Илья Бриз - Караван к Наташке

— Да, — согласилась Сюзанна, — в такую даль и в одиночестве. Как с ума не сошёл? — задала риторический вопрос и, не дожидаясь ответа, спросила: — Скоро ещё?

— Уже, — улыбнулся пилот, продолжая работать, — я только что скинул все файлы проекта на твой планшет.

Девушка немедленно уткнулась в экран. Наконец‑то она узнает все!

— Они нарушили все писаные и неписаные законы Солнечной, — ужаснулась Сюзанна всего через несколько минут. — Это никак не косметическое вмешательство в геном человека, как утверждал на базе Макнамара.

— Чего там? — коротко поинтересовался Павел, не отрываясь от консоли управления лунной базой. Пальцы подполковника метались по сенсорам с привычной быстротой. Время у них было, но ему хотелось быстрее разобраться с положением дел на планете — картинка с орбиты была недостаточно информативной. Возможности «Волкодава» для наземной разведки были слишком низкими — все‑таки это боевой корабль для глубокого космоса, а не исследовательское судно. Требовалось, прежде чем основывать рабочие базы на поверхности, развернуть стационарные сканеры на луне этой планеты и, хотя бы парочку, на низкой орбите.

— Много чего, — Сюзанна лихорадочно перелистывала страницы на экране планшета, схватывая только самое основное. — Увеличили длительность жизни — минимум двести, двести пятьдесят лет без процедур омолаживания. При этом старость, как таковая, почти отсутствует. Человек будет чувствовать относительную молодость, да и быть, по сути, молодым почти до полного исчерпания ресурсов организма. Резко усилили регенеративные способности, вплоть до отращивания конечностей при травматических ампутациях. О сверхбыстром восстановлении повреждённых внутренних органов можно не говорить. Очень серьёзно усилена иммунная система, несколько подстегнут метаболизм с соответствующим ускорением прохождения сигналов по нервам, — девушка вдруг прекратила листать страницы и внимательно вчиталась.

— Чего замолчала? — спросил Павел, продолжая выводить лунную базу из режима глубокой консервации.

— Подожди, — отмахнулась Сюзанна, — думаешь так просто в этой терминологии разобраться? Я ведь все‑таки по основной специализации не генный инженер, а обычный космический медик.

— Обычный? — хмыкнул пилот. — Ну–ну, — он ещё что‑то переключил, вгляделся в строчки на центральном мониторе и, удовлетворённо кивнув, откинулся на спинку кресла. — Через полчаса банк памяти, на котором они вели все записи по проекту, полностью разморозится. Посмотрим, что яйцеголовые успели на планете наваять. Жилые и лабораторные помещения будут готовы только через два дня. Можно быстрее, но боюсь слишком сильно греть — великоваты напряжения в камне. Как бы трескаться не начал. Это же природный материал, а не пластобетон. Поживём пока в «Волкодаве» — столько терпели, ещё немного подождём. Так что там у тебя?

— По–моему они несколько перестарались. Даже в мозг залезли, формируя большую восприимчивость к ментополям. Конечно, очень многое будет зависеть от индивидуальных талантов, но, в принципе, память и интеллектуальный потенциал в среднем будут повыше, чем у людей с Земли.

— Ну, вот этого как раз следовало ожидать, — немедленно откликнулся подполковник, сам начиная разбираться в уже доступных документах, — иначе какой смысл было этот проект затевать? Одним пушечным мясом войну не выиграть. А вообще‑то это человек будет, или нечто с нами не совместимое?

— В принципе — человек. Приведённые расчёты показывают, что вполне возможны общие дети. Причём как в случае, когда отцом будет модифицированный мужчина, а матерью обычная женщина, так и наоборот. Но в обоих случаях ребёнок будет модификантом — новые гены все как один доминантны.

— Большая сила, значительно увеличенный срок жизни, практически полное отсутствие инфекционных болезней при мощной иммунной системе и широкий канал ментосвязи — этакий супер. Мне нравится, — высказался Павел, новой человеческой расы. — Главное теперь — успеть.

— Три тысячи лет, — махнула рукой девушка, по–прежнему не отрываясь от планшета, — и геометрическая прогрессия. Успеем.

— Они ещё меж собой воевать будут, — возразил подполковник. — Вспомни историю Земли до выхода в глубокий космос — сплошные войны. Даже когда ядерное оружие создали, многочисленные региональные конфликты не прекращались.

— Здесь все‑таки будет немного проще — одна религия, одна нация и общий для всей планеты язык. Хотя внешний вид будет несколько варьироваться — радиоактивный фон все‑таки слишком высокий.

— В двухголовых уродцев не выродятся? — схохмил пилот.

— Нет, — отмахнулась Сюзанна, — во–первых, в их организме предусмотрены очень эффективные органы для немедленного выведения всего, что хоть немного фонит. Кстати, они будут способны видеть радиоактивное излучение — над глазами тоже хорошо поработали.

— Довольно ценная для космонавта способность, — согласился Затонов.

— Ну и в геноме специальный механизм сравнения предусмотрен, — продолжила девушка, — не соответствует плод материнскому прототипу — немедленное его отторжение. Макнамара об этом ещё на базе при инструктаже говорил. Теперь понятно, почему он тогда меня к этим документам не подпускал.

— Шум бы подняла из‑за нарушения законов? — скорее констатировал, чем спросил подполковник.

Сюзанна только кивнула, не отрываясь от планшета. Павел тоже плотнее занялся документами — в конце концов, от того как они вдвоём справятся, зависит успех проекта, и, по сути, выживание человечества в галактике, как таковое. Теперь основное — удастся ли при этом сорвать чудовищные планы корпораций и командования?

Странный сон. Как в сказке побывал. На удивление яркий, чёткий и при том — ну ни капельки не понятный. Помещение во сне какое‑то диковинное. Ни одного даже маленького окошка, а молочно–белый свет идёт от каких‑то плоских панелей на потолке. Кирюха приподнял голову с подушки и огляделся. Ничего похожего. Здесь, в детской, каменные стены, сложенные из разноцветного полированного кварцита или грубо обтёсанного гранита, до половины высоты облицованные морёными дубовыми досками. А там со всех сторон пластметалл. Пластметалл? Откуда он знает это слово? И что оно означает? Вот кажется почему‑то, что что‑то очень прочное. Сплошные вопросы. И они сами, эти Павел и Сюзи–Сюзанна? Одетые в опять‑таки странные глухие костюмы из светлой блестящей удивительно гладкой ткани с неведомыми очень ровными эмблемами на груди и плечах. Причём эмблемы на одежде Павла в разных снах отличались — то по четыре маленьких звёздочки на плечах, то по одной или две побольше. На груди — комета с распахнутыми орлиными крыльями. А у женщины в том месте — широкая чаша со змеёй, обернувшейся несколько раз вокруг ножки. Очень странная пара. Среди его предков дворян с такими именами никогда не было. Генеалогическое древо кормилица Аннушка начала вдалбливать, наверное, ещё до того, как нормально говорить научился. Совала свою большую, тёплую, наполненную сладким молоком сиську Кириллу в рот и уговаривала: