Сергей Костин - Мегаклон

Андрей, по совету Рина, стал более внимательно относиться к происходящему вокруг. Занятия на тренажерах проходили так же в тройках, но они шли в очень быстром темпе, и общаться во время них было практически невозможно. Общение проходило после отбоя в бараке. Рин выдвигал разные версии и гипотезы происходящего, планы для побега и предложения, что делать после него. Андрей искал, в чём эти предложения могут оказаться несостоятельными. Гы большую часть времени молчал. Он лишь изредка выражал согласие с кем-то из спорщиков, всегда одним и тем же способом — произнося звук более всего похожий на «гы». Впрочем, каких либо других звуков он не издавал вовсе.

— Итак, у нас не осталось времени для того чтобы закончить обучение, — говорил сержант, прохаживаясь вдоль строя курсантов. — По плану у нас было ещё две недели. Но враг неожиданно перешёл в наступление. Поэтому прямо сейчас мы отправляемся в зону боевых действий.

После команды «кругом» ошарашенных курсантов повели через весь лагерь тем же путем, которым они пришли сюда. В воротах произошла заминка. Курсантам пришлось посторониться и ожидать, пока внутрь лагеря пройдёт новая партия синтов, очевидно, прибывшая на смену. За воротами их ожидал уже знакомый поезд из вагонов-клеток.

— Так что, ты с нами? — спросил Рин, когда они расселись по лавкам в вагоне.

— Да, я с вами, — ответил Андрей.

— Гы, — сказал Гы.

Поезд рывком тронулся с места и покатился. Ехали не быстро, но долго. Под палящими лучами солнца путешествие становилось просто мучительным. Ближе к вечеру поезд рывком остановился, синтам разрешили выйти из клеток. Под полотняными навесами их покормили привычной пищей, напоили тёплой водой, и путешествие продолжилось. Ночь была такой же жаркой, что и день. Любоваться Ожерельем ни у кого не осталось сил. Андрей лишь изредка поглядывал в ночное небо. Когда он в очередной раз бросил короткий взгляд наверх, ему показалось, что одна из бусин Ожерелья сместилась в сторону. Бусина была гораздо меньше остальных и отсвечивала серым светом. Андрей толкнул локтем дремавшего рядом Рина.

— Кажется, приехали, — сказал он, проследив взглядом указанное Андреем направление.

Рин не ошибся, через какое-то время поезд въехал на площадку очищенную от растительности. Поезд почти час ходил по кругу. Локомотив практически касался заднего вагона. Песок скрипел, напряжение нарастало. Вдруг с неба прямо в центр площадки ударил ослепительный луч света. Луч скачком увеличился в диаметре, поглотив весь поезд.

— Быстро выходим! Строимся вдоль белой линии! — знакомый голос сержанта Угаха привёл Андрея в чувства, но он по-прежнему ничего не видел.

— Я сказал, быстро, мяс…, курсанты.

Кто-то помог Андрею выйти из вагона. Когда он с трудом начал что-то видеть, оказалось, что он уже стоит в строю, на своём месте. «Кажется, это уже было со мной» — подумал Андрей, вспоминая первое пробуждение.

— Мы находимся на борту «Всемилостивейшего соблаговоления императрицы к своим коленопреклонённым подданным». Это авианосный крейсер, который в ближайшее время отправляется к месту боевых действий. Сейчас всем отдыхать.

Казалось, что коридоры и лестницы, по которым вели синтов, ни когда не кончатся. Они были разной длины и ширины, пересекались под разными углами, но объединяло их то, что они имели уклон вниз. В конце пути, синты оказались в огромном зале с бесконечными рядами столов и лавок. Зал заполняли синты, которые поглощали обычную размазню. Горилоиды кормились на большом удалении от синтов за полупрозрачными занавесками.

После обеда их опять повели по коридорам, на этот раз не очень далеко. Зал походил на тот, где они принимали пищу, но вместо столов и лавок был забит трёхэтажными деревянными нарами. Они стояли хаотично, оставляя свободными неширокие проходы, ведущие в центральную часть зала, где располагался резервуар с водой.

Крейсер представлял собой скальную глыбу, верхняя часть которой имела идеально ровную плоскую поверхность. Как будто, бесформенную картофелину, имеющую в длину около трёхсот метров, разрезали пополам гигантским ножом и пустили плавать по небу. Плоскость имела форму овала. В средней части овала находились две высокие башни. Сложенные из каменных глыб, они имели разную высоту. Единственное их назначение — отвлекать на себя внимание врага. По логике строителей, враг должен был считать, что эти сооружения представляют собой какую-то ценность. По левому борту палубы располагались площадки лифтов. От правого борта к площадкам лифтов чуть под углом в палубе были выдолблены неглубокие полосы. Углубления заполнялись маслянистой жидкостью и предназначались для посадки планеров. Предполагалось, что длины полосы будет достаточно для того, чтобы, проскользив на своих лыжах-полозьях, планер остановился. Как только планер закатывался на площадку, она сразу же опускалась в недра авианосца.

По бортам находились выходы с палуб для старта планеров. Старт производился по коротким туннелям, внутри которых располагались стартеры. Борта «Соблаговоления», как ёлка серпантином были увиты галереями, большими и маленькими. На них находились разнокалиберные арбалеты: сдвоенные, счетверённые, и так до бесконечности. Ближе к корме находились два ряда окружностей. Первый ряд окружностей представлял собой площадки, на которых заканчивали свой путь грузы, поднимаемые с земли. Так же как и поезд, в котором ехал Андрей. А второй ряд окружностей представлял собой площадки лифтов. Всю эту полезную информацию Андрей узнал после ужина. Сержант рассказывал и показывал детали крейсера на огромной модели, находящейся у дальней стены зала, где они принимали пищу.

Следующие три дня прошли однообразно. Крейсер двигался зигзагообразным маршрутом с частыми остановками. На остановках с земли подбирались грузы. В центре одной из площадок у кормы формировался светящийся шар, затем он с громким хлопком взрывался, и на площадке оказывался поезд с синтами, либо с грузами. Синтам приходилось разгружать поезда, перетаскивая груз на площадки лифтов. Грузы были не тяжёлые, но однообразная работа и жара сильно утомляли.

На четвёртый день сразу после завтрака их повели на стартовую палубу. Она протянулась от носа до кормы и хорошо освещалась. На стартовых желобах уже стояли планеры, за ними, дожидаясь своей очереди, стояли ещё по две машины. Посмотрев по сторонам, Андрей не увидел, где кончаются стройные ряды планеров.

— Итак, мы у цели, — говорил сержант Угах, по привычке расхаживая перед строем. — Враг близко. Что он противопоставит нам на этот раз, не знает ни кто. Помните, мы — главное оружие крейсера. Нам выпала честь входить в состав ударного эшелона. За нашим эшелоном пойдет ещё один. Вас обучали лучшие преподаватели воздушного флота. Учить вас больше не чему. Сражайтесь достойно, помните, императрица надеется на вас. Но я буду рядом с вами. Если потребуется, приду на помощь. Но, вместе с тем, я покараю любого, кто проявит трусость или не выполнит приказ.