Гордон Диксон - Спасательный корабль

Она резко умолкла. Джайлс тут же снова заговорил.

– Значит, тебе было известно, что я лечу именно на 20 В-40? – спросил он. Потом покачал головой. – Нет, ты этого знать не могла!

– Не могла? – вспыхнула Бисет. – Разумеется, мы все знали! Я и полетела-то на вашем корабле только для того, чтобы следить за вами. А этих, – она равнодушно кивнула в сторону арбайтов, – я взяла с собой в качестве помощников. Эта команда набрана из низших слоев Ассоциации, и они, в общем-то, не знали ничего, кроме того, что им необходимо выполнять приказы…

Она помолчала и взглянула на Мару.

– Все, кроме вот этой. Меня заставили взять ее с собой, чтобы сохранить добрые отношения с представителями идиотской секты «Черный четверг»!

– Очень интересно… – проговорил Джайлс (и он действительно так думал). – А теперь скажи мне только одно…

Но Бисет явно надоели его расспросы.

– Ничего я вам не скажу, – заявила она, поворачиваясь к Маре. – Так, красотка, оружие у тебя. Пристрели его, и нам пора!

Мара подняла руку с пистолетом. Его тонкое, слегка расширяющееся на конце дуло нацелилось на Джайлса маленьким кольцом с черной точкой посредине. Джайлс мог поклясться: лицо Мары как-то не соответствовало моменту и нацеленному на него пистолету – это лицо молило о понимании.

Потом из крохотной черной точки посредине металлического кольца вылетело легкое, еле заметное пламя – и Джайлса окутала чернота.

Он очнулся – если можно так выразиться, ибо сознание его было по-прежнему замутнено и он не мог толком понять, где находится, – в каком-то крохотном, слабо освещенном помещении. Над его лицом, буквально в нескольких сантиметрах, склонилось лицо Мары. Он узнал ее, хотя лицо расплывалось, меняя очертания. Он почувствовал, что ее пальцы скользят по его телу и что-то с ним делают – похоже, она привязывала его к сиденью какой-то машины, видимо, той самой грузовой вагонетки, на которой он сюда приехал.

– Что это ты делаешь? – попытался выговорить он, однако слова больше напоминали глухое рычание, а не человеческую речь.

– Тш-ш-ш… – выдохнула она и совсем склонилась над Джайлсом. – Поберегите силы. Не надо разговаривать. Послушайте меня… Выбора не оставалось. Я вынуждена была выстрелить в вас еще раз. Они думают, что вы благополучно скончаетесь минут через пятнадцать, еще до того, как вагонетка привезет вас к воротам Комплекса. Но я чуть передвинула рычажок, и выстрел был не таким мощным. Если вы в течение ближайших двух часов доберетесь до врача, вы непременно останетесь в живых. Вы должны… – Она легонько коснулась губами его щеки, покрепче привязывая его к спинке сиденья. – Больше я ничего сделать не могу. Бисет держит меня в своих когтях почти так же прочно, как и вас. Но помните вот что… ничего не предпринимайте, пока вагонетка не доставит вас в Комплекс. А потом наберите на пульте автоматического управления адрес ближайшего госпиталя. Не теряйте времени и не пытайтесь сперва связаться с местным отделением полиции. Вы меня поняли?

– Да, – сказал он или подумал, что сказал. Так или иначе, Мара поняла. Она слегка кивнула, и лицо ее отдалилось от него, исчезло из поля зрения.

Джайлс обнаружил, что смотрит в лобовое стекло грузовой вагонетки, стоящей прямо перед закрытой металлической дверью, в которую он въезжал раньше, и металлическая поверхность двери поблескивает в свете фар вагонетки. Еще через несколько секунд створки двери раздвинулись, вагонетка вздрогнула и выкатилась наружу, на каменистую, похожую на лунную поверхность планеты 20 В-40.

Теперь далекое крохотное белое солнце плыло высоко в небе, и беспорядочно заваленная осколками скал каменистая равнина перед ним представляла собой удивительный пейзаж в черно-серебристых тонах, а свет фар вагонетки казался почти невидимым. Над всем этим вздымался гигантский купол ночного неба, усеянного звездами, и до самого горизонта никаких следов человеческого пребывания; даже гигантское здание Комплекса было не видно. Несмотря на великолепную подвеску, вагонетка без конца подскакивала и подпрыгивала на неровной поверхности планеты, то и дело налетая на крупные валуны.

Это бесконечное подскакивание и раскачивание вызвали у Джайлса легкую тошноту, вполне соответствующую тому общему ощущению тупости и дурноты, которое обволакивало его. Особой боли он не чувствовал, однако непреходящее ощущение дискомфорта пропитало его, казалось, насквозь, до мозга костей. Голова почти не соображала, тело было тяжелым и совершенно бессильным.

Он с трудом, но заставил себя думать о том, где он находится и что с ним происходит. В голове прояснилось, видимо, организм выбросил в кровь добавочное количество адреналина, однако усилилось общее чувство дискомфорта. Теперь он отчетливо ощущал, что болезненные ощущения сконцентрированы в двух местах – в левом плече и чуть повыше грудины, где, казалось, были наложены слишком тугие повязки на довольно обширные и болезненные раны. Он тупо припомнил, что Бисет выстрелила ему тогда именно в плечо. А боль над грудиной означала, видимо, что второй выстрел – выстрел Мары – угодил в это место.

Почему, почему все это с ним произошло, тупо вертелось у него в голове. Зачем им понадобилось пристрелить его вот так, не до конца, а затем отправить в Комплекс на той же вагонетке?

Он попытался сесть, чтобы осмотреть вагонетку, и его правая нога задела за что-то. Он сделал второе неимоверное усилие, и ему удалось наклониться. На полу валялось тело Хэма – арбайт словно сам свалился на пол с соседнего сиденья; из-за пояса его серых рабочих штанов все еще торчала рукоять лазерного пистолета.

Каждое движение Джайлсу давалось с огромным трудом, однако он мог двигаться. Медленно, несколько судорожными, но удачными рывками ему удалось наклонить свое тело вперед, а потом дотянуться до Хэма и взять пистолет. Он нащупал пальцем спусковой крючок, прицелился в соседнее пустое сиденье и выстрелил.

Ничего не произошло. Заряд либо кончился, либо просто был вынут. Он сунул бесполезный, но все-таки грозного вида пистолет за пазуху и тяжело откинулся на спинку сиденья.

Усталость опутывала его по рукам и ногам мягкими, но прочными узами. Вагонетка, по-прежнему подпрыгивая, неслась к куполу Комплекса, все еще невидимому в этой вечной ночи.

Он во второй раз потерял сознание…

Он очнулся, едва не задохнувшись, и почувствовал во рту вкус желчи.

Его стошнило… вернее, его страдающее тело попыталось избавиться от того, что было внутри, но не нашло ничего, что можно было бы выбросить наружу, кроме желудочного сока и желчи. Кислота из собственного желудка так обожгла ему горло и рот, что он снова пришел в сознание.