Елена Силкина - Песня о неземной любви

— Если устала, то ложись и отдохни. Съешь ещё что-нибудь… Вот, смотри, что у тебя получается: ты не можешь сегодня пойти к себе, потому что должна остаться у нас, а иначе попадёшь в «небесный дом»! — и Люся торжествующе помахала у Иры перед носом кусочком ватмана с изображением «летающей тарелки».

Ира засмеялась и пробежала в прихожую. Нервно переобувшись в сапоги, она схватила с вешалки куртку. Люся уныло приплелась следом, всё ещё надеясь уговорить подругу остаться.

— Я тебе макияж сделаю!

— На ночь глядя? Зря тратить такие роскошные краски.

— Ну пра-а-авда, — жалобно протянула Люся, помогая Ире одеваться. — Что ты будешь делать одна в пустой квартире? Скучать. И я тоже буду скучать. Тогда как всё может быть совсем наоборот! Ты останешься здесь, мы будем спать в моей комнате, а перед этим ещё послушаем музыку и посплетничаем…

— Точнее, ты мне всю ночь не дашь спать своими разговорами, а завтра я буду клевать носом на лекциях! — перебила Ира. — Нет уж, я лучше пойду домой! Родители в командировке, всё тихо, спокойно…

— Скотина ты! Тебе до меня дела нет! — обиделась Люся. — Вот увидишь, на сей раз моё гадание сбудется, тогда пожалеешь, да поздно будет!

Ира снова засмеялась.

— Ага, едва выйду из подъезда, как меня сцапают и утащат прямиком в «летающую тарелку»!

— На, бери свою шапку, опять ты её забыла, — проворчала Люся и сунула ей в руки яркий трикотажный комочек. — Мне связала, а сама носишь покупную ерунду.

— До завтра, — сказала Ира, выходя на лестничную площадку, и запихнула шапку в карман.

— Пока, — буркнула Люся и рассерженно захлопнула дверь.

Тишина и холод сразу окутали Иру. Разговоры старших и звуки радио на кухне, мурлыканье Люсиного магнитофона, тепло квартиры — всё это осталось за дверью, обитой «кожей молодого дерьмонтина», поблёскивающей яркими латунными шляпками гвоздей.

Ира неуверенно спустилась на один лестничный марш и оглянулась.

Взять да и вернуться, вяло подумала она. Люська обрадуется и в самом деле будет болтать до рассвета. А в пустой квартире действительно… неприятно.

Ира спустилась ещё на один лестничный марш, а потом вдруг повернулась и двинулась обратно, ощущая беспричинный страх. Ноги неожиданно стали ватными. Снова увидев перед собой блестящую ручку на Люсиной двери, Ира вздрогнула, повертела сама себе пальцем у виска и быстро побежала вниз по ступенькам, потом остановилась, словно налетела с размаху на невидимую стену, неловко развернулась всем телом и начала взбираться вверх по лестнице, хватаясь за перила, как будто её тащило из дома сильным течением…

Не один раз она то спускалась на несколько ступенек, то возвращалась к Люсиной двери, чувствуя растущее непонятное отчаяние. Но вскоре это отчаяние пересилил гнев неизвестно на кого или на что, скорей всего, на себя.

— Ошизела ты, что ли? — громко сказала Ира самой себе на весь гулкий подъезд. — Начиталась-насмотрелась боевиков и сбрендила! Топай давай, никто тебя там не караулит!.. Хотя вообще-то до сих пор предчувствия оправдывались. Возможно, поблизости компашка ошивается, высматривая, к кому бы прицепиться… На улице уже темно, прохожих мало. Лучше вернуться.

И решительно направилась… к выходу.

Оказавшись на улице, она вобрала голову в плечи. Было, наверное, не меньше минус десяти по Цельсию. Как всегда в декабре. Натянуть на голову капюшон куртки она впервые забыла. Прохожих не наблюдалось совсем, что и неудивительно около полуночи на окраине города.

У самого подъезда стоял автомобиль, стоял так, что нельзя было не пройти мимо него. Ну и что? Машины часто так ставят, когда надо что-нибудь загружать-разгружать, например, для дачи, чтобы не таскать вещи до багажника дальше, чем необходимо. Ира засмеялась. Именно эта «тачка» и сбила с толку её предчувствие?

Обычный драндулет возле рядовой пятиэтажки-«хрущобы». Ну, может, драндулет не совсем обычный, кажется, иномарка, поскольку очертания не банально-угловатые, а красиво обтекаемые. Хорошо было бы полюбоваться, да как назло что-то случилось с уличным освещением. Ладно, не страшно. Пересечь переулок и войти в другую такую же пятиэтажку можно и наощупь.

Ира осторожно двинулась вперёд.

Внезапно дверца машины распахнулась, кто-то выскочил, набросил Ире на голову какое-то полотнище, схватил её и сунул в автомобиль, который тут же рванулся с места. Ира успела только сильно вздрогнуть. У неё возникло дикое впечатление, что автомобиль оторвался от земли и понесся не вперёд, а вверх.

Мотор тихо свистел, движение машины почти не ощущалось.

Похититель — мужчина, если судить по очертаниям широкоплечей и узкобёдрой темной фигуры — держал её крепко, но не больно, аккуратно, и под тканью не было душно. Ира не вырывалась, чтобы не напроситься на побои. Всё равно, даже если удастся высвободиться, выскакивать из машины на полном ходу — самоубийственно. Ей пришли на ум сообщения в газетах о заложниках террористов или бандитов, о подпольной трансплантологии, подпольных борделях и тому подобном. Возможно и обычное изнасилование. Хорошо бы. Просто изнасилование без убийства. Иру затрясло от ужаса.

Неожиданно её слегка побаюкали, продолжая крепко держать в охапке. Что такое? Неужели похититель захотел её успокоить? Наверное, это он так поиздевался для начала…

Всего через несколько минут авто остановилось и чуть качнулось. Иру вынули из салона, поставили на ноги и сняли закрывавшую её голову и плечи ткань. Она увидела, что находится в тесном помещении с металлическими стенами, что некто, должно быть, похититель, стоит несколько поодаль, рядом с машиной, значит, не сможет схватить её сразу, что больше никого здесь нет, а впереди маячит открытый дверной проём, и бросилась туда, не забыв перекинуть косу со спины на грудь.

Он догнал и поймал её буквально через две секунды. Она мгновенно поняла, что не сможет вырваться, потому что человек, который схватил её, большой и очень сильный, и собралась закричать.

«Бежать всё равно некуда, мы уже в космосе».

Голос прозвучал у неё в голове, и она застыла от неожиданности. Ей вдруг пришло в голову, что происходящее не совсем обычно.

«Не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого».

Он развернул её к себе лицом, не выпуская из рук, и она впервые смогла рассмотреть его.

Высокий, выше неё более, чем на голову, и мощно сложенный, с золотисто-смуглой кожей; откинутые со лба назад и падающие на плечи длинные волосы двухцветны — одни пряди иссиня-чёрные, другие ярко-жёлтые; продолговатое лицо с высокими скулами, густые чёрные брови со странными пучками длинных жёстких волосков, подобных кошачьим вибриссам; классически прямой, в меру массивный нос; необычной формы рот, этакий прямоугольник со скругленными углами, характерный для древнегреческих скульптур — некрупный, неширокий, с полными, словно слегка припухшими губами и круто изогнутой линией контура, напоминающей туго натянутый лук — рот человека красивого, сильного, гордого и нежного, рот, притягивающий взгляд; твёрдый, элегантно очерченный подбородок.