Тимофей Печёрин - Звезды любят сильных

Не знаю, много ли было в сочинении орфографических ошибок. Не больше, чем у других, наверное. Но Клавдию Александровну, училку нашу, оно потрясло и возмутило до глубины ее училкиной души. Ей показалось недостаточно просто поставить «кол», она принялась публично, перед всем классом, цитировать мое творение, выдавливая из детей угодливые, либо бессмысленно-веселые, смешки. Так ей и этого показалось экстремально, остро, недопустимо мало. Для полного счастья надо было отпросить с работы мою маму и сидеть, изливая ей и мне душу.

— Я все понимаю, — подытожила она, даже всхлипнув, — мечтать не вредно. И фантазировать. Все мы в детстве это делали, что уж скрывать. Важен ведь не сам факт, что Максимка (ненавижу это обращение!) что-то придумал, написал то, чего на самом деле не было. Дело вовсе не в том! Важно, о чем мечтает ваш ребенок. Космос — это же… это… хуже преисподней!

— Почему? — я не выдержал, подал голос, нарушая формат действа под названием «вызов родителей в школу».

— Почему?! — у Клавдии Александровны аж слезы навернулись, — там же опасно! Это же риск каждую секунду! Это… один в пустоте. И планеты, кишмя кишащие злобными тварями. Как можно об этом мечтать?

— А я злобных тварей бластером! — снова вякнул я, улыбаясь, и, на этот раз получил от матери подзатыльник.

— Мой муж тоже так говорил, — произнесла училка, утерев лицо платочком, — бластер — вот решение проблем. И что? Забрал у меня космос моего Толика. Из дома ушел, пиратом стал. Всего один раз мне написал, три слова: «звезды любят сильных».

— И че? — снова вякнул я, еще не научившийся, когда надо, держать язык за зубами, — я с ним согласен.

— Да как ты можешь?! — воскликнула Клавдия Александровна, всплеснув руками, и, видимо, по-своему поняв это мое «я с ним согласен». Неизвестно, чем бы закончился этот отнюдь не конструктивный диалог, не вмешайся моя мать.

— Ничего, — сказала она, — не волнуйтесь, Клавдия Александровна. Максим исправится. Все перепишет, как было на самом деле. Помнишь, Максим, мы летом в парк развлечений ходили? На аттракционах катались…

— Не хочу про аттракционы! — хотел выкрикнуть я жестко и непреклонно, а получилось плаксиво и капризно, — я про космос хочу! Я хочу как капитан Киреев!

Снова, подзатыльник — главное средство воздействия на мою не шибко, видать, умную голову. И «серьезный разговор» уже за дверью, по дороге домой.

— Ну зачем тебе этот космос? — задала мать главный вопрос всех времен и народов. Не в смысле, о космосе, а в смысле, зачем нужно то-то и то-то. Какая от этого польза, то есть.

— Интересно, — бросил я наивно, — и уважают за это. Вон, капитана Киреева в музее показывают, все на него смотрят. А на меня не каждый даже внимание обратит.

— Но капитан Киреев много учился, — ввернула мама слово, вызывающее у детей моего возраста суеверный страх, — и тренировался. Знаешь, какой конкурс в Академии Космических Полетов?

— Не знаю, — честно признался я, — откуда же мне знать? Но я узнаю. И тоже буду учиться и тренироваться.

Реакция матери на это мое неожиданное заявление было сродни одному анекдоту. Приходит крупный бизнесмен к священнику и спрашивает: «а попаду ли я в рай, если пожертвую все свое состояние на нужды церкви?». А священник, алчно потирая руки, отвечает: «гарантии дать не могу, однако ради такого дела рискнуть стоит». Вот и мать решила, что рискнуть стоит. Потому что, по ее мнению, в Академию, я, скорее всего не поступлю, а то и вообще это новое увлечение мне к тому времени надоест. Зато у меня появился стимул к хорошей учебе, что, несомненно, плюс.

— Что ж, сынок, — сказала она мне, — если хочешь — учись. И может быть, станешь как капитан Киреев. И прославишь нашу семью.

— Я не подведу! — воскликнул я с горящими глазами. Я правда, после этого старался «не подводить». И сочинение переписал, получив пятерку за эти дурацкие аттракционы.

А пару лет спустя узнал по медиа-системе, что в результате спецоперации пойман опасный космический пират. Звали его Анатолий Чернявский — фамилия как у Клавдии Александровны.

— А откуда ты в наших краях? — старик, в силу разницы в возрасте, не утруждал себя обращением на «вы», — нарядный, да еще с пушкой?

Под «нарядом» он имел в виду мою летную форму, да еще с четырехконечной звездой в круге — эмблемой космонавтики, подобно тому как якорь в старинные времена был эмблемой морского дела. Старик, которого, кстати, звали Егор Борисович, заметил, а я намотал на ус.

Форма эта, при всех своих практических преимуществах, в сложившейся ситуации выдает меня не хуже, чем надпись на лбу: «это я, капитан Орлов, прилетел и обстрелял ваш город». Отсутствие у планеты космических кораблей и то обстоятельство, что до Хэллоуина далеко, позволяло истолковать мой прикид единственным образом — не слишком приятным для меня.

Сам Егор Борисович был одет, что называется, инвариантно, по отношению ко времени и профессии. Старые джинсы, потерявшие от времени цвет и дизайнерские примочки, куртка, давно вылинявшая футболка, а в довершении картины — резиновые сапоги по колено. Такого дедулю в любой город — и он мигом растворится среди местных бомжей. Да, да, удивительно, вроде бы вселенная большая, места всем хватает, так нет же, находятся до сих пор люди, которым этого самого места нет. Ни жилья, ни работы, ни семьи. И на колонизацию таких не возьмут — не проходят, как правило, ни по одному пункту требований. Так, о чем это я? Ах, да, раньше вид бомжа, его почти принципиальная неряшливость, неприятный (мягко говоря) запах, в сочетании с подчеркнутым нежеланием что-то изменить, вызывал у меня отвращение почти инстинктивное. Теперь же я подумал, что лучший способ для меня проникнуть в город и перейти ко второму этапу моего плана — это прикинуться таким вот выкидышем цивилизации. Надо будет попросить у Егора Борисовича шмоток. Должен же у него какой-то запас быть, не настолько же он опустился, чтобы ходить в одном и том же. А пока…

— С другой планеты, — ответил я обтекаемо. Вряд ли этот лесной отшельник в курсе политической ситуации, тем более — последних событий. Так и есть — Егор Борисович хмыкнул, видимо, не считая гостя из космоса значительным событием, и замолчал. По крайней мере, до того, как мы дошли до его дома.

Кстати, о доме. Судя по имиджу старика, я ожидал увидеть достойное его жилище. Ну, как в сказочных фильмах: избушка, наполовину вросшая в землю, потемневшие от времени бревна, мох торчит из стен, крыша, крытая опять же мхом, окошечки маленькие. Черта с два! Посреди инопланетного леса вырос вполне приличный современный коттедж. Два этажа. Терраса со столиком. Крыша с солнечными батареями — верный признак наличия электричества. Пластиковые окна, разве что, заляпанные. Присмотревшись, я увидел и другие особенности. Краска, несмотря на объявляемую в рекламе обычно, стойкость сдалась-таки всевластному времени и местами облупилась. Кроме того, я не заметил ни малейших признаков приемных устройств медиа-системы. Но, в целом, дом был воплощенной мечтой большинства горожан, обитающих посреди городского шума и грязи, в тесных коморках, для прикола именуемых квартирами.