Minor Ursa - Реализаты (СИ)

— Лара…

— Видите ли, Лара, если мембранный транспорт нарушен настолько, что сквозь клеточные стенки не идёт даже вода, то мозгу больше ничего не остаётся, как спать. Так всё-таки где они спят?

— Мы выделили под них два отделения. Одно — детское, то, на котором мы сейчас находимся. Другое — в левом крыле. Там взрослые. Детей — чуть больше двухсот.

Роберт слушал её и не слышал. Да, она была хороша. Да, её присутствие доставляло ему массу удовольствия, но то, что находилось там, за стеклом инфекционного бокса, впечатляло его не меньше, а то и больше: хрупкое обездвиженное мальчишечье тельце, если приглядеться к нему повнимательнее, напоминало не то статую, не то сошедший с ума компьютер. Оно не было безжизненным, но жизнь, теплившаяся в нём, была похожа на мелодию, отстукиваемую на рояле без струн. Вроде и есть, а вроде и далеко не вся.

— Ого, — почти весело заключил он. — Сейчас у него немного похолодает.

Ая очень хотела, чтобы брат у неё родился в новогоднюю ночь. В качестве подарка для себя. И матери незачем было об этом знать.

Жизнь реализата была одновременно намного ярче жизни обычного человека и намного предсказуемее, причём вне всякой зависимости от возраста. И она уже успела свыкнуться с этим.

Задолго до рождения Мэтта Ая знала, что глаза у него будут изумрудного цвета, а волосы — такими же рыжими и такими же непослушными, как и у неё самой. Ей нравилась его внешность: нос пуговкой, широкий улыбающийся беззубый (точь-в-точь как у лягушонка) рот и пальчики — настолько нежные, что будь там, где он сейчас плавал, свет, они были бы прозрачными.

Ей нравилось наблюдать, как он растёт: как зевает по вечерам вместе с матерью, как просыпается по утрам, как гримасничает.

Она знала, что ему уже нравится найденный в сети и присланный Бенжи мелодичный "Twilight" и ужасно не нравится гудение домашних детекторов движения.

Конечно, она пока ещё не знала, что звать его будут Мэтт, что прожить на Альфе ему предстоит всего семь лет, и что все эти семь лет он будет обожать её так, как месячный щенок обожает доброго и щедрого хозяина.

Как и любой другой реализат, она видела настоящее, но будущее не было для неё строго определено. К нему из настоящего тянулись незримые нити, однако переплетение их было скрыто где-то там, за горизонтом.

Родился Мэтт ровно в полночь по Гринвичу в ночь на первое января 2323 года.

Ух ты, подумала Ая, впервые оглядывая его, лежащего на руках у матери, с головы до ног, благо одно от другого было совсем не далеко: а вот и будущий друг, он же партнёр по играм.

А будущий преданный друг и партнёр по играм в это время в меру доступных ему сил пытался разобраться в обрушившемся на него внешнем мире. Его глаза уже слегка привыкли к мягкому приглушённому свету, а последствия ожога от первого вдоха слегка притупились, так что теперь он всецело был захвачен желанием контакта "кожа-к-коже". И Ая, повинуясь древним женским инстинктам, молча протянула руки, чтобы взять его и прижать к себе.

— Ая… — беззубо улыбнулся он, приоткрыв на неё один заплывший малахитовый глаз, чем вызвал у безропотно передавшей его в Аины руки матери непроизвольный горловой спазм.

Мэтт рос вундеркиндом, даже не догадываясь об этом. Да и к чему ему было знать о том, что понимание — это вовсе не размер мозга и даже не принадлежность к определённому биологическому виду? К чему ему было знать, что нейронные связи в его голове упакованы самым оптимальным для нереализата способом?

Ни к чему.

Он не видел ничего необычного ни в том, что начал говорить чуть ли не от рождения, ни в том, что игры его мало походили на обычные детские шалости. Сверстников, с которыми он мог бы себя сравнить, у него не было, а Ая была так недосягаема, что о сравнении не могло быть и речи.

Когда Бенжи привёз на Альфу очередного реализата, шёл 2326-й год. Ае было четырнадцать, Мэтту — три.

Они встретились у шлюза и теперь сидели в Низине, у самой воды: Бенжи, рядом с ним — Ая, затем — маленький Мэтт, лемуры и кошка.

Ая держала на коленях пакет с печеньем. Мэтт не был голоден, поэтому крошил то, что досталось ему, в траву между Аиных коленок. Печенье Мэтта зеленело и расползалось, а Бенжи проворно ловил расползающиеся по зелёному зелёные кусочки и лепил из них то крохотных зелёных человечков, то крохотных лемуров.

— Ая, Ая, дай нам ещё кусочек! — тонко голосили катта. — Мы хотим отличать Мэтта от кошки по всем тысяча семистам признакам, а не только на глаз!

Ая вынула из пакета печенье.

Лемуры мигом разломали подарок и затолкали каждый свою долю в свой рот.

— Мы лю-юбим тебя! — в экстазе, зажмуриваясь, пропели они.

— Счастливые существа, — улыбнулся Бенжи.

— Да, — согласилась Ая. — Любовь — неплохая штука. Я вот тоже тебя люблю, и мне это кажется счастьем.

— Почему именно меня? — Бенжи как раз закончил лепить очередную фигурку, положил свою тонкую серебристую ручку на траву и раскрыл её ладонью вверх. Держась за то, что можно было бы назвать большим пальцем, с металлической руки в траву сползла миниатюрная, но точная копия андроида.

Ая опустила рядом свою ладошку, и крохотный зелёный Бенжи бесстрашно залез на неё и дал поднести себя к лицу.

— Потому что, — внимательно глядя в зелёные глаза на маленьком зелёном лице, заявила Ая. — Разве ты не знаешь, что предпочтения — это очень нелогичная штука? Но если тебе очень хочется объяснения, то ты говоришь на языке, на котором я понимаю. Ты свободен и мне жутко нравится наблюдать за этим.

— Свобода — это когда? — как бы между прочим спросил Мэтт.

— Свобода — это когда не знаешь, чего хочешь. Правда, Бенжи? — усмехнулась Ая, подмигивая стоящей на ладони фигурке.

— Правда, — согласился большой Бенжи. Теперь руки его были не заняты, и он почти по-человечески обнял ими свои согнутые в коленях ноги. — Когда не знаешь, чего хочешь, не действуешь. А когда не действуешь, плотность твоей несвободы минимальна. И, наверное, это хорошо. Потому что то, что происходит там, — и андроид махнул рукой в сторону плывущей высоко мимо Альфы Земли, — неправильно. Они все подчинены мании созидания.

— А мне не нравится свобода, — сказал Мэтт и вздохнул. — Потому что мне не нравится сидеть просто так. И мне нравится знать, чего я хочу.

Бенжи мигнул и развернулся к Мэтту:

— e'u kelci[7]

— mi fitytu'i[8], - грустно согласился тот. — А во что?

— В стихи, например. Мама мышка сушила шишки. Ты — следующий, рифма и размер обязательны.