Станционный хранитель (СИ) - Мадоши Варвара

Зато от вида станции у меня захватывает дух.

В ней гораздо больше модулей, чем я успел построить; я начинаю считать и сбиваюсь, потому что мы маневрируем и облетаем станцию с другого бока. Однако это неважно; из сопроводительной документации я знаю, что их двадцать один.

Двадцать один — не такое большое число, когда думаешь о нем в отрыве от всего. Однако когда ты видишь готовую станцию, в которой двадцать одна часть, каждая размером с небольшой астероид, ты понимаешь, что цифра эта на самом деле впечатляет. Структура, которая получилась в результате, громадна. Она крутится на орбите как гигантский разноцветный волчок, великолепная елочная игрушка. И словно искры от бенгальского огня, слетаются к ее докам космические корабли.

Да, именно к докам, потому что у этого «Узла» не один причал, а пять штук, причем только два из них предназначены для приема пассажирских и грузовых кораблей дальнего следования. Основные три — технические. Их используют мелкие ремонтные и каботажные суда, которые летают от самой станции к ближайшему поселению на астероидах; там добывают воду и некоторые другие минералы, без которых на станции не обойтись.

Еще вокруг станции постоянно ловкими паучками шныряют мелкие кораблики технического обслуживания. Они нужны потому, что в реальности не существует крошечных фабрикаторов, способных в мгновение ока собрать целый модуль, если подогнать им нужные материалы. Здесь строительство занимает больше времени и логистика его сложнее, да и поддержание построенного в порядке не происходит «автоматически».

Уже одного этого хватило бы, чтобы обеспечить мне превентивную головную боль, а ведь есть же еще и…

— А где блокадные корабли ацетиков и тораи? — спрашиваю я.

— Отсюда мы их не увиди, они далеко, — отвечает Абдуркан. — Хотя разнести им нас оттуда — легче легкого… Но не бойся, у меня постоянный пропуск! Я тебе рассказывал уже, как однажды помог одному старому и важному тораи отыскать пропавшую у него жемчужину? Ребята очень ценят свои цацки!

— Нет, не рассказывал, — говорю я.

У Абдуркана Рахмана припасено столько историй, что хватило бы не на двадцать шесть, а на шестьдесят две книги. Жаль, по его словам, он не может записать большую часть из них, а то это будет чревато неприятностями как для него самого, так и для героев его рассказов. Ну чисто доктор Ватсон при Шерлоке Холмсе.

Он начинает рассказывать мне этот случай. Говорит красноречиво, интересно, но частенько сбиваясь на отступления об обычаях тораи — тоже вещь довольно полезная, потому что, естественно, в полученных мною сопроводительных материалах отображено далеко не все. В частности, постоянно толсто намекает на свой роман с какой-то представительницей этой расы, чем, пожалуй, шокировал бы меня, если бы я поверил его намекам (ну ладно, сам Абдуркан может быть просто оригиналом, но что гигантская кальмариха в нем нашла?).

Я разрываюсь между тем, чтобы слушать его, и между тем, чтобы наблюдать за нашей стыковкой. Вторая моя космическая швартовка! Причем первую, на «Федерации», я не видел. А тут обзор — гляди не хочу, Абдуркан опять превратил все стены в экраны.

Я к этому успел уже привыкнуть во время путешествия, иначе бы мне было не по себе ощущение, словно тебя выбросили в космос без скафандра.

Мы уже совсем на подлете — станция занимает половину передней полусферы — когда с Абдурканом связываются.

— Борт 867 «Абгилон», вас вызывает станция «Узел», — говорит незнакомый голос.

Абдуркан вызывает изображение на экран.

И на нем не кто-нибудь, а Нирс Раал, мой заместитель по хозяйственной части.

Нет, я знаю, что его персонаж был сделан с реального прототипа — одного из энтузиастов, который работал на станции с самого ее запуска. Даже знаю, что Превосходные действительно выглядят и ведут себя примерно так, как было написано в сценарии, наши сценаристы почти и не наврали… ну или так я решил, прочтя их описание. И все равно увидеть его здесь — шок.

При этом он выглядит совсем не так, как в игре. То есть узнать можно, недаром же я сразу не усомнился, что это он: синяя кожа, круто закрученные рога, синие волосы с красным отливом… Но вот в остальном — ничего общего! Он совершенно не похож на того себя, как его изобразили!

Черты лица по-прежнему очень правильные, а следовательно, и красивые (насколько я понимаю в мужской красоте) — неудивительно для расы, которая практикует евгенику на планетарном уровне. Но если прежний Нирс напоминал этакого голливудовского красавца, то нынешний похож, как ни странно, на типичного «хорошего парня» из советского кинематографа годов этак пятидесятых-шестидесятых.

— Господин Рахман, у вас на борту наш капитан? — спрашивает Нирс. — Все ли в порядке?

Голос тоже не тот. Он показался мне незнакомым, когда первый раз прозвучал по системе ближней связи, и в этот раз тоже кажется таковым. Это по-прежнему звучный и красивый голос, но ниже. Прежний — игровой — Нирс разговаривал тенором. Этот — баритоном.

— Да, все в порядке, — говорит Абдуркан. — Да вот же он, позади меня. Не узнали?

Нирс чуть меняется в лице, но тут же берет себя в руки. Я соображаю, что наше удивление взаимное. Понятия не имею, как изобразили мой аватар для обитателей станции, может быть, и вовсе не похоже на то, как я выгляжу на самом деле. Или похоже очень условно.

Да и в любом случае, картинка непременно отличается от живого человека. Недаром полицейских, охранников и шпионов специально учат опознавать людей по фотографиям.

— Капитан Старостин! — говорит он. — Этот недостойный рад приветствовать вас на станции!

Как ни странно, моя первая мысль: ну вот, опять он переигрывает. И следующая — да нет, не переигрывает, он и в самом деле привык так говорить. Соблюдает собственный этикет.

— Взаимно, — отвечаю я. — В смысле, рад наконец-то попасть сюда.

— Боюсь, — продолжает Нирс Раал, — я не в состоянии обеспечить вам торжественную встречу. Вам придется приступить к исполнению своих обязанностей немедленно!

— В чем дело? — даже удивительно, как легко мне включиться в рабочий модус операнди.

— Тораи только что открыли огонь по одному и малых истребителей ацетиков, — мрачно говорит мой заместитель. — С этим нужно срочно что-то делать.

Встречают меня без всякой помпы. «Огурец» Абдуркана залетает в шлюз — не в центральный коммерческий, а в один из технических — и мы выходим из надоевших за две недели голубых внутренностей корабля в коридор станции.

И вот тут меня ждут первые сюрпризы.

Как были отрисованы коридоры «Узла» в игре? Ну, они там имелись — и это, в общем-то, все, что о них можно сказать. Они напоминали разом и интерьеры кораблей из «Звездного пути», и стандартные земные интерьеры каких-нибудь высокотехнологичных корпораций — гладкие, белые и хромированные, с прямоугольными лампами дневного света в стыках потолка. В общем, эстетика Эппл как она есть.

На деле оказывается не то.

В тоннеле, куда мы сходим, стены мозаичные, пестрые, и каждый кусочек мозаики будто светится изнутри. А может, и не будто, может быть, действительно так много светодиодов. В результате по лицу и длинной фигуре моего попутчика, и без того пестрой, бегают разноцветные блики. Такие же блики расцвечивают светло-серую форму встречающих — Нирса Раала, Вергааса (а кем еще может быть соплеменник Абдуркана) и… Бриа?

Увы, по всей видимости это действительно она. С дрожью вспоминаю, что первый раз не опознал ее расу, потому что в справочной информации к статье о талесианках было приложено изображение чего-то, напоминающего энта. И вот это самое как раз сейчас и стоит передо мной. Ростом оно невелико, примерно как обычная человеческая женщина — может быть, на голову ниже меня. Зато все изломанное, кожа выглядит высохшей и деревянистой, глаза на голом черепе смотрят из глубоких впадин. При этом существо куда более человекообразное, чем, скажем, Грут или энты Питера Джексона, и куда более похоже на женщину, поэтому эффект такой, что она до смерти истощена и больна какой-то жуткой кожной болезнью. В общем, страшноватый эффект.