Игорь Корнилов - Время галактики

Чего только не придумают, чтобы помучить курсантов.

Багрова решила, что атаковать Зверя ей придется самой. Придется напасть первой. Подумала, что делать это надо было раньше, на пустоши, пользуясь преимуществом открытой местности. Сейчас преследователь бесшумно пробирался где-то рядом, укрываясь в пышном вареве сельвы. В лесу все «козыри» были на его стороне. К то муже Багрова, пытаясь оторваться от незваного «ухажера», значительно превысила рассчитанный темп движения и начинала уставать.

В принципе, задание казалось несложным. Следовало найти, подобрать и доставить к финишу спрятанный на Дистанции миниатюрный контейнер. Разыскать подающий призывные сигналы рубиновый цилиндрик Багровой удалось довольно быстро. А вот доставить…

Еще в начале маршрута Лена оценила, какой это жесткий срок — сорок восемь часов. Путь преграждали незримые полосы радиоактивных зон, которые надо было быстро отслеживать и обходить стороной; поверхность уютных полянок превращалась в мерзкое живое болото; белесые небеса коварно сыпали на землю град шаровых молний. Измеритель пространственной кривизны дважды пронзительно пищал, заставляя «компас-водителя» задумываться и предлагать новую траекторию. А защитный кевларовый костюм несколько раз доказывал свою прочность зубам причудливых обитателей леса.

Теперь путь курсанта перегородил голосистый ручей, бегущий по дну неглубокого ущелья. Багрова устроила короткий привал в тени сочного, похожего на огромный папоротник, растения. Проверила и поправила снаряжение. Наконец, решилась: надрезав теслером толстый ствол соседнего дерева, изо всех сил уперлась в него спиной.

Гигант уныло захрустел и рухнул, зацепившись кроной за кусты противоположного берега. Из них, обиженно закричав, взметнулись длинношеие трехкрылые птички.

Лена замерла. Больше ничего не происходило. Понятно: птицы — «сопровождающий фактор». Вторичные элементы правдоподобия. Делать кому-то нечего…

Багрова, для успокоения, трижды прикоснулась пальцем к кончику носа. Затем осторожно попробовала ногой прочность самодельного моста. Двинулась по стволу, цепляясь за упругие ветки. Добралась до середины. Оглянулась. Верхушки деревьев, доверчиво обняв друг друга, прятали от солнца ласково прильнувшую к их подножию растительность. В сплетении жирных лиан угадывалось быстрое, опасное движение. Шевельнулась трава. Недовольно замахал воздушными корнями развесистый плющ, бутон изумрудных роз взорвался брызгами потревоженных мошек. С берега за человеком внимательно наблюдала дюжина круглых глаз. Паучьих. Зверь ждал.

— Какую же все-таки надо иметь больную фантазию, чтобы выдумать такое чудовище? — утомленно подумала Багрова. — Или это прототип какого-нибудь живого существа? Не верится. Что-то оно совсем не напоминает продукт эволюции. Непонятно, как такое страшилище вообще могло появиться. Но вот появилось же. Да еще на моей Дистанции.

Лена отбросила с лица прядь слипшихся волос, поправила пояс и вдруг, оступившись, сорвалась со ствола — полетела с трехметровой высоты вниз.

Отчаянно блеснул на солнце голубой комбинезон, и девушка осталась неподвижно лежать по пояс в воде нежно «воркующего» ручья.

Томин никак не мог заснуть. Ворочался с боку на бок. Давало себя знать предстартовое напряжение. Уровень «боевой» подготовки курсантов постоянно повышался, и с учетом этого экзаменационные задания каждый год приходилось усложнять. Когда Томин сам кончал факультет планетарной разведки, в институте такого экзамена не было. Его сразу приходилось сдавать Пространству. И многие не смогли. Еще недавно портрет Тамары висел в Зале памяти на почти пустой стене. А теперь на ней уже не осталось места, и в музее Космоса поставили новую.

Открыл ее Нахметов. Смелый юноша. Но что-то смущало Томина в его рекорде. Тогда Миша Рублев, пытаясь отвлечь внимание прыткого курсанта, пустил танцевать по небу маленьких розовых фей. Обычно, увидев их, все застывали на месте от восхищения. А Рамиль в них стрелял. Фантастическую красоту изящных фигурок он просто не заметил. Зато в катакомбах Гаргеи первым заметил тянущуюся к проходчикам Черную руку. Вступил с ней в схватку и, возможно, спас экспедицию от гибели.

А вот как умерла Тамара, не известно до сих пор. Из десяти членов экипажа исследовательской станции на Арене в живых не осталось никого. Можно забыть что угодно, но не безумное выражение мертвых глаз Тамары и ее товарищей. Глаз, видевших что-то такое, что не способен выдержать человеческий разум. Тогда в институте и ввели этот экзамен. На выживание.

…Надо терпеть. Во что бы то ни стало — терпеть. Рука, наверное, сломана… А Зверь и не думает приближаться… Значит, действительно… — ждет темноты. Тогда мне конец. И это поджаривание на раскаленном песке окажется бесполезной пыткой. До захода еще далеко. Я не выдержу. А в другую ловушку он не пойдет. Да ее еще надо придумать — другую ловушку. Хотя… Вряд ли здесь для каждого курсанта предусмотрен свой Зверь, наверное, — этот успевает везде.

Как же горит плечо! И рука болит. Неужели перелом? Жарко. Воды хочу. Должен же он когда-то решиться и напасть? Давай, давай… Тебе же надо успеть на другие маршруты. Ребята там по тебе соскучились. Измерители у него сконструированы, видимо, по принципу обыкновенных рецепторов, энергозапас до ста единиц, программа мобильная… Но вообще-то есть в нем что-то чуждое, неестественное. Под кого ж его делали? Может быть, это робото-копия мутольведя с Гарги? Нет — там зеронная атмосфера, а тут кислород. Модель получилась бы некорректной…

Все ясно — никакой это не робот. Неугомонный То мин притащил в про — грамму настоящего инопланетянина. Из цивилизации монстров. Специально выбрал самого красивого. А сама-то, кстати? Страшно представить, на что я сейчас похожа. Даже вот этот гад не идет — боится.

Если не успею — не страшно. Сработают предохранители робота, начнут действовать аварийные системы спутника, к Земле пойдет луч-команда. Чудовище остановится, но экзамен придется сдавать еще раз. Может, дорогу выберут через льды…

Терпеть, терпеть. Шорох? Или показалось? Зверь остановился. Нет, далеко — успеет отпрыгнуть… Ну, что же ты? Ближе, ближе…

Все, не могу больше. Надо вставать. Иначе умру — сгорю здесь заживо. Нет, терпеть! И шевелиться нельзя — он где-то поблизости, он наблюдает. Нельзя даже приоткрыть глаза. Буду ориентироваться на слух. Но его тяжелые лапы ступают бесшумно… бесшумно… Чуть скрипнет песок…

Багрова здоровой рукой рванула с бедра теслер. Присевший для решающего прыжка Зверь среагировал правильно — замер в ожидании убивающего луча, взвизгнул, сжался. Робот в доли секунды всесторонне оценил ситуацию, зарегистрировал ее как безнадежную. Осознал — увернуться не успевает. Он проиграл — подошел слишком близко. Теперь любое действие бессмысленно, бесполезно.