Аластер Рейнольдс - Город бездны

Машины создали на орбитах наши города-государства из камня и льда, а затем оживили инертную материю в пределах собственных биомов. Мыслящие машины управляли этими городами-государствами, они гнали это стадо из десяти тысяч обитателей Блестящего Пояса по орбите вокруг Йеллоустоуна. Машины превратили Город Бездны в то, чем он стал, придав его бесформеннной архитектуре волшебную, фантасмагорическую красоту.

Все ушло.

Это было хуже, чем вы думаете. Если бы эпидемия убила лишь наши механизмы, вместе с ними погибли бы миллионы людей. Однако такая катастрофа была бы обратимой, от нее мы смогли бы оправиться. Но эпидемия вышла за рамки заурядного разрушения и вторглась в сферу, максимально приближеннную к искусству, — пусть и к искусству уникально извращенного, садистского характера. Она побудила наши механизмы к неконтролируемой эволюции — неконтролируемой нами эволюции, к поиску новых причудливых симбиозов. Наши здания стали воплощением самых уродливых кошмаров, и мы оказались в ловушке прежде, чем смогли предотвратить эти смертоносные метаморфозы. Машины в наших клетках, в нашей крови и в наших головах разрывали оковы, вливаясь в нас, разрушая живую материю. Мы превратились в блестящие, ни на что не похожие сплавы плоти и механизма. Когда мы хоронили мертвых, их тела продолжали расти, расширяясь и сливаясь с городской архитектурой.

То было время ужаса.

Оно продолжается до сих пор.

И все же эпидемия проявила себя как вполне разумное образование. Паразит был достаточно аккуратен, чтобы не уничтожить население, которое играло для него роль хозяина-носителя. Погибли десятки миллионов людей — но десятки миллионов достигли убежищ, спрятавшись в герметически запечатанных анклавах в самом Городе или на орбите. Их механизмы получили срочные приказы на самоуничтожение и превратились в пыль, которая вымывалась из организма без всякого вреда для человека. Хирурги поспешно извлекали имплантаты из черепов, прежде чем проявлялись первые признаки поражения. Другие граждане, чересчур привязанные к своим механизмам, чтобы отказаться от них, выбрали «заморозку». Они предпочли быть погребенными в общинных криогенных склепах… либо покинули систему. Тем временем другие десятки миллионов бежали в Город Бездны с орбиты, спасаясь от разрушения, царящего в Блестящем Поясе. Среди них были богатейшие люди системы, но теперь они бедны, как любые беженцы, которых знает история. Вряд ли их утешило то, что они обнаружили в Городе Бездны…

Выдержка из ознакомительного документа для иммигрантов, доступная без ограничений в околопланетном пространстве Йеллоустоуна, 2517 год

Сгущалась темнота, когда мы с Дитерлингом прибыли к основанию моста.

— Вот первое, что тебе необходимо знать о Васкесе — Красной Руке, — сказал Дитерлинг. — Никогда не называй его так в глаза.

— Почему?

— Потому что это его бесит.

— А в чем проблема? — я резко притормозил и поставил нашу тачку в ряд разномастных машин, выстроившихся вдоль одной стороны улицы, затем опустил стабилизаторы; от перегретой турбины пахло, как из горячего ружейного ствола. — Обычно нас не слишком беспокоят чувства низших организмов.

— Да, но на этот раз немного осторожности не помешает. Возможно, Васкес не самая яркая звезда на криминальном небосводе, но у него есть приятели и некоторая склонность к садистским экспериментам. Так что будь хорошим мальчиком и веди себя примерно.

— Всенепременнейше.

— Да, и постарайся заодно не оставлять слишком много крови на полу, ладно?

Мы вылезли из кабины и вытянули шеи, чтобы разглядеть мост. Я не видел его до сего дня — это было мое первое появление в Демилитаризованной Зоне, не считая Нуэва-Вальпараисо, — и мост казался абсурдно большим, хотя мы находились в пятнадцати-двадцати километрах от города. Суон, раздутый и красный, с раскаленной точкой у сердцевины, опускался за горизонт, но света пока хватало, чтобы различить переплеты моста и крошечные бусины опускающихся и возносящихся в космос подъемников. Я уже гадал, не опоздали ли мы и не сел ли Рейвич на борт одного из них — но Васкес заверил нас, что тип, за которым мы охотимся, все еще находится в городе, где задействует свою финансовую паутину, опутавшую всю Окраину Неба, и переводит свои средства на долгосрочные счета.

Дитерлинг обошел нашу тачку — одноколесная машина с расположенными внахлест броневыми сегментами походила на свернувшегося в защитной позе броненосца — и открыл крошечный багажник.

— Черт. Чуть не забыл наши плащи, братишка.

— Вообще-то, я на это надеялся.

Он бросил мне один плащ.

— Надевай и перестань ныть.

Я накинул плащ поверх нескольких комплектов одежды, которые успел на себя напялить, и одернул его. Полы плаща скользили по уличным лужицам грязной дождевой воды, но это вполне отвечало вкусам аристократов — попробуй наступи! Дитерлинг надел свой плащ и застучал пальцам по тисненым узорам на манжете, набирая опции. При виде каждого нового портновского изыска на его лице возникала гримаса отвращения.

— Нет. Нет… нет. Боже мой, нет. Опять нет. И это не пойдет.

Я вытянул руку и ткнул большим пальцем в одну из «клавиш».

— Вот. Будешь выглядеть сногсшибательно. А теперь заткнись и дай мне пистолет.

Я уже выбрал для своего плаща жемчужный тон, в надежде на то, что на его фоне пистолет будет максимально незаметен. Дитерлинг извлек маленькое оружие из кармана пиджака и предложил его мне так, словно это была пачка сигарет.

Пистолет был миниатюрным и полупрозрачным, под его гладкими люцитовыми плоскостями просматривался лабиринт крошечных деталей.

Он был снабжен заводным механизмом, а изготовлен целиком из углерода — в основном, из алмаза, — но с добавлением фуллерина для смазки и энергосбережения. Ни металлов, ни взрывчатых веществ, ни проводки — только сложные рычажки и шестерни, смазываемые фуллериновыми молекулами. Стреляет алмазными флекеттами со стабилизированным вращением, которые извлекают энергию спуска фуллериновых пружин, сжатых до предела прочности. Заводится ключом, подобно механической игрушке. Пистолет не был снабжен ни прицелами, ни стабилизирующими системами, ни устройствами, которые помогают наведению на цель.

Но все это не имело значения.

Я сунул пистолет в карман плаща, уверенный, что никто из прохожих ничего не заметил.

— Кое-что изящное, как и обещал, — сказал Дитерлинг.

— Сойдет.