Тимофей Печёрин - Звезды любят сильных

Таксист, которого, кстати, звали Йохан, тоже ни разу не был в ресторане. И название «Шварцмонд» для него несло не больше смысла, чем слова «спектральный класс звезды» или «закон Ферхюльста». Поэтому не один десяток минут кружил он по центру города, пока я сам лично не заметил вывеску с соответствующим названием. Будучи честным человеком, Йохан не взял с моей (вернее, взятой взаймы у Равиля) карточки лишнего, в смысле, за то время, что он безуспешно пытался найти ресторан. Зато за три минуты пользования его коммуникатором сдернул по тройному тарифу.

Оставив Йохана дожидаться новых клиентов, я направился к парадному входу в «Шварцмонд», где и был остановлен сакраментальным «ни в таком виде!» от швейцара. Мысленно взглянул на себя со стороны — и внутренне согласился. Как посмел я, сутками не снимаюший свою летную форму, небритый и неумытый (на Кальвине было не до того), даже надеяться попасть за эти врата рая. Бластер, торчащий из кармана штанов, тоже не внушал доверия. Он мог бы послужить пропуском внутрь только в одном случае — если бы я вздумал прорываться силой. Во всех остальных вариантах он только мешал, довершая имидж обитателя «дна». Вон, вон отсюда, читалось во взгляде швейцара. Вали обратно в свою преисподнюю.

Эх, Ковальский, ты так, значит?! Видимо, не осознал, голубчик всю тяжесть своего положения. Ну ладно. Срок, данный людьми в черном на раздумье, не истек; опять же таксист поблизости. Я уже хотел развернуться и ехать в космопорт, когда у парадного входа в ресторан приземлился неестественно длинный, какой-то вытянутый, лимузин с номерами Конфедерации. Вышедший оттуда «шкаф» с глазами, открыл дверцу в задней части, выпуская моего старого знакомого.

На голову ниже меня, с обширной лысиной на шарообразной голове, и сам похожий на шар, Рейнхольд Ковальский важной и неспешной походкой прошествовал внутрь. По пути заметил и узнал меня, и, мгновенно поняв ситуацию, заявил швейцару: «Этот — со мной». «Этим», понятное дело, был я.

— Его внешний вид не соответствует… — начал было швейцар, но его аргумент, казавшийся таким весомым, разбился об Конфедераста как прибой о скалы.

— Не соответствовать можно только санитарным нормам, — отрезал тот, — или давно у вас инспекций не было?

— Проходите, — вздохнул швейцар, обращаясь ко мне. Молодец, профессионал, умеет сохранять спокойствие, — только, пожалуйста, оружие сдайте.

— Куда? — спросил я.

— В гардероб. Налево пройдете и увидите.

Я не возражал, тем более что Конфедераст вроде бы намерен был играть честно. По крайней мере, эту партию. Охрану свою — полдесятка «шкафов» с бластерами и парализаторами он оставил возле лимузина.

— Чур, вы платите, — шепнул я Ковальскому, когда мы входили в зал, — в конце концов, это выйдет за счет налогоплательщиков, а значит и меня тоже.

Мне хватило нескольких минут сидения в ресторане, чтобы понять — господа, это не рай. И не сказка. И, уж точно не тянет на предмет мечтаний. Моему организму оказалось все равно — сидеть на стуле из дерева, или из пластика, есть натуральное мясо или синтетическую котлету. Живая музыка? Ну да, это имело место, да только звучала она таким образом, чтобы не отвлекать на себя внимание. И, по крайней мере, в случае со мной, эта задача была выполнена. Я не отвлекался. Что еще осталось? Растения? Да только на детей асфальта и бетона, не видавших первозданной природы на неиспорченных цивилизацией планетах, могли произвести впечатление эти чахлые кустики.

— Слушайте, Орлов, — недовольным голосом обратился ко мне Ковальский, расправившись первым со своей порцией, — вы что, сюда жрать пришли? Давайте, кончать с этим.

— Не вопрос, — согласился я, дожевав кусок и запив его вином, тоже, наверное, натуральным, — слушаю вас.

— Это я слушаю вас, — сказал Конфедераст раздраженно, — говорите прямо, что вам от меня нужно?

— А вы не поняли? — улыбнулся я, — тогда слушайте. Прежде всего, отдайте мне деньги за операцию на Кальвине. Что ни говорите, а было четко сформулированное задание, и я его выполнил. Остальное — лирика, и, скорее, на вашей совести. Если она у вас, конечно, есть.

— Так, — произнес Ковальский без энтузиазма, сплетая лежащие на столе пальцы рук, — это все?

— Ага, щас, — хмыкнул я, — еще я хочу, чтобы вы по-хорошему ушли.

— Не понял?

— А что тут непонятного? Подайте в отставку, отправляйтесь на заслуженный отдых, пропивать неправедно нажитое добро. Главное, держитесь подальше от правительственных структур. У вас есть возможность сделать это тихо, мирно и без скандала. Все равно, человек вы уже немолодой, и до пенсии не успеете наворовать намного больше, чем уже наворовали. Так зачем вам этот геморрой?

— Ну, вы наглец, Орлов! — со смесью восхищения и ненависти воскликнул Ковальский, — насчет денег, это я еще могу понять. Но какое к чертям собачьим вам дело до моей должности?

— Да я больше о вас забочусь, — ответил я, — или вы забыли? На вас открыт сезон охоты. Ваши же коллеги, но из параллельного ведомства, и открыли. Не хотите уйти по-хорошему — уйдете по-плохому. В лучшем случае — выгонят с вашей должности с позором, в худшем — отправитесь в места не столь отдаленные.

— Милый мой, капитан Орлов, — с выражением сытого кота на лице и соответствующими интонациями протянул Конфедераст, — вы, в своем космосе, совсем оторвались от наших земных реалий. Чтобы упрятать за решетку, и даже, как вы говорите, с позором и скандалом снять с должности, нужны доказательства. Так и передайте вашим так называемым охотникам.

— Доказательства? — я показал на себя пальцем, — они перед вами. Сидят с вами за одним столом и ужинают за ваш счет.

— Неужели? — Ковальский расхохотался, чуть не подавился, отхлебнул вина, после чего обратился ко мне без тени улыбки, на полном серьезе, — и это все? Замечательно! Именно это я и хотел знать. Капитан Орлов, должен заметить, вам очень подойдут ослиные уши.

— Попрошу без оскорблений, — буркнул я, — так что вы решили, господин Ковальский?

— Что решил? Вы очень-очень хотите это знать? Так слушайте! Прежде всего, насчет денег. Деньги Конфедерации, да будет вам известно, предназначены на цели, полезные и нужные для Конфедерации. А на всяких подонков, что расстреливают мирных граждан, в казне денег нет. Не вставайте из-за стола, я еще не закончил! Доказательство вы мое ходячее, я дал вам поужинать за мой счет только с одной целью — чтобы вы были в пределах моей досягаемости. Да, с оружием в ресторан нельзя, и ребят своих я оставил снаружи. Но вы подумали о том, что будет, когда вы выйдем отсюда? Ребята у меня имеют право стрелять на поражение при наличии угрозы для меня. Да, о ваших «подвигах» на Кальвине я тоже наслышан. И не только на Кальвине. Не сомневаюсь, вы крут как яйца, но на моей стороне численный перевес. И ребята мои — тоже не мальчики для битья. Вы, конечно, можете попробовать скрыться, на дно залечь, но я тогда буду действовать другими способами. Я знаю, друзей у вас не было, но уж родители-то есть у каждого… Вы понимаете меня, капитан Орлов?