Станционный хранитель (СИ) - Мадоши Варвара

Впрочем, мы добавили в правила госпиталя пункт о льготном лечении или оплате в рассрочку в случае, если лечение «мицеллиальной терапией» является единственной альтернативой летальному исходу… но, сразу скажу, таких случаев пока не было. К моему удивлению. Мне казалось, что страждущие должны в очереди выстраиваться.

Как мне объяснила с горечью Аллероп, среди высокоразвитых рас Содружества не так много болезней, которые они не умеют лечить, а те, что есть, по большей части связаны со старческими изменениями в организме. У рас, что развиты менее, 3полным-полно предрассудков и часто бывают сильны религиозные веяния, которые и не дают им обращаться к ацетикам за помощью, раз уж речь идет о проникновении грибницы в организм.

Как бы то ни было, пациентов в некритическом состоянии хватает: и жителей станции, и транзитников, и даже тех, кто прилетает специально. Некоторые — вот что и впрямь удивительно! — приходят с чем-то вроде насморка или обилием бородавок, лишь бы поглазеть на то, как Аллероп их будет лечить.

С этих, конечно, драть три шкуры не зазорно. Развлечения должны оплачиваться.

Но главное, что нам таки удалось собрать огромную базу данных — у станции действительно хватает аналитических мощностей, а в открытых источниках информации море… тут я оказался прав, не то что с пациентами. Ну да, в законах распространения информации я понимаю лучше, чем в психологии.

Сейчас Аллероп с гордостью демонстрирует нам — мне, Арсланбекову и Нор-Е — интерфейс справочной системы.

Он сделан по технологии ацетиков: для взаимодействия с компьютером нужно приложить руку к отверстию на корпусе, заполненному чем-то вроде вязкой пульсирующей резины, которая с готовностью липнет к любому источнику тепла.

— Мы взяли за основу старую станционную систему первой помощи — ну, ту, что позволяла определить серьезность случая по набору симптомов, — с гордостью говорит Аллероп, жамкая эту резину — на деле, как я понимаю, просто аналог тачпада, потому что по экрану бегает обыкновенный курсор. Даже в виде стрелки, хотя и иной формы, чем Майкрософтовский. — Смотрите, я произвольно выбираю расу — например, соноранцы. Потом — «проблемы с чешуей». Здесь сразу открывается меню, пишу сухость, выпадение, трещины и так далее. Затем нужно выбрать степень тяжести, от единицы до десяти… появляются уточняющие вопросы… и вуаля, список возможных проблем в организме, от наиболее вероятных к наименее вероятным. Но все бы это было вчерашним днем, если бы не вот это… — на большом экране над столом Аллероп (теперь у нее большой удобный кабинет) видно несколько плашек. Каждая подписана именем и фотографией. На одной из них — сама Аллероп.

— Здесь перечень диагнозов в том виде, в каком бы их поставили наши ведущие врачи, — говорит она. — Ну, я и мой сын, разумеется, обладаем самым большим опытом, затем Чиаару, затем Артокан Хочу-все-знать… Остальных мы еще не успели перенести в грибницу.

И действительно, на плашках кроме Аллероп видно изображение еще одного ацетика, тоже одетого в причудливый микс инопланетной моды (сына Аллероп я так ни разу и не встречал — он вечно где-то занят), пожилого сугирру и сравнительно молодого преи, тощего и с запавшими глазами.

— Вы начали? — спрашивает Арсланбеков. — Без меня?

По его интонации не понятно, то ли он доволен этим, то ли наоборот укоряет. Аллероп выбирает первую трактовку:

— Ну, как только вы сообщили капитану Старостину о такой возможности три недели назад, мы сразу же принялись за дело, — говорит она. — Удивительно изящная концепция! Сама не понимаю, почему я раньше до нее не додумалась.

— Институт синергии саргов, — говорит Арсланбеков. — Не было технологий. У саргов — снятие слепков сознания. У тораи — телепатический перенос. У вас — сохранение знаний. Итог — мнемограммы.

— Что, простите? — спрашивает Аллероп.

— Из книжки. Неважно. Выдуманное слово.

— Хорошее! — одобряет Аллероп. — Мнемограммы… Я их называла «образы памяти», но ваш термин короче.

— Хороший термин — важно, — кивает Арсланбеков.

— Одного я не понимаю… Вы же не биолог. И уж тем более не работали ни с грибницей, ни с телепатоприемниками тораи. И откуда вы узнали, что сарги практикуют наложение слепков сознания?

— Все математика, — пожимает плечами Арсланбеков. — Логика. Это возможно — значит, оно существует. Сарги думают четверками. Значит, взаимопроникновение. Дрифт-совместимость. Люблю фантастику. Биологически есть — возможен технический перенос. С помощью приемников тораи. Для других рас тоже. Все просто. Со временем — чисто технически, помощь саргов не нужна.

Аллероп слегка беспомощно смотрит на меня.

— Боюсь, мой переводчик не справляется. Вы что-нибудь понимаете, Андрей? Он использует редкий диалект?

— Нет, он просто так разговаривает, — утешаю ее я. — Ничего, мы перенесем в вашу грибницу и его мнемограмму, и тогда вы сможете наконец понять то, что он думает.

— Жду с нетерпением! — отвечает Аллероп с нездоровым блеском в глазах. — У господина Арсланбекова на редкость интересные идеи! Но для этого нам сначала придется добиться возможности переписывать эти знания кому-то в мозг, пусть даже временно. Пока мы можем только выводить их на экран компьютера. Тоже немало, но при работе с пациентами каждая доля секунды иногда имеет значение.

— Как и при работе с точными механизмами, — добавляет Нор-Е, до сих пор молчавший.

Я обращаю внимание, что глаза у него тоже горят, а по хвосту иногда пробегает мелкая дрожь: признак наивысшего волнения у соноранцев, я его таким до сих пор не видел.

Но неудивительно, что он заинтересовался этим проектом почти так же сильно, как и Аллероп: франкенштейнова природа станции доставила ему и его подчиненным немало головной боли. А если учитывать, что грядущий корабль нам тоже придется создавать «в рамках бюджета», то есть наверняка по той же лоскутной технологии — техникам не позавидуешь!

Зато если каждый член обслуживающего персонала будет знать все особенности каждой системы механизмов, будет гораздо легче.

— А вы можете показать, как это выглядит вживую? — спрашиваю я. — В смысле, физическая основа?

— Пожалуйста, — говорит Аллероп.

Она встает из-за стола и направляется к выходу из кабинета. Мы следуем за ней… кроме Арсланбекова.

Он усаживается на пол, скрестив ноги по-турецки, и начинает двумя большими пальцами набирать что-то на телефоне. Листочки, которыми набиты его карманы, от этого движения разлетаются по всей комнате.

— Вы не идете? — спрашиваю я.

— Физическая основа — фигня, — бросает Арсланбеков, не поднимая головы от смартфона. — Есть в цифрах — работает.

Я наклоняюсь и поднимаю с пола бумажку. Заранее предвижу рябь формул, которые не пойму… но нет, на листочке нарисована ромашка. Обыкновенная ромашка, правда, с фотографической точностью. Даже без цвета понятно, что это за цветок.

М-да. Я думал, такие типы только в кино и книжках встречаются.

— Да пусть посидит, — широким жестом разрешает Аллероп. — Вернетесь — заберете.

Мы отправляемся в помещение с грибницей.

Я ожидаю чего-то мерзкого, типа большого скопления тех отвратительных бледных тяжей, которыми Аллероп окутывала Бриа, или склизкую биомассу… Вместо этого мы попадаем в комнату с противотанковыми ежами. Они, конечно, не ежи и не противотанковые, но выглядят примерно так. Между ними от пола и примерно до середины груди густо натянута тонкая бледная паутина. Она ничем не пахнет и не пульсирует; видимые электрические сигналы по ней не пробегают.

У входа в комнату висит шлем, похожий на Церебро из старых фильмов о «Людях Икс» — то есть на огромный дуршлаг, утыканный лампочками.

— Это усилитель, его надевают на голову, — говорит Аллероп. — После этого специально обученные сарги могут делать слепки сознания с любого разумного. Ну и переписывать их в грибницу. Ваш гений прав, теоретически возможно будет нужную комбинацию разумом переписывать в любую голову… Но пока у нас недостаточно людей.