Город убийц (СИ) - Точильникова Наталья Львовна

— Не лишне, пока стреляют. Хорошо, пошли.

Они бросились к двери, и я остался один.

Теперь я думал только о том, как не упасть.

Мутило жутко, раны болели, горели, пульсировали и сочились кровью. Тошнило от вони и жажды. Комната кружилась, а за иллюминаторами плыла и качалась Тесса.

Главное не потерять сознание. Главное, не повиснуть на руках. Про «не повезет» и почему так важно, что Ги физик, я старался не думать. Все потом! Сейчас главное не отрубиться!

Стрелять почему-то перестали. Стало очень тихо: ни звука голосов, ни шагов, ни шуршания переборок, ни лязга, ни скрипа. Только Тесса в иллюминаторе бесшумно падает вниз, и остается только тьма с точками далеких звезд.

Я даже не догадался, а совершенно четко понял, что корабль покинут, я здесь один, меня бросили. И неизвестно, что это означает: смерть или жизнь.

Потянулись бесконечные минуты безмолвия и одиночества. Оставаться в сознании труднее с каждым мгновением. Пару раз я почти терял контроль, но брал себя в руки, кусал губы и поднимался на ноги.

Наконец, где-то вдали послышали голоса и топот ног. И я понял, что все, больше я не выдержу. И провалился во тьму.

Когда я очнулся, надо мной сиял белизной потолок, свет падал откуда-то справа. Я попытался повернуть голову, но увидел только размытый силуэт.

— Вы меня видите? — спросил незнакомец.

Я попытался ответить, но язык и губы не слушались меня. Я успел только понять, что боль ушла, и снова погрузился в забытье.

Второе пробуждение оказалось удачнее. Я увидел больничную палату и даже понял, что это именно она: высокая кровать с белоснежным бельем, пахнущим чистотой и свежестью, подушка у меня под головой, которую кто-то бережно поправил и приподнял так, чтобы мне было легче дышать. Справа окно, а за ним желтые деревья и моросит дождь.

Желтые? Почему? Еще не кончилось лето. Еще яблоки падают в траву, еще цветут розы, а мы с Эли не успели поставить сидр. Что я здесь делаю?

По другую сторону от окна — целая батарея медицинского оборудования, и сотни тоненьких полупрозрачных проводков тянутся оттуда ко мне и входят в мое тело.

Приоткрылась дверь, и в палату вошел человек. Я видел его нечетко, но все же понял, что это человек и что он вошел.

— Вы меня слышите? — спросил человек на языке РЦС.

Я попытался сказать «да», но звуки не получались. Наверное, я просто шевелил губами.

— Вы меня слышите? — повторил он по-тессиански.

Со звуками опять не сложилось. Я попытался улыбнуться и пожать плечами, но и это не получилось тоже.

— Если слышите, просто закройте и откройте глаза, — терпеливо попросил визитер.

Потолок. Тьма. Потолок. Веки слушались.

Он поднял палец вверх.

— Супер, Анри! Меня зовут Серж Сэлтон. Я ваш врач.

Тессианское имя. Я вспомнил, что это РЦС, а значит, имя может быть любым.

— Мы на Мистрали? — попытался спросить я.

Он смотрел очень внимательно, но плохо умел читать по губам и, видимо, не понял.

— Вы что-нибудь помните?

— Эли… Марго… Лиз…

— Хотите видеть родственников? Я им напишу. Уже написал. Они очень обрадуются, что вы очнулись. Они очень ждут.

Не думаю, что он услышал, не думаю, что прочитал по губам, скорее, догадался.

Первым ко мне прорвался Эли. Думаю, что бросил все.

Он рассказал мне историю моего спасения, нимало не смущаясь тем, то я мог общаться с ним, только открывая и закрывая глаза.

— Ну, сначала предыстория, — улыбнулся он. — Только не обижайся. Пока мы купались в озере и обедали в ресторане, к нам домой пришли ребята из Бюро и нашпиговали жучками буквально все твои вещи. Но сумку у тебя отобрали, одежду тоже. Только с одной вещью твой друг не смог расстаться — с твоим разерным пистолетом, который я тебе подарил. Подслушивающее устройство и камера были заключены в микроскопической капле среди узора на дуле. Точечка такая. Ги никогда бы ее не заметил. Он даже не подумал об этом. Кроме РЦС больше нигде нет этой технологии.

Там была не только камера и микрофон. Мы смогли подключиться к его кольцу и вскоре были в курсе всей его переписки. О, да! Это нам очень помогло.

Но все по порядку. Наши корабли следовали за маячками в твоих вещах, когда тебя везли на Тессу. Стараясь держаться подальше, чтобы остаться незамеченными. Мы не были уверены, что ты жив, но маячки работали.

Мы не могли тебе об этом сказать. Ги из тебя бы все вытряс, и операция была бы сорвана.

Ты меня понимаешь, Анри?

— Да, — хотел сказать я, но смог только закрыть и открыть глаза.

— Супер! — улыбнулся Эли. — Мы не могли ничего предпринять, пока не были разминированы Остиум и Кратос. Да, да, Кратос. Наши специалисты оттуда уехали, так что мы выполнили требования Ги. Но детекторы они там оставили вместе с инструкциями. На Кратосе тоже есть физики. Мы работали параллельно. Сначала по следам. Но так нашли только одного смертника на Остиуме — махдийца с выжженными мозгами. На Кратосе, кстати, тоже было три закладки. Следы в космопорте нашли быстро, но дальше они прерывались. И тут нас спасла переписка Ги.

Он никому не доверял и всех контролировал сам. Вся переписка с закладчиками деглюона и смертниками шла только через него. И мы накрыли всю.

Когда он пытал тебя, мы уже были готовы к задержаниям на обеих планетах. Но нужно было заранее согласовать время, чтобы они не могли друг друга предупредить, и мы задержали их всех одновременно. Мы не могли действовать спонтанно, а потому опаздывали.

Наконец, мы их всех накрыли и вывезли закладки подальше от известных Ги координат. Сейчас уже на необитаемые планеты. Ни на Остиуме, ни на Кратосе деглюона больше нет.

Знаешь, он на каждой планете обязательно держал смертника из РАТ. Нашел ведь двоих, что согласились умереть за него. Не был уверен в этих «полумертвых куклах», как он называл махдийских ассасинов.

Как только это было сделано, наши корабли свалились ему, как снег на голову, и двумя выстрелами срезали все вооружение с крейсера, на котором тебя держали.

Мы с точностью до деталей знали и где ты, и что с тобой происходит.

Ги понял, что на безоружном корабле ему больше делать нечего, он его не защитит, и решил сбежать. Мы очень боялись, что он добьет тебя. Мы бы могли воспользоваться биопрограммером, чтобы отключить всю компанию (на боевых кораблях стоят сверхмощные, и расстояния уже хватало). Но мы понимали, что вместе с ними накроем и тебя, а ты висел прикованным к стене наручниками и мог задохнуться, повиснув на руках.

Серж говорит, правда, что это все страшилки, что смерть от позиционной асфиксии не быстрая, и мы бы все равно успели, но наши военные решили перестраховаться. Думаю, если бы стало ясно, что Ги собирается немедленно выстрелить, они бы рискнули и воспользовались БП.

У них была бригада реаниматологов, так что присоветовали бы. Они тебя и вытаскивали в первый момент. Ты все-таки потерял сознание, но провисел на скобах меньше пяти минут.

Гораздо хуже было то, что ты схватил дозу. Он же тебя из рентгеновского пистолета расстреливал. Хорошо, что не из гамма-лазера, все-таки помягче. Но острая лучевая болезнь у тебя была.

Да, на любой планете, кроме РЦС — это гарантированный смертный приговор. Наши эскулапы тоже были не вполне уверены, что они тебя вытащат. Пару диссертаций про тебя написали. У нас тоже, знаешь, не очень приняты расстрелы из разеров.

Деглюон, который он бросил тебе под ноги, мы вывезли и обезвредили. Он него доза была незначительной, даже меньше, чем то, что ты схватил, когда выносил пробирки с виллы РАТ на Дервише.

Видимо, он надеялся на наш выстрел. Но мы знали, что стрелять нельзя.

— Не устали, Анри? — в палату вошел Серж и осуждающе смотрел на Эли. — Не замучил он вас?

Я умел говорить только «да». Я не знал, как сказать «нет». Попытался покрутить головой, но пока безуспешно.