Роберт Силверберг - Другие тени Земли

— Они дрейфуют по пассивным орбитам, как и мы. Мы услышим их в свое время. Но пока мы не нуждаемся в них, а они — в нас. Циана предупредила их, что мы приближаемся. В большинстве своем это обитаемые станции. Они в пятьдесят раз дальше от звезды, чем мы.

— Мы окажемся в опасной зоне, когда она рванет?

— Когда эта звезда начнет превращаться в Нову, она проглотит колоссальный кусок пространства и все, что в нем окажется.

— И когда это начнется?

— Через несколько дней — как рассчитала Циана. Но эти расчеты, как известно, дают точность плюс-минус две недели. У нас будет всего несколько минут на сближение, когда она взорвется. Мы сейчас примерно в двух с половиной световых часах от нее. А поскольку наши обзорные экраны видят не электромагнитные волны, а возмущения пространства, то мы увидим начало сразу же, как только она станет разбухать.

— А иллирион? — спросил Себастьян. — Как мы его возьмем?

— Это моя забота, — ответил Лок. — Мы возьмем его, когда наступит время. А пока все могут быть свободны.

Катин и Мышонок медлили дольше других.

— Капитан, — спросил, наконец, Катин. — Я так, ради интереса: Патруль что-нибудь предпринял, когда вы сообщили о… о случае с Дэном?

Прошла почти минута, прежде чем Лок ответил.

— Я не сообщал им об этом.

— Ага, — сказал Катин. — Я так и думал.

— Принс, должно быть, получил доступ ко всем официальным сообщениям, проходящим через Патруль созвездия Дракона. Точно так же, как мой компьютер изучает все, что проходит через Плеяды. Его же компьютер, наверняка запрограммирован на регистрацию абсолютно всего, что хотя бы отдаленно связано со мной. Если бы он засек Дэна, он бы нашел Нову. А мне бы не хотелось, чтобы он нашел ее таким образом. Пусть он не подозревает, что Дэн умер. Насколько я знаю, все посвященные в это находятся на моем корабле. И мне это нравится.

— Капитан!

— Что, Мышонок?

— Там что-то движется!

— Корабль, обслуживающий станции? — спросил Катин.

— Он слишком далеко зашел. Они, похоже, вынюхивают наши следы.

Лок молчал, пока неизвестный корабль двигался по координатной матрице.

— Отключайтесь и идите отдыхать. Я вызову вас, если понадобится.

— Но, капитан… — начал было Мышонок.

— Это семипарусный грузовой корабль, как и наш. Но только некоторые его особенности заставляют думать о верфях созвездия Дракона.

— Что он здесь делает?

— Отдыхать, я сказал!

Катин прочитал название корабля, когда его идентификационный луч развернулся на сетке радара.

— “Черный какаду”? Идем, Мышонок. Капитан говорит, что мы свободны…

Они отключились и направились в общий холл, где экипаж уже собрался возле бассейна.

Дверь в конце спиральной лестницы ушла вверх. Лок шагнул на застекленные ступени.

Мышонок смотрел на спускающегося фон Рея, на отражения капитана в зеркальной мозаике, и думал: “Он движется устало, но это усталость атлета перед началом второго дыхания”.

Лок был на середине лестницы, когда фантазия в золотистой раме на стене зала исчезла.

У Мышонка вдруг участилось дыхание.

— Итак, — сказала Руби. — Близится развязка… Разве это справедливо? Ты все еще впереди. Мы не знаем, где ты собираешься взять приз. Эти гонки состоят из сплошных стартов и остановок, — ее голубой взгляд пробежал по экипажу, задержался на Мышонке и снова обратился к Локу. — До этой последней ночи в Таафите я никогда не испытывала такой боли. Наверное, я жила слишком затворнической жизнью. Но каковы бы ни были правила, красивый капитан, — в ее словах звучало презрение, — мы тоже рождены для игры!

— Руби, я хочу поговорить с тобой… — Лок запнулся —…и с Принсом. Без посредничества техники.

— Я не уверена, что Принс захочет говорить с тобой. Отрезок времени с того момента, как ты оставил нас на обрыве над Золотом, и до того, как мы добрались до медицинского агрегата, не является моим… нашим самым приятным воспоминанием…

— Скажи Принсу, что я отправляюсь на “Черный какаду”. Я устал от этой страшной игры, Руби. Есть вещи, которые вы хотите узнать от меня. Есть вещи, о которых я хочу вам рассказать.

Рука ее нервно тронула волосы, упавшие на плечи. Высокий воротник темного плаща был наглухо застегнут. Минуту спустя она сказала:

— Хорошо, — и пропала.

Лок поглядел на экипаж.

— Вы слышали? Всем по местам! Тай, я видел, как ты управляешься со своими веревочками. Ты, наверное, имеешь больше опыта вождения, чем все остальные. Бери капитанские штеккеры. И если случится что-нибудь необычное — что-нибудь, независимо от того, вернулся я или нет — уводи “Рух” отсюда побыстрей.

Мышонок и Катин взглянули друг на друга, потом — на Тай.

Лок прошел по ковру и поднялся на пандус. На половине пути он остановился, вгляделся в свое отражение и сплюнул.

Он исчез раньше, чем круги от плевка достигли берегов бассейна.

Обменявшись недоуменными взглядами, все разошлись по каютам.

Сидя на койке, Катин подключился, включил сенсодатчики, находящиеся на обшивке, и обнаружил, что чужой корабль подошел совсем близко.

— Мышонок?

— Да, Катин.

— Я беспокоюсь.

— За капитана?

— За нас.

“Черный какаду”, вспыхивая в ночи парусами, медленно разворачивался рядом с “Рухом”, выходя на параллельную орбиту.

— Мы плывем по течению, Мышонок — ты, я, близнецы, Тай и Себастьян. Все мы хорошие люди, только нет у нас цели. И вот охваченный страстью человек подбирает нас и приводит сюда, где край всего. И мы вынуждены признать, что его страсть навязывает некую цель нашей бесцельности или, возможно, еще больший хаос. Что меня беспокоит — так это то, что я благодарен ему. Мне бы буйствовать, отстаивать свой собственный порядок. Но нет! Я хочу, чтобы он победил в этой гонке за огнем. Я хочу, чтобы он победил и, пока он не победит или не проиграет, я не могу ничего по-настоящему желать для себя.

“Черный какаду” принял шлюпку. Это было похоже на пушечный выстрел наоборот. Освобожденный от необходимости идти параллельным курсом, корабль отвернул в сторону. Катин, не отрываясь, смотрел на его медленное вращение.

— Доброе утро.

— Добрый вечер.

— По Гринвичу сейчас утро, Руби.

— Я следую правилам хорошего тона и приветствую тебя по времени Арка. Иди сюда, — она подобрала свои одежды, пропуская его в черный коридор.

— Руби!

— Да? — она обернулась через левое плечо.