Майкл Фридман - Лики огня

– Мы остановимся ненадолго, – лучезарно улыбнувшись, успокоил он посла. – Не позднее, чем через две недели, наш корабль достигнет Альфы Малурии.

– Это безобразие! – возмутился посланец. – Я не хочу верить тому, что услышал! Есть ли хоть у кого-нибудь в Центре Управления остатки разума? Неужели они не понимают, что такой политически кипящий котел, как Альфа Малурии-Шесть, требует куда большего внимания, чем какая-то ничего не значащая исследовательская колония?

"Иногда и политическим деятелям полезно понервничать, – подумал Боунз. – Когда-нибудь эти послы вымрут за ненадобностью".

– Медицинские обследования можно провести в любое другое время, – продолжал настаивать Фаркухар. – А малурианцам мы нужны именно сейчас. Надеюсь, все это понимают?

Капитан оставался невозмутимым.

– Посол, – совершенно спокойно отреагировал он на речь гостя, – я выполняю приказ так же, как и вы.

Фаркухар уставился на Кирка хищным взглядом и раздраженно ответил:

– Есть разница. Я не могу уклониться от выполнения данного мне приказа. А вы – капитан этого корабля, поэтому вольны изменить маршрут по своему усмотрению.

Джеймс Кирк расправил плечи. Маккою был знаком этот жест. Капитан мог остаться спокойным и вежливым даже перед лицом смерти, но он никогда не изменит тому, во что верит и надеется.

Никому из остальных членов экипажа не был известен язык жестов Кирка. К своему несчастью, не знал его и посланец.

– В Центре ничего не известно об Альфе Малурии-Шесть, – настаивал Фаркухар. – Они понятия не имеют, кто такие малурианцы, какие у них общественные и религиозные идеалы. Для этих умников из Центра Альфа Малурии – просто еще одно место обитания. Идиоты!... Как их еще можно назвать? Старые маразматики, которые не делают разницы между пивной бочкой и коробочкой для пудры!

Внимательно слушая посла, капитан незаметно покусывал губы. Ему, как и Маккою, показалось, что гость уже перешел ту грань, за которую нельзя переступать деятелю такого ранга, как Фаркухар.

– Довольно, капитан! – впившись своими рыбьими глазами в Кирка, закричал посол. – Вы должны проникнуться ответственностью за судьбу малурианцев и развернуть свой корабль! В противном случае...

Капитан поднял вверх руку.

– Я прерву вас, – встретив возмущенный взгляд Фаркухара, твердым голосом произнес он. – Вы уже прояснили, свою, позицию. Позвольте и мне сделать то же самое. Вы считаете посещение обычной колонии пустой тратой времени. Но это не так. Невозможно сосчитать, сколько людей вылечили и сколько жизней спасли наши врачи в таких вот неприметных колониях.

Услышав объяснение капитана, посол отмахнулся от него как от назойливой мухи.

– Это...

– Не относится к делу, – досказал капитан. – У моего экипажа другое мнение. Жизнь людей – самое дорогое, и любой человек ценен для Федерации. Вы можете мне возразить, что малурианцы находятся на грани гражданской войны и, может быть, будете даже правы. Но я руководствуюсь официальным приказом Федерации, а не вашим мнением. И я заявляю вам, что не вижу причин уклоняться от приказа. Я не против дискуссий по малурианским проблемам, но вы поймите меня. Колонисты уже слишком долго живут без всякой, в том числе и медицинской, помощи.

– Понимаю. Это ваше последнее слово? – окончательно разозлился Фаркухар.

– Да. Это мое последнее слово, – холодно подтвердил капитан.

Сдержанность и уверенность Кирка в себе восхитили Маккоя. На его месте Боунз дал бы посланцу парочку "дружеских" советов. К сожалению, он не имел на это права.

Почувствовав несгибаемость капитана, Фаркухар вскочил со своего места и быстрым шагом направился к двери.

Кирк проводил посла торжествующим взглядом, затем внимательно посмотрел на своих офицеров и устало выдохнул:

– Ладно. Так-то будет лучше.

Капитан опустил голову и тяжело вздохнул.

– Вы уверены, что не предпочли бы императора Клингона? – пробурчал Маккой, но не удостоился никакого ответа.

Дэвид прикрыл ладонью глаза от холодного ослепительного света Беты Канзандии и боязливо посмотрел на расщелину. Она была так глубока, что дно терялось во мраке. Поддев ногою камень, Дэвид столкнул его вниз. Прошло несколько секунд прежде, чем послышался глухой звук.

Глубоко, очень глубоко. Дэвид почувствовал ледяное дыхание, исходящее из самых глубин пропасти. Одетый в теплую парку, он, тем не менее, задрожал всем телом.

Глубина трещины не удивила Дэвида. Такие расщелины встречаются в этой зловещей гористой местности на каждом шагу. Когда-то мать рассказывала Дэвиду, что они образовались в горной породе под воздействием ледника, покрывавшего много лет назад эту часть планеты.

Дэвид прикинул, что шириною трещина с его рост, даже гораздо шире. От края до края было добрых шесть футов.

– В чем дело? – спросил Риордан и сморщил свой широкий кривой нос.

Заглянув в бездну, он широко раскрыл бледно-зеленые глаза.

– Думаешь, ты перепрыгнешь? – стал подзадоривать Риордан мальчика.

Тимми Риордан был гораздо старше Дэвида. Он уже давно изучил слабые места в человеческой натуре.

На краю расщелины молча стояли и другие подростки. Дэвид знал их: рыжеволосый и веснушчатый Пфеффер, Ван, девочка с тонкими чертами лица и блестящей черной косичкой, Медфорд с шоколадными глазами и смуглой кожей, и Гарсия, чье темное узкое лицо обрамляли большие оттопыренные уши.

– Ну, – подстрекал Риордан. – Осмелишься? Или тебе слишком страшно?

Дэвид понимал, что попытка перепрыгнуть трещину может стоить ему жизни. Если бы его мать знала, у края какой пропасти он стоял, она не выпустила бы мальчика из дома до конца его жизни.

– Это не так и опасно... – неуверенно ответил Дэвид, пытаясь скрыть дрожь от леденящего душу холода.

– Ну-ну, – буркнул Риордан.

– Я думаю, что нам всем пора возвращаться домой, – заявила Медфорд. – Эта затея глупая и опасная. Кажется, вы собираетесь сломать себе шею?

– Девчонка, да что ты понимаешь? – поставил ее на место Риордан, Медфорд вздрогнула и отшатнулась, словно получила пощечину.

– Мы же не хотели приходить сюда! – с прежней решимостью настаивала она.

– Никто и не собирается прыгать, хотя здесь нет ничего особенного, – не сдавался Риордан.

Пфеффер и Гарсия дружно поддакнули: никому из них не хотелось выглядеть трусом ни в глазах девочек, ни в глазах Риордана.

Риордан, самый старший из всех, ухмыльнувшись, повернулся к Дэвиду:

– Ну!

Дэвид еще раз посмотрел на расщелину и съежился от страха и холода. Может Медфорд права? Может, все это, действительно, глупо?