Николай Раков - Человек без прошлого

Вновь с метателем мы встретились совершенно случайно, через пять дней, в баре «Пиф-паф», что на Эйч-стрит. Он сел к стойке рядом со мной, и его жетон скользнул по поверхности в руку бармена, который таким же отработанным жестом вернул ему через несколько секунд бокал «Желтого Джека». Я сразу узнал чеканный профиль циркача, но подходить не торопился. Отвернувшись к своей соседке, я продолжал разговор, на несколько минут потеряв его из вида. Вновь обратить внимание на метателя меня заставил шум за спиной. Обернувшись, я обнаружил, что он стоит спиной к стойке, а напротив, набычившись, застыли четверо здоровенных парней в одинаковых черных ковбойках. У двоих руки были многозначительно опущены в карманы. Я начал неторопливо слезать со стула. Девица схватила меня за руку и прошептала:

— Не связывайся. Это ребята Слейка. Третий округ их зона.

Но мне было наплевать. Надо было помочь артисту. При этом три года службы в звездной пехоте иногда так и просились из меня наружу, а там встречаться с дилетантами не приходилось. Эти же, на мой взгляд, тянули не больше чем на мелкую шпану, хотя лбы были крепенькие.

Вмешательства не потребовалось. Что он с ними сделал, я так и не заметил. Первые двое упали, как будто их ударили под коленки. Третий покатился по полу, пока не встретился головой с игральным автоматом, и расслабленно вытянулся в довольно неудобной позе. Четвертый все-таки успел нанести удар, но его рука лишь рассекла воздух, а запястье попало в железный капкан захвата. Детина испустил нечеловеческий вопль, который тут же прервался после короткого удара в затылок. На мою долю в этой схватке остался прозаический бросок пивной бутылки в лоб бармена, который собирался сзади нанести метателю удар дубинкой по голове.

Артист стоял в свободной стойке, будто не он только что уложил четырех громил. Он уловил мое движение. Зафиксировал падение бармена под стойку и вновь был готов к схватке, фиксируя происходящее в зале. Я широко улыбнулся, но не успел сказать ни слова, как около нас оказалось четверо волкодавов службы порядка.

— Руки, мальчики, — прорычал старший из них, поводя стволом парализатора. — Ну и что все это значит?

Мы медленно подняли руки за головы и повернулись к наряду спиной.

— Он тут ни при чем, — проговорил метатель, осторожно кивнув в мою строну.

— А ты что скажешь, — пророкотал за моей спиной голос полицейского, и электрошоковая дубинка коснулась моей поясницы.

Когда через несколько секунд я смог разогнуться от пронизывающей боли, мой голос был похож на шипение горячего утюга на мокрой тряпке.

— Я журналист. Пристали эти парни.

Команду «Кругом» я выполнил с громадным облегчением, так как прекрасно знал привычки и методы работы полиции. «Кругом» — это почти наверняка значит, что силовые методы взаимопонимания больше применяться не будут.

Полицейские быстро обшарили наши карманы. Заинтересовали их голубая карточка артиста и мое журналистское удостоверение. Один из полицейских тут же просмотрев их, сунул в щель электронного контролера, висевшего у него на поясе. Сигнала не последовало. Документы были подлинными.

— Пошли, — махнул рукой сержант, указывая на выход, и, пропустив нас вперед, двинулся следом.

Под его конвоем мы вышли в душную атмосферу улицы. В полицейскую «Пуму» заталкивали еще не пришедших в себя парней. Один из них попытался упереться, но моментально получил удар дубинкой по затылку. Обычно за этим следует темнота минут на десять-пятнадцать.

Сержант проводил нас до моей машины, вручив документы, козырнул. Когда он отошел на несколько шагов, я процедил сквозь зубы:

— Боится все-таки связываться с газетой, барбос.

На личном опыте я уже давно убедился, что политика всегда стоит превыше всего. Пресса делает эту политику, а следовательно, чего-то да стоит.

— Спасибо, — сказал мой новый знакомый и, протянув руку, наконец-то представился: — Дин Альбрайт.

— Не за что, — улыбнулся я, пожимая его сухую, холодную ладонь и назвал себя: — Михаил Дымов. Можно просто Мишель.

Открыв дверцу своего автомобиля, я предложил ему жестом руки сесть и, обойдя машину, сам упал на сиденье.

— Куда поедем? — спросил я его, когда двигатель глухо заворчал.

Альбрайт пожал плечами.

— Знаешь что, может, хватит на сегодня развлечений? Ты не против, если мы посидим у меня? Виски, пиво и кое-что пожевать гарантирую.

— Давай, — без всякого энтузиазма согласился Дин. Мотор взревел, и «Пиф-паф» скрылся за углом.

В которой Дин рассказывает, как взрываются звездолеты и совершаются посадки на неизвестные планеты.

Лед медленно таял в бокале, согреваемом в руке. Медленный шлягер расслаблял и успокаивал. Под столом стояли уже три пустых бутылки, но хмель почему то не брал меня.

Дин утонул в моем старом, глубоком кресле и в полумраке квартиры, я не мог рассмотреть его лицо. Только при вспышках рекламы концерна «Ристинг-инкорпорейшен» на девяносто восьмом этаже стоящего напротив здания, которые временами освещали стену, передо мной мелькали его еще более обострившиеся скулы и глубоко запавшие глаза, устремленные куда-то вдаль.

С ним хорошо молчалось, но, оторвавшись от своих мыслей и в очередной раз взглянув на Дина, я даже не понял, а скорее почувствовал, что он напряжен до предела. И если на меня обстановка действовала расслабляюще, то он, похоже, видел и ворошил в памяти что-то страшное и волнующее. Мне стало не по себе, и я весь подобрался, как перед боем.

Желваки ходили на его скулах, отчего они становились еще более резкими. Пальцы судорожно сжимали бокал. Мне уже слышался хруст раздавливаемого стекла и виделась окровавленная рука, сжимающая осколки.

— Сволочи. Какие сволочи, — негромко процедил он, почти не разжимая губ, и, резко выбросив из кресла свое тренированное, гибкое тело, заметался по комнате.

Слова тут были ни к чему. Я молча ждал, что за этим взрывом последует.

Начало его рассказа было столь бессвязным и сумбурным, что у меня мелькнула мысль, не сошел ли он с ума. Однако постепенно он успокоился, накал спал, и речь стала логичной и последовательной. Ему надо было выговориться, сбросить напряжение, которое он носил в себе и пытался ежедневно заглушить в барах города и на арене, выполняя свои рискованные, если не сказать смертельные трюки. Я только слушал и изредка подливал в его бокал.

Он улетел в разведку на звездолете Федерации, в составе экспедиции глубокого поиска, в качестве командира отряда безопасности. Обследовав несколько звездных систем и не найдя ничего интересного, руководитель экспедиции принял решение о возвращении, когда случилась катастрофа. Сначала они даже не поняли, что она случилась. На несколько мгновений в рубке командного поста погасли все экраны, к горлу подступила тошнота, спазмы сдавили желудок, в головах прозвучал протяжный звон. Когда экраны, подмигнув вновь, ожили, отразив мириады звезд, все облегченно вздохнули. Операторы центрального поста, придя в себя, быстро начали включать тестирующие программы, чтобы выяснить причину возникшего сбоя. Все было в полном порядке, техника не подвела. Беда подкралась с другой стороны. На центральный пост подал сигнал тревоги курсограф. Местонахождение корабля было потеряно. Через два часа старший штурман доложил капитану, что все системы в полном порядке, но определить координаты корабля невозможно, созвездия незнакомы, взять пеленг не на что.