Вернор Виндж - Глубина в небе (авторский сборник)

Эзр пожал плечами:

– Мне показалось, что они все написаны одним человеком. И они так хороши, что я могу ручаться: это репродукция классики, вроде пейзажей Денга с замками Канберры. – Маниакально-депрессивный взгляд на недоступное будущее. – Великие художники часто и сумасшедшие, и несчастные.

– Слова истинного Торговца!

Он накрыл ее руки своей рукой.

– Триксия, я не пытаюсь с тобой спорить. До этого банкета недоверчивым был я.

– И таким и остался?

Вопрос был с напором, но без признаков подначки.

– Да. – Хотя не так сильно, как Триксия, и не по тем же причинам. – Просто предложить поделиться половиной добычи с тяжелых подъемников – это со стороны эмергентов чуть-чуть слишком… без запроса. – На самом деле к такому предложению можно было прийти после напряженного торга. Теоретически мозговая мощь, которую составляли специалисты Кенг Хо, стоила приличного числа тяжелых подъемников, но равенство это было очень тонким и трудно обоснуемым. – Я пытаюсь понять, что заметила ты и пропустил я… Ладно, допустим, что все настолько опасно, как тебе кажется. Ты не думаешь, что капитан Парк и Комитет это учли?

– Так что они тогда теперь думают? Я видела офицеров вашего флота на обратном пути, и у меня было чувство, что эти люди сильно оттаяли по отношению к эмергентам.

– Они просто рады, что мы заключили сделку. А что думают люди из Торгового Комитета, я не знаю.

– Ты это можешь выяснить, Эзр. Если этот банкет им втер очки, ты можешь потребовать некоторой твердости. Да знаю я, знаю: ты всего лишь стажер, есть правила, обычаи, и тра-та-та, и ля-ля-ля. Но ведь это твоя Семья владеет всей экспедицией!

Эзр втянул голову в плечи.

– Только частично.

Впервые она как-то упомянула этот факт. До сих пор они оба – по крайней мере, Эзр – боялись признавать эту разницу в статусе. У них был общий глубинный страх, что каждый из них, быть может, просто пытается использовать другого. Родители Эзра Винжа и его две тетки владели третью экспедиции: двумя звездолетами и тремя посадочными модулями. В целом семья Винж. 23 владела тридцатью кораблями в десятке различных предприятий. Путешествие к Триленду было побочной инвестицией, за которую номинально в состав экспедиции был включен член семьи. Через одно-три столетия от этого момента он вернется к своей семье. К тому времени Эзр будет на десять-пятнадцать лет старше. Он ждал этого воссоединения, чтобы показать родителям, что мальчик себя хорошо проявил. А пока что еще годы и годы он будет не в том положении, чтобы козырять своим весом.

– Понимаешь, Триксия, есть разница между «владеть» и «командовать» – особенно в моем случае. Если бы в экспедиции были мои родители – то да, у них тут было бы неслабое влияние. Но они только послали меня «туда и обратно». Я тут гораздо больше стажер, чем владелец.

И его не раз тыкали носом, чтобы это подчеркнуть. В организованных как следует экспедициях Кенг Хо не было места непотизму. Скорее наоборот.

Триксия надолго замолчала, внимательно глядя на Эзра. Что теперь? Винж помнил суровый совет тети Филипы насчет женщин, которые цепляются к молодым богатым Торговцам, охмуряют их и собираются управлять их жизнью – и хуже того, собственным делом Семьи. Эзру было девятнадцать, Триксии Бонсол – двадцать пять. Может быть, она думает, что может просто требовать?

Ради всего хорошего, Триксия, не надо.

Наконец она улыбнулась – мягче и трогательнее, чем обычно.

– Ладно, Эзр. Делай, что должен… но можешь сделать мне одолжение? Подумай о том, что я сказала.

Она повернулась, коснулась его лица и нежно погладила. Поцелуй ее был мягким и несмелым.

Зараза ждала в засаде возле каюты Эзра.

– Эзр, а я тебя вчера вечером видела!

Он чуть не споткнулся.

А, она про банкет.

Торговый Комитет транслировал его на весь флот.

– Конечно, Чиви, ты меня видела на видео. Теперь видишь меня во плоти. – Он открыл дверь и вошел. Зараза как-то смогла просочиться вместе с ним и тоже вошла. – Так что ты тут делаешь?

Чиви гениально умела поворачивать любой вопрос, как ей хочется.

– У нас через две килосекунды начнется та же нудная салажья смена. Я думала, мы вместе пойдем в бактериальную и обменяемся сплетнями.

Винж нырнул в заднюю комнату, сумев на этот раз отсечь ее дверью, и переоделся в робу. Разумеется, когда он вышел, Зараза все еще ждала.

Он вздохнул:

– Нет у меня ни одной сплетни.

Черта с два я буду повторять, что сказала Триксия.

Чиви победно улыбнулась:

– Зато у меня есть. Пошли. – Она открыла внешнюю дверь комнаты и отвесила ему элегантный (в невесомости) поклон в сторону коридора. – Я хочу сравнить наблюдения о том, что ты видел, но на самом деле ручаюсь, что у меня есть и побольше. Комитет поставил три наблюдательных камеры, в том числе у входа – обзор гораздо лучше, чем был у тебя.

И она поскакала рядом с ним по коридору, объясняя на ходу, как часто она пересматривала эти видео, и рассказывая, о чем с тех пор сплетничают люди.

Впервые с Чиви Лин Лизолет Винж познакомился в предполетное время в окрестностях Триленда. Это был восьмилетний сгусток чистейшей несносности. Почему-то объектом своего внимания она выбрала именно его. После еды или тренировки она подскакивала к нему сзади и толкала в плечо – и чем больше он злился, тем она была довольнее. Один хороший тумак сдачи мог бы изменить ситуацию полностью. Но восьмилетней девчонке тумака не дашь. Ей не хватало девяти лет до обязательного минимума члена экипажа. Место для детей – перед рейсом или после рейса, но не в экипаже, тем более направляющемся в пустынный космос. Но матери Чиви принадлежало двадцать процентов экспедиции…

Семья Лизолет. 17, по-настоящему матриархальная, происходила со Стрентманна, расположенного очень далеко от космоса Кенг Хо. И по облику, и по обычаю они были очень странными. Наверняка нарушили много всяческих правил, но малышка Чиви была включена в экипаж. И она провела в бодрствовании больше времени полета, чем все члены экипажа, кроме наблюдателей. Большая часть ее детства прошла среди звезд в окружении очень небольшого числа взрослых, часто даже в отсутствии родителей. И одна эта мысль уже почти полностью гасила раздражение Винжа. Теперь ее физические нападения сменились словесными – большое благо, учитывая сложение стрентманнианцев.

Сейчас они оба шли по главной оси базы.

– Эй, Раджи, как дела? – махала рукой Чиви чуть ли не каждому встречному.

За мегасекунды до прибытия эмергентов капитан Парк разморозил почти половину флотских экипажей – достаточно, чтобы управлять всеми кораблями и системами оружия, имея при этом горячий резерв. Полторы тысячи людей – это был бы всего лишь большой прием в обиталище его родителей. А здесь это была толпа, хотя многие находились во время Вахты за бортом. При таком количестве народа действительно было заметно, что обиталище – всего лишь времянка, что для этого экипажа надуваются новые отсеки и так далее. Главная ось – это были просто углы стыковки четырех очень больших надувных шаров. И поверхность их рябила, если случайно проходили одновременно четверо или пятеро.

– Не верю я эмергентам, Эзр. После всех этих благородных разговоров они нам глотки перережут.

Винж раздраженно хмыкнул.

– Чего ты тогда все время лыбишься?

Они миновали прозрачную секцию ткани – настоящее окно, не обои. За ним был парк времянки. На самом деле это были всего лишь большие бонсай, но они наверняка занимали больше места, чем все живые существа на стерильной базе эмергентов. Чиви завертела головой и на секунду замолчала. Такое действие на нее могли произвести только настоящие растения и животные. Ее отец был начальником жизнеобеспечения всего флота – и самым известным художником бонсай во всем космосе Кенг Хо.

Потом она вернулась к настоящему и снова презрительно заулыбалась:

– Потому что мы – Кенг Хо, только надо это припомнить! Мы на тысячи лет хитрее этих выскочек! Подумаешь, «эмергенты»! Они добились того, чего добились, потому что слушали открытые сети Кенг Хо, а то бы до сих пор сидели на своих развалинах.

Проход сужался, уходя вниз к перегибу. Сзади и сверху слышался говор и шаги экипажа, приглушенные тканью стен. Это был самый внутренний пузырь всего обиталища. Если не считать рангоута и силовой батареи, это была единственная абсолютно необходимая часть: бактериальная яма.

И работа здесь была самая нудная и грязная, которую только можно придумать: чистка бактериальных фильтров под гидропоникой. Здесь уже растения так хорошо не пахли. Честно говоря, их устойчиво крепкое здоровье сигнализировало о себе вонью гниения. Почти вся работа здесь могла выполняться машинами, но бывали критические случаи, ставившие в тупик лучшую автоматику, а о телемеханике никто не позаботился. В определенном смысле это была очень ответственная должность. Ошибись по глупости – и бактериальный штамм может сквозь мембрану проникнуть в верхний бак. Еда обретет вкус блевотины, а вонь может проникнуть в систему вентиляции. Но даже самая страшная ошибка вряд ли кого убьет – на звездолете были и другие бактериальные, изолированные друг от друга.