пусть наша надежда, наш золотая ракетка, наш, не побоюсь этого слова, виртуозный ас Бобков наконец раскроет себя во всю ширь! Даром, что ли, мы его из мичманов в лейтенанты произвели?

– Дело говоришь! Уррааа! За победу в финале!!!

Поодаль чинно шумел немецкий стол. Поставленный на громкую трансляцию переводчик «Сигурд» облегчал понимание тем немногим русским, что затесались в компанию звездолетчиков и пилотов с «Кельна». Говорил Михаэль Грайс.

– Друзья! Предлагаю выпить за наш выдающийся, за наш счастливый «Кельн»! В самом деле, друзья! Наш корабль мог погибнуть еще в первый день войны, когда вероломные клоны атаковали его на орбитальном рейде… Во второй раз «Кельн» был на волоске от гибели в марте, на Восемьсот Первом парсеке. Все мы помним ту яростную, отчаянную атаку конкордианских «Гэдиров». Тогда они основательно выпотрошили наш «Кельн» и едва не отправили его в железную Вальгаллу… Третий раз был вчера… – Грайс сделал паузу. – И нет нужды напоминать, что пришлось пережить каждому из нас… Да, нашему кораблю не поздоровилось! Да, мы лишились носовой оконечности! Да, наша оранжерея с лучшей на весь Кригсфлотте коллекцией кактусов испарилась вместе с половиной кормовой надстройки! – Судя по его многозначительным кивкам, Грайс адресовал эти подробности в первую очередь русским слушателям. – Но корабль выстоял! И посему я предлагаю выпить за него, за наш «Кельн»… Я знаю, это наивно… Но я уже давно воспринимаю этот рейдер как живое существо… И пусть этому существу будет хорошо! Пусть капитальный ремонт пройдет быстро, а новый нос будет лучше прежнего! Пусть давно обещанные Отделом Вооружений Главного Штаба новые пушки «Шкода» украсят его верхнюю палубу! Пусть, наконец, в новом спортзале появится долгожданный батут!

«Батут… Господи…» – поежился Комлев, боком протискиваясь мимо двух задастых немецких пилотов-торпедоносцев с богатыми нашивками за уничтоженные звездолеты.

За клонскими столами тоже, что называется, «стучали колеса». Но говорили тут не о войне, а, удивительное дело, о муниципальных проблемах. Солировал низенький бородач в гражданской униформе с вышитыми серебром на воротничке-стойке коровами. «Чиновник третьего ранга» – сообразил Комлев.

– …Велик Ахура-Мазда в непостижимой мудрости своей! – говорил чиновник, сверкая лысиной. – Любые козни Ангра-Манью может обратить он на благо ашвантов! И примеры этому мы получаем каждый день! Взять хотя бы шагающих уродов, насланных на нас нечистыми раками… Уж сколько страху мы натерпелись, глядя на них! Как трепетали наши жены и чада, сокрывшись от них под землею! Да и мы, чего уж там, трепетали…

– Трепетали так трепетали! – обстоятельно согласились с тостующим остальные.

– Но когда страх прошел, когда русские пехлеваны рука об руку с сынами Великой Конкордии изгнали нечистых прочь, я понял, что не всякое худо – худо! Вспомните район Фраэрдин, район ветхих десятиэтажек, которые иначе как трущобами не назовешь! Уж сколько наш Городской Диван мучился с расселением! Как не хватало нам средств на то, чтобы покончить с этим срамом! Но прошли чоругские танки – и района Фраэрдин как не бывало! Руины и те по большей части испарились милостью Ахура-Мазды!

– Сильны нечистые раки своею плазмою! – вставил седовласый заотар.

– И уж теперь мы сможем получить финансирование на застройку! Финансирование высшей категории!

«Кто о чем, а вшивый – о бане, – вспомнилась Комлеву старинная русская поговорка. – Все горсоветы Вселенной одинаковы… Уверен, у ягну то же самое, только вместо десятиэтажек – о финансировании астрофагов повышенной комфортности грезят…»

Приветливый клонский официант принес Комлеву и Александре по чашечке кофе. Он оказался жидким, вовсе даже не черным, а каким-то коричневым и едко пахнул… яблочным уксусом. Впрочем, чему удивляться – сами клоны, особенно в провинции, почти не пили кофе, ставили его как напиток невысоко и варили только для гостей.

Комлев и Александра уселись на мягкий диван с видом на весь банкетный зал.

Александра с видимым наслаждением впилась десертной ложечкой в ароматный кусок пахлавы. Ну а скромняга Комлев наслаждался близостью к лакомящейся Александре. То салфетку ей подаст, то убежавшую под стол запонку отыщет, сама обходительность…

Тем временем, заиграла европейская танцевальная музыка времен Комлевского детства (как видно, только такие записи и имелись в фонотеке «Розы Синанджа»). Кое-кто из офицеров пустился в пляс.

Откровенно говоря, непарадное это было зрелище – подвыпившие мужики средних лет, не слишком музыкальные, не слишком гибкие, танцующие нечто в конвенциональных терминах неописуемое – прыжки, ляганья, конвульсии…

Вскоре зазвучали первые такты медленного танца. И в центр танцевальной зоны вышли… капитан Степашин с Любавой Мушкетовой. К ним присоединились ушлые пилоты с «Изумруда», которых совместные геройства над Алборзом сблизили с грудастыми немецкими брунгильдами из палубного гешвадера «Кельна». Как ни странно, на танец все это походило еще меньше, чем давешние коленца офицеров-одиночек. А на что походило? Да, ясное дело, на начало постельных сцен из не слишком откровенных фильмов.

Вначале Комлеву подумалось, что было бы неплохо пригласить на танец Александру. И показать всем, как нужно танцевать.

А что, пусть эта срамница Любава видит, что на ней, такой шоколадной, свет клином не сошелся. И что Комлев не долго страдал, пока нашел ей замену…

Но, поразмыслив, Комлев передумал. А вдруг Александра толком не умеет двигаться и он, со своими вышколенными пятью годами в танцевальной школе повадками, попросту смутит ее?

Однако же и смотреть самозабвенно на лобызающуюся с женихом Любаву у него не хватало мужества.

Он приобнял Александру за плечи, приобнял чуть теснее, нежели это предполагало банкетное приятельство, и сказал:

– А что же, Саша, вы видели уже муфлонов?

– Кого, простите? – Александра повернула к нему свое длинное лицо с высокими скулами.

– Муфлонов. Милых барашков. Вольера с муфлонами служит визитной карточкой этой гостиницы. Даже на салфетках, вот, поглядите, голова с двумя закрученными рогами…

– Гм… Не заметила… А вы-то сами их видели?

– А как же! В высшей степени обаятельные существа! Не даром же зороастризм назначил их своими священными животными! Да в сущности, ведь это близко – спуститься на первый этаж, выйти в сад, и вы их тоже увидите!

– Хорошая идея. Что-то… как-то… мне тут поднадоело, – Александра скроила гримаску, выражающую вежливое изнеможение. – Столько пьяных мужчин одновременно – это… в общем… в этом слишком много жизни!