Дэвид Вебер - Тень свободы

Жерве внутренне вздрогнул. Хелен Зилвицкая была одной из самых стойких личностей, которых он когда-либо встречал, и подобная язвительность совсем не была свойственно ей.

– Что-то в этом роде, – вздохнул он. – Конечно, не в такой формулировке. И я не думаю, что они – если бы их спросили – именно так описали бы произошедшее. Прежде всего, как я думаю, их интересуют твои догадки относительно того, почему мезанцы представили именно такую версию событий. Я имею ввиду заявления о том, что к взрывам причастен твой отец.

– По моему – это всё довольно очевидно! – Хелен, облокотившись на стол, наклонилась вперёд. – Когда мне было тринадцать, меня в Старом Чикаго похитили агенты «Рабсилы», и вот с тех пор папа стал занозой у них в заднице. Поверьте мне, не сердите моего папу – особенно таким образом. Плюс ко всему, именно тогда он познакомился с Кэти Монтень, а это, с точки зрения Мезы, делало и так плохую ситуацию ещё хуже. Потом было то дело на Факеле. Вы помните – тогда моя сестра стала королевой планеты населённой освобождёнными рабами, каждый из которых ненавидит Мезу и «Рабсилу» на – извини за формулировку – генетическом уровне? И если ещё где-то в галактике есть человек, репутацию которого они хотели бы очернить больше чем его, то я не знаю, кто это вообще может быть! И если вы имеете возможность возложить на Факел ответственность за нечто подобное, а затем заявить, что причастность папы означает, что за спинами исполнителей стоит Звёздная Империя, то, с их точки зрения, нет ничего лучше. Только посмотрите, как они используют эту историю, чтобы подорвать  доверие к нашим заявлениям об их причастности к событиям здесь, в Секторе! Очевидно, мы придумали все эти отвратительные, лживые от начала и до конца заявления как очередной этап некого направленного против них вероломного плана! Разве тот факт, что мы позволяем террористам «Баллрума» использовать ядерное оружие против гражданского населения, не доказывает, что мы ловко прикрываемся ими с целью отвлечь внимание здравомыслящих солли от нашего собственного зловещего имперского заговора?

Гнев в её голосе не был направлен на Жерве, тот понимал это. Он не был даже направлен на «определённых неназванных высокопоставленных лиц», что попросили его провести эту беседу. Однако это был явный признак того, что она переживала сильнее – и сильнее гораздо – чем кто-либо подозревал судя лишь по её поведению. И это совсем не повышало его настроение и так не слишком радостное от того, что он вынужден был завести этот разговор.

– Я думаю, что они уже сами пришли к этим выводам, – сказал после недолгого молчания. – Но в первую очередь они хотят узнать, имеются ли у тебя какие-то идеи о том, что реально могло случиться там. Прежде всего такие, что могли бы объяснить, почему они сразу выдвинули версию о причастности твоего отца и «Баллрума» к взрывам.

– Ты имеешь в виду, что они задаются вопросом, что именно папа мог делать там, имеет ли какое-то отношение к тамошним событиям и ответственен ли за взрывы или нет, не так ли?

– Я думаю, что можно сказать и так, – согласился Жерве.

– Тогда, боюсь, ничем не могу тебя порадовать, – слегка насмешливо заявила она. – Ты же знаешь, папа серьёзно относится к режиму секретности. И он всегда боялся поставить меня в неудобное положение, дав информации, о доступе к которой офицер королевы обязан поставить в известность УРФ. Если бы папа собирался что-то сотворить, то со мной не стал бы это обсуждать – и уж совершенно  определённо не перед тем как сделать это. И уж тем более, не пришлёт с оказией весточку, где этак небрежно упомянёт: «Да, кстати, я тут решил заскочить на Мезу и сбросить на городской парк атомную бомбу».

Весёлость постепенно исчезла с её лица.

– Хелен, я не думаю, что кто-то считает, что ты намеренно «утаиваешь» важную для понимания ситуации информацию. И я уверен, что все также вполне осознают, что твоему отцу не придёт в голову отправить тебе сообщение с данными о секретных операциях, чьи бы они не были – его личные, «Баллрума» или Факела. Скорее, они ждут... впечатления от первого лица, я думаю, тебе есть что сказать.

– И в этом отношении я мало чего могу добавить, – сказала она более спокойным тоном.– Я имею в виду, сверх того, что им уже известно. Этот разоблачитель – Яэль Андервуд – некоторое время назад проделал чертовски хорошую работу по отправке его прикрытия псу под хвост, заодно прикрепив ему на спину большущую мишень. Тем не менее, большинство обнародованных Андервудом фактов истинны и я сомневаюсь, что могу добавить что-то существенное к его истории. Вкратце – с тех пор, как отец после той первой стычки с «Рабсилой» ушёл в отставку, он стал плотно работать с «Баллрумом». Он никогда не делал тайны ни из этого, а также из причин, по которым вообще связался Факелом, начиная с момента как тот стал свободным. Он – больше аналитик, нежели специалист «по прямому воздействию», хотя я не сомневаюсь, что он время от времени помогает «Баллруму» в планировании их операций. Я не хочу сказать, что он не способен, когда считает это уместным, к несколько более… практическим действиям, потому что он чертовски хорош и в этом. Но я думаю, большинство понимает, что это не совсем то, что можно назвать «профильным использованием» его талантов. Конечно, если кто-то угрожает дорогим для него людям, то «теоретик» мгновенно оборачивается очень умелым практиком.

Она, сделав паузу, в упор посмотрела через стол в глаза Жерве и Хельги и пожала плечами.

– Также, начиная с того дела с Принцессой Рут, он довольно близко знаком с членами королевских семей, хотя, с тех пор как Берри стала королевой, в основном все его интересы сосредоточены на Факеле и Системе Конго. А ещё он и…, – запинка была еле заметной и едва ли кто-то, кто не знал Хелен столь же хорошо как Жерве, смог бы понять, что та начала говорить не совсем то, что собиралась изначально, – факельцы действительно не упускали ни единой возможности  отомстить Мезе. Черт, да Факел вообще объявил им войну! И давайте не будем забывать, что именно пять месяцев назад  те ублюдки пытались сотворить с планетой.

– Так что в заявлениях Мезы, на первый взгляд, есть определённая правдоподобность. Отец люто ненавидит «Рабсилу» – та не раз пыталась убить его и меня, и Берри, и Кэти – и я не сомневаюсь в его реакции, узнай он, что молодчики «Рабсилы» затевают какую-то пакость в адрес Факела. Поверьте, если бы он увидел, что всё идёт к этому, то сделал бы всё возможное, чтобы предотвратить её. Но он не пошёл бы по пути террора. Даже если бы понимал, что ничто иное не сработает – он провёл достаточно много времени рядом с Кэти, чтобы знать точно, насколько крайне неудачным с политической точки зрения что-то вроде этого может стать – не только для Факела, но и для всего движения за запрет института генетического рабства.