Вячеслав Шалыгин - Инстинкт гнева
Помощь проекту
Инстинкт гнева читать книгу онлайн
— …Вон там основная масса. Полста человек, говорят, было.
— Хорошо, что чартер. Был бы рейсовый, вообще по трупам бы ходили…
Спасатель оглянулся, выбрал ближайший поваленный ствол и уселся верхом. Паспорт он положил в карман, а вместо него достал сигареты и зажигалку. Прикурить можно было от ближайшей тлеющей ветки, но спасатель побрезговал. На ветке пузырилось что-то желтое. Возможно, просто смола, а может, какие-нибудь останки вроде мозгов.
Сигаретный дым не внес существенного улучшения в общую гамму зловония, да еще и привлек „стрелка“. Вынырнувший из неверной, разорванной отсветами костров и лучами прожекторов темноты, невысокий пухлый медик по виду был явным халявщиком. Любая работа для него была досадным перерывом в череде перекуров за чужой счет. Пыхтя и сгибаясь под тяжестью не такого уж увесистого с виду медицинского саквояжа, фельдшер пробрался к поваленной ели и, не дожидаясь приглашения, уселся рядом с бездельничающим спасателем. Видимо, решил, что нашлась родственная душа.
— Мужики говорят, командир в эфире орал во всю глотку, — медик опустил воротник зеленоватой куртки и устало вздохнул. — Лядские сугробы. Есть курить?
— Легкие, — спасатель протянул ему пачку „Золотой Явы“. — Что орал-то?
— Пытался развернуться и до полосы дотянуть. — Фельдшер вытянул из пачки сигарету и похлопал по карманам. — А огонь? Даже когда они начали елки крыльями косить, все надеялся на что-то. Вот ведь беда-а…
— А что он конкретно кричал? — Спасатель протянул ему прозрачную китайскую зажигалку.
— А х-хто его знает? — Медик чиркнул колесиком, прикурил и „рефлекторно“ сунул зажигалку в карман. — Диспетчеры сами в шоке. Орал, говорят, и точка.
— Может, его террористы… того? — спасатель небрежно изобразил человека с ПЗРК на плече.
— Вроде нет. — Фельдшер пожал плечами и неловко перехватил соскользнувший ремень походного саквояжа. — Человек из САБа что-то про лед на элеронах говорил. Видишь, снег валит. Плохо „незамерзайкой“ обработали, наверное. А я думаю, судьба у них такая.
— У всех?
— Получается, да.
— Ну-ну, — спасатель вытянул шею и, прищурившись, уставился куда-то в снежную темноту. — Не тебя там зовут?
— Где?
— Вон, где свет.
Спасатель приподнялся и указал на кусок фюзеляжа, воткнувшийся в землю на опушке леса. Фельдшер проследил за его жестом и проворно вскочил.
— О, точно! Шеф маячит. Ни минуты отдыха. Иду, Борис Иванович!
Второпях он запнулся о ближайшего мертвеца и едва не свалился в черный от сажи снег. Поскольку все внимание медика было сосредоточено на начальстве, а конвульсивное движение пальцев руки пострадавшего было минимальным, фельдшер его не заметил. Зато его заметил спасатель. Он вновь оглянулся по сторонам, отбросил окурок и присел над обгоревшим пассажиром. Некоторое время он просто сидел и наблюдал, как на остатках одежды погибшего тает мокрый мартовский снег, затем ухватил труп за плечо и легко перевернул.
Мертвец уже не выглядел пережаренным куском мяса на переломанных костях. Руки и ноги выпрямились, плоть стала мягкой и податливой. Обгоревшее лицо пассажира тоже менялось на глазах. Поначалу изменения скрывал слой снега, но затем в сплошной белой маске протаяла маленькая дырочка, — напротив рта — из которой вырвался легкий парок. Еще через несколько секунд снежная маска сползла по щекам, и спасатель увидел лицо оживающего человека. Было оно вовсе не обожженным, а вполне целым и здоровым, только раскрасневшимся, как после бани. Спасатель открыл найденный паспорт и сверился с фотографией.
— Юрий Михайлович Шуйский, — нараспев прочитал спасатель. — Какую-то фамилию вы себе выбрали, мастер, несерьезную. Вот раньше у вас были: Блэксворд, Моргенштерн, Хельм. Сплошной звон металла. Боевые были фамилии, звучные.
— Хамелеон… — хрипло выдохнул Шуйский, пошарив вокруг мутным, невидящим взглядом. — Я… был… прав. Самолет… почему он упал? Это… сделал… ты?
— Если бы это сделал я, вы погибли бы сразу, милорд, без мучительного, но бесполезного воскрешения. Нет, все случилось само собой. Правда, я знал, что это произойдет.
— Тебе сказал… Смотритель?
— А что ему оставалось? У меня и немые говорят. Все цепляются за жизнь. И люди, и звери, и даже такие твари, как вы.
— Ты убил Смотрителя? Их убивать… нельзя… даже тебе.
— Знаю. Если вас это так волнует — он жив. Я поступил по-джентльменски. Смотритель сдал вас, мастер, и спокойно улетел в деловую командировку. Алиби ему обеспечено. Я же остался здесь, прошу ненавидеть и бояться!
„Спасатель“ развел руки в стороны и театрально поклонился.
— Я… заплачу большие деньги… я…
— Не смешите, милорд, — „спасатель“ стер с лица гримасу шута и поморщился. — Я не такой идиот, чтобы покупать себе смерть. Я и есть смерть. Во всяком случае, для вас. Таков уж мой крест.
— Чего же ты ждешь?! — Шуйский оперся на локти и чуть приподнялся. — Добивай!
— Я жду, когда у вас восстановится зрение, мастер, — наклонившись к нему, понизил голос „спасатель“. — Мой личный кодекс чести требует посмотреть врагу в глаза, прежде чем убить его. Не правда ли, благородно по отношению к приговоренному? Дать ему шанс увидеть напоследок небо и своего палача! Ведь это будет ваша реальная смерть, такое зрелище увидишь только раз в жизни. Но ваши глаза пока похожи на белок глазуньи. — Он выпрямился и добавил уже спокойнее: — Времени целая вечность, я подожду.
— Думаешь, напугал?
— Думаю, нет. Это что-то меняет?
Мастер Шуйский, обессилев, упал на снег и попытался смежить воспаленные веки, но они не послушались. Мутные глаза постепенно становились прозрачнее, но казалось, что он по-прежнему ничего не видит. Взгляд его был устремлен к серым, сыплющим мокрым снегом небесам.
„Спасатель“ медленно, явно рассчитывая на реакцию со стороны будущей жертвы, вынул из кармана сине-оранжевой куртки дюралевый обломок. Хотя бы боковым зрением (оно уже наверняка восстановилось) Шуйский был обязан увидеть это импровизированное оружие, но реакции с его стороны так и не последовало.
— Да, мастер, выдержки вам не занимать, — „спасатель“ усмехнулся. — Но вы меня все равно видите. Я читаю это в ваших предсмертных мыслях.
Хруст и чавканье воткнутого и провернутого в глазнице обломка растворились в хрусте снега под ногами нескольких спасателей, вывернувших из-за большого куска фюзеляжа.
— Что у тебя?! — окликнул один убийцу.
— Три двухсотых! Двое обгорели, зато один будто только родился. Но все равно ему не повезло, на осколок напоролся.