Терри Биссон - Звездные Войны. Боба Фетт: 2. Перекрестный огонь

Это был его последний шанс. Тяжело дыша, он подобрался к противоположному берегу. Один шаг позади… Еще один…

Боба ухватился за стебли камыша и вылез из зловонной жижи на скользкий берег. Уфф! Никогда в жизни, извозившись в грязи с ног до головы, он не чувствовал себя таким счастливым.

Он был свободен.

Боба смешался с толпой дроидов, солдат и рабочих, идущих в широкий, ярко освещенный, дверной проем. Никто не обратил на него внимания. И Прэкса нигде не было видно.

Даже покрывавшая его грязь не выдавала его. Почти все, кто шел с раскопок, были в такой же грязи.

Боба снял шлем и протер его. Без преувеличения можно сказать, что шлем спас ему жизнь. Теперь понятно, почему отец так им дорожил. И поэтому Боба теперь будет так же дорожить им!

Боба присоединился к рабочим–копателям, которые смывали под душем грязь с одежды и обуви, а потом тут же их сушили. Теперь все, что оставалось сделать — это вернуться в свою комнату, и никто даже не догадается, что он ее покидал.

Он уже выходил из душа, его одежда почти высохла, когда Боба скорчился от боли — грубая и сильная рука схватила его за плечо.

— Пошли!

Невозможно ошибиться, кому принадлежал этот голос. Боба открыл было рот, чтобы объяснить, он не собирался нарушать запрет, все это недоразумение. Но кому было до этого, какое дело?

Сайдон Прэкс не слушал его и тащил Бобу вглубь коридора, в убежище графа.

Граф наморщил свой изогнутый нос.

— Придется тебя помыть, — сказал он, отгоняя рукой запах.

Боба стоял, сжимая в руках отцовский шлем, и старался не дрожать. Он знал, что лучше никогда не показывать свой страх.

— Плохо тебя учил, твой отец, — сказал граф. — Ты сунул свой нос туда, куда не тебе следовало.

— Я ничего не видел, — сказал Боба, чувствуя, как граф медленно наливается гневом.

— Да ну? — презрительно бросил граф. Он стоял возле стола перед «окном», демонстрирующим, что угодно, только не настоящую грязь Раксус Прайма.

— Правда, — сказал Боба. — Я только вышел за дверь и не успел уйти далеко.

— Возможно, мне следовало научить тебя кое–чему.

У Бобы на мгновение затеплилась надежда, которая пропала сразу после следующих слов Графа.

— И первое, это научить тебя врать. Пока у тебя это плохо получается.

— Мне жаль, что я нарушил ваши правила, — сказал Боба. «И особенно жаль, что попался», — подумал про себя.

— Жаль? — переспросил граф с жесткой и холодной улыбкой. — Что ж, ты нарушил заведенные мною правила, это правда. Но это еще не все.

Не все? Разве этого мало?

— Я думаю, что ты знаешь слишком много, в то время, как информация сейчас является ценным товаром. — Он повернулся к Сайдону Прэксу, стоявшему в дверях.

— Разве не забавно, что единственный, кто знает такой большой секрет — это маленький мальчик?

Прэкс, естественно, не ответил. Боба не был уверен, что то, что ему удалось разведать, было «большим секретом». Но замечание графа подало ему мысль, которая, как он надеялся, могла спасти ему жизнь.

— Вы думаете, я единственный, кто знает Вашу тайну?

Приподнявшаяся бровь графа выдавала в нем наибольшую степень удивления, какую только Боба мог себе представить.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказал, — ответил Боба. Он постарался сохранить свой голос тихим и спокойным, в стиле Джанго Фетта, — Я уже рассказал о ней кое–кому…

Теперь он завладел вниманием графа.

— Могу я поинтересоваться, кому?

— Это мой секрет, — сказал Боба. Конечно же, он блефовал. — И она знает, кому все рассказать, если со мной что‑нибудь случится.

— Она? — Боба почувствовал в настроении графа определенную неуверенность. — Может, ты намекаешь на наемницу Аурру Синг?

Боба придумывал на ходу.

— Да, я имею в виду Аурру Синг.

— Малолетний глупец. Ты мне угрожаешь?

— Нет, сэр. Я только хочу то, что по праву принадлежит мне. Мою свободу и кредитки моего отца.

— Свободу? Кредитки? — Глаза графа пылали холодным огнем. — Я не торгуюсь с детьми. Особенно с теми, кто доставляет мне неприятности.

«Я зашел слишком далеко!» — понял Боба. Последний шанс был упущен.

— Сайдон Прэкс, ты знаешь, что с ним надо сделать.

Боба знал, что сопротивляться бесполезно. Он закрыл глаза, когда Сайдон Прэкс занялся им. Боба выронил шлем — его руки связали.

И тут, он как будто, услышал голос своего отца «Если ты должен умереть, сделай это с доблестью!»

Именно так умер сам Джанго Фетт — сражаясь до последнего момента.

Эти воспоминания вдохновили Бобу. Хватить оправдываться и притворяться. Чтобы его не ожидало, он встретит это с мужеством сына Джанго Фетта.

Вдруг граф понял руку. Впервые Боба увидел неподдельную тревогу на его лице.

— Что случилось, сэр? — спросил Сайдон Прэкс.

— Джедаи нашли нас, — ответил граф. Боба силился, что‑либо услышать в тишине комнаты. Откуда графу это стало известно?

— Покончи с ним и присоединяйся ко мне, — сказал граф, инстинктивно потянувшись к резной рукоятке светового меча, которая блестела под плащом.

БА–БАААХ! Взрыв сотряс землю.

Быстро взяв со стола свой голоблокнот, Граф вышел из комнаты. В ту же секунду комнату потряс второй взрыв. В этот раз он был ближе. С потолка комнаты посыпались камешки.

Сайдон Прэкс смотрел вслед своему хозяину, он на мгновение отвлекся, хватка его немного ослабла, и Боба понял, что это его шанс. Он изо всех сил оттолкнулся от ближайшей стены. Прэкс отлетел назад, к столу, и локти Бобы при падении врезались в него.

— Ты маленький…

Слова Прэкса потонули в грохоте из серии взрывов, раздававшихся снаружи. Пол сотрясался как палуба корабля, подброшенного гигантской волной. Дверь разломилась и упала на землю. Воздух наполнился звуками выстрелов бластеров и беспорядочными голосами.

Боба рванулся и вырвался из рук Прэкса. Он сгреб свой боевой шлем, который валялся на полу и потом сделал то, что отец учил его делать, когда попадаешь в безвыходную ситуацию.

Он побежал.

Темный ранее коридор был залит светом. Ничего удивительного — подземелье Графа было разрушено взрывом, большая часть потолка отсутствовала, и Боба стоял на вершине дымящихся обломков.

Он посмотрел вверх. В грязном небо Раксус Прайма, которое было чище, чем обычно, смертоносными цветами распускались взрывы.

Шум был оглушительным. Начался бой. Выстрелы бластеров оглушали. Автоматические системы обороны графа, и озаряли и без того дымный воздух яркими вспышками.