Мюррей Лейнстер - Туннель времени (сборник)

В конце концов именно Томми понял, что чужаки тоже изготовили специальную карту для показа, и она была зеркальным отражением той фальшивой карты, которую только что продемонстрировал Томми. Он лишь ухмыльнулся. Эти чужаки начали ему нравиться. Они не были людьми, но чувствовали смешное совсем по–человечески. Немного погодя Томми отпустил беззлобную шутку. Ее надо было закодировать, смодулировать, передать на другой корабль, и черт ее знает, осталась ли она после этого понятной. Шутка, прошедшая такую процедуру, вряд ли показалась бы смешной. Но чужаки поняли, в чем дело.

Один из чужаков, как и Томми, постоянно работал над кодированием и раскодированием сообщений. Между ними завязалось что–то вроде бессознательной дружбы. Они обсуждали вопросы кодирования, раскодирования и коротковолновой связи. Когда начались передача и прием официальных сообщений, чужак время от времени вставлял фразочки, почти жаргонные и не имевшие никакого отношения к тем техническим подробностям, которые обсуждались. Нередко они подбадривали. Без всякой причины Томми дал ему кодовую кличку «Старина», и машина всякий раз выдавала ее, когда этот самый оператор подписывался своим именем под сообщением.

На третью неделю связи машина выдала Томми такое сообщение:

«Ты хороший малый. Жаль, если бы пришлось убить друг друга.

Старина».

Томми был того же мнения. Он отстукал горестный ответ:

«Мы не можем найти никакого выхода. Вы можете?»

После некоторой паузы пришло такое сообщение:

«Можем, если поверим друг другу. Нашему капитану хотелось бы. Но мы не можем поверить вам, а вы не можете поверить нам. Мы сопровождали бы вас до вашей планеты, если бы имели возможность, а вы нас — до нашей. Но нас это приводит в отчаяние.

Старина».

Томми Дорт передал оба послания капитану.

— Посмотрите, сэр! — настойчиво сказал он. — Это же почти люди, они хорошие ребята.

Капитан был занят важным делом — он предвидел новые трудности и заранее пытался найти выход из них. Он устало сказал:

— Они дышат кислородом. В их воздухе двадцать восемь процентов кислорода, а не двадцать, но на Земле они будут чувствовать себя хорошо. Завоевание ее было бы для них крайне желательным. А мы до сих пор не знаем, какое оружие у них есть или какое они могут создать. Уж не скажете ли вы им, как найти Землю?

— Нет, нет! — тоскливо сказал Томми.

— Они, наверно, испытывают те же чувства, — сухо продолжал капитан. — И если даже наш контакт будет дружественным, надолго ли сохранятся дружеские отношения? Если их оружие будет уступать нашему, ради собственной безопасности они будут думать, как его усовершенствовать. И мы, зная, что они собираются взбунтоваться, постараемся сокрушить их, пока будет такая возможность… ради собственной безопасности! Если бы все произошло наоборот, они бы смяли нас прежде, чем мы догнали бы их.

Томми молчал, беспокойно переступая с ноги на ногу.

— Если мы уничтожим этот черный корабль и уйдем домой, — сказал капитан, — правительство Земли будет недовольно тем, что мы не узнали, откуда он. Но что мы можем поделать? В лучшем случае мы выберемся из этой переделки живыми. От этих существ получить информации больше, чем даем им ее мы, невозможно, и, уж разумеется, мы не дадим им своего адреса. Мы встретились с ними случайно. Возможно… если мы уничтожим этот корабль, нового контакта не случится и через тысячи лет. А жаль, торговля может принести громадную пользу! Но для того чтобы заключить мир, нужны две стороны, а мы не можем пойти на риск и довериться им. Ответ один — уничтожить их, если сможем, но, если они нас уничтожат, надо быть уверенными, что они не обнаружат ничего такого, что привело бы их к Земле. Такое положение мне не нравится, — устало добавил капитан, — но нам просто не дано ничего другого.

На «Лланвабоне» инженеры лихорадочно работали, разделившись на две группы. Одна готовилась к победе, другая — к поражению. У трудившихся на победу выбор был небольшой. Главные бластеры были единственным стоящим оружием. Установки осторожно перемонтировали так, что они могли вести огонь не только прямо по курсу корабля при горизонтальной наводке в пять градусов. Электронные устройства, соединенные с радиолокатором, с абсолютной точностью наводили их на любую заданную цель, независимо от ее маневрирования. Более того, не прославившийся еще гений из машинного отделения изобрел систему накопления энергии, при помощи которой все, что давали судовые двигатели на выходе при нормальной работе на полную мощность, какое–то мгновенье аккумулировалось, а потом повышенная мощность подавалась толчками на бластеры. Теоретически дальнобойность бластеров увеличилась в несколько раз, а разрушительная мощь значительно повысилась. Однако на большее рассчитывать не приходилось.

Группа, созданная на случай поражения, имела в запасе больше времени. Звездные карты, навигационные инструменты, регистрирующие данные, серия фотографий, которые делал Томми Дорт на протяжении шести месяцев путешествия с Земли, и любой другой документ, способный дать ключ к определению местонахождения Земли, — все было подготовлено к уничтожению. Они были сложены в запечатанные контейнеры, и, если бы кто–нибудь вскрыл их, не зная точно сложного процесса вскрывания, содержимое контейнеров вспыхнуло бы и превратилось в пепел, а пепел перемешался бы так, что не оставалось никакой надежды на реставрацию. Разумеется, если бы «Лланвабон» победил, сохранялась возможность вскрытия тщательно замаскированным способом. На корпусе корабля повсюду были размещены атомные бомбы. Если команду убьют, не полностью уничтожив корабль, то при попытке чужого корабля пристать к «Лланвабону» они взорвутся. На борту не было готовых атомных бомб, но были устройства, работавшие на атомной энергии. Оказалось нетрудно переконструировать источники атомной энергии так, чтобы они вместо постепенной отдачи этой энергии взорвались бы. А четыре члена команды земного корабля не снимали ни космических скафандров, ни шлемов, готовые сражаться, если борт корабля будет проломлен во многих местах в результате внезапного нападения.

Такое нападение, однако, не было бы предательским. Капитан чужого корабля высказался откровенно. Всем своим поведением он как бы с отвращением признавал бесполезность лжи. Капитан и вся команда «Лланвабона», в свою очередь, постепенно признали достоинство откровенности. Каждый утверждал (возможно, искренне), что желает дружбы между двумя родами. Но ни один не мог поверить в то, что другой не сделает всего возможного, чтобы найти тщательно скрываемый путь к родной планете. И ни один не мог отмести мысль, что другой способен сесть ему на хвост и разведать дорогу. Поскольку каждый считал своим долгом выполнить эту (неприемлемую для другого) задачу, никто не мог, доверившись другому, пойти на риск возможного уничтожения своего народа. Они должны сразиться, потому что ничего другого не остается.