Олег Авраменко - Небо, полное звезд

Эя пристально посмотрела мне в глаза.

– Ты несёшь чепуху, Эрик, и прекрасно это знаешь. По такой логике, капитан должен застрелиться, если погибнет часть его команды. Ты ничем им не поможешь, только разделишь их судьбу. А ведь у тебя есть настоящий долг – перед теми, кто уцелел. Перед Марси, Теодором и Ольгой. А ещё – перед своим кораблём.

Я тихо вздохнул.

– Ладно, ты права. Долг тут ни при чём. Причина в тебе. Если ты не можешь остаться со мной, я пойду за тобой.

Эя счастливо улыбнулась:

– Ради меня?

– Да, ради тебя. Чтобы мы были вместе.

– И ты не пожалеешь об этом?

– Нет, никогда, – ответил я с уверенностью, которой на самом деле не испытывал.

Эя обняла меня и поцеловала – долгим и нежным поцелуем. Грустным поцелуем, в котором чувствовалась горечь неизбежной разлуки.

– Спасибо, милый, за твои слова. Спасибо за твоё решение. Теперь я знаю, что ты по-настоящему любишь меня. Но я не могу принять от тебя такую жертву. Когда-нибудь она встанет между нами, и ты проклянёшь этот день.

– Я не…

Эя не дала мне договорить, зажав ладошкой мой рот.

– Молчи, не возражай. Если сможешь, люби память обо мне. А я… я буду любить тебя всегда. – Из её груди вырвалось сдавленное рыдание. – Прости, Эрик. И прощай…

Я не видел, как сверкнул в её руке Ключ, но последствия ощутил в полной мере. Мир в моих глазах померк, а потом наступило забытьё.

Я очнулся в своей каюте на «Гермесе».

Лежал на кровати поверх застланной постели, полностью одетый, только без обуви. В голове царил туман, мысли путались, но никаких болезненных ощущений не было. Как видно, Ключ проявил деликатность, отправляя меня в нокаут, – не грубо оглушил, а избирательно воздействовал на сонные рецепторы моего мозга.

Превозмогая вялость, я встал, обулся и покинул каюту. Сначала медленно плёлся по коридору, потом перешёл на нормальный шаг, а под конец, не выдержав, сорвался на бег и буквально пулей влетел в штурманскую рубку, где находились Краснова и Штерн.

Одного взгляда на обзорные экраны было достаточно, чтобы всё понять. «Гермес» висел на орбите Шамбалы-1, а порталы над планетой отсутствовали. Сети Миров больше не было в нашей Вселенной. И Эй тоже…

– Когда? – коротко спросил я.

– Больше часа назад, – ответил Штерн. – Порталы мерцали несколько минут, потом погасли окончательно.

Я плюхнулся в капитанское кресло и устремил взгляд в пустоту перед собой. Краснова подошла ко мне и положила руку на моё плечо.

– Кэп, я понимаю…

– Пожалуйста, Ольга, – быстро произнёс я. – Не будем об этом.

– Хорошо, – согласилась она. – Об этом не будем. Только о делах. Мы без твоего ведома отдали Эе челнок.

Я медленно кивнул:

– И правильно сделали. Он ей не помешает… Хотя она не умеет им управлять.

– Эе это не нужно, – заметил Штерн. – У неё есть Ключ. А челнок мы передали для наших ребят.

– Да-да, конечно, – произнёс я, мысленно ругая себя за несообразительность.

– И ещё, – продолжала Краснова. – Мы с Тео как раз обсуждали, что делать дальше. Я считаю, что у нас нет вариантов – мы должны дожидаться спасательной экспедиции.

– Которая, – добавил Штерн, – будет снаряжена не раньше, чем через три месяца. Плюс ещё два на дорогу сюда – итого получается пять. За это время мы просто одуреем от скуки.

– Лучше так, – возразила Краснова, – чем погибнуть на полпути. У нас лишь один инженер, совсем нет технического персонала, а от того, что есть полный комплект пилотов, радости мало.

– Да, кстати, – спохватился я, – где Марси?

– У себя в каюте. Четверть часа назад я заглядывала к ней, она ещё спала.

Я по привычке взглянул на дисплей, где выводилась биометрия всего экипажа. Но он был пуст – на время путешествия в Сети эту функцию по ненадобности отключили.

– Пожалуй, вы оба правы, – сказал я. – Провести почти полгода в ожидании будет несладко. Но и лететь вчетвером на такое расстояние – чертовски опасная затея. Ведь это не жалкие полторы-две сотни парсеков, а в десять раз больше. Когда мы запустим главный реактор и системы гипердрайва, слишком много придётся отдать на откуп автоматике, так как сами за всем уследить не сможем.

– Сможем, если будем лететь в щадящем режиме, – настаивал Штерн. – По шесть часов в день или даже по четыре. С укороченными прыжками и удлинёнными интервалами между ними, чтобы не перегружать реактор. А в остальное время будем заниматься другими системами.

– Ив результате, – заметила Краснова, – проведём в полёте семь или восемь месяцев. А спасательную экспедицию всё равно отправят – и, мало того, она ещё успеет вернуться раньше нас.

Я поднялся с кресла и в задумчивости прошёлся по рубке.

– Да, сложная ситуация. И даже сложнее, чем вам кажется. Ведь вы не учли одно важное обстоятельство.

– Какое? – спросил Штерн.

– Если Узел не обманул нас, – объяснил я, – и замысел Ваулоу осуществился, то боюсь, что через три месяца Звёздному Флоту будет не до нас. Возможно, там совсем забудут о нашем существовании.

– С какой это стати? – удивилась Краснова.

А Штерн сразу всё понял.

– Точно, кэп, ты прав. Вскоре на Земле воцарится хаос. Едва станет известно, что проблемы гипердрайва больше не существует, миллионы людей… да что там! Десятки, сотни миллионов, даже миллиарды немедленно захотят покинуть планету. По всей Земле разразится жестокий политический кризис, падут правительства, и не исключено, что распадутся государства. Начнётся массовый исход, великое переселение народов. Это будет очистительный хаос – но всё равно хаос.

До Красновой наконец дошло.

– А ведь и правда… – произнесла она. – Кэп, Тео, мы должны проверить гипердрайв. Сейчас же!

– Так мы и сделаем, – ответил я. – Обязательно. Только я не уверен, что сможем определить, исчезло ли его воздействие на обычных людей.

– А как же «эффект мыслетормоза»?

– Он может быть и не связан с этим.

– По-моему, всё-таки связан, – сказал Штерн. – Причём самым непосредственным образом. Это полностью согласуется с тем, о чём говорил Узел. При переходе в гипердрайв на нас обрушивалась информация о пересекаемых сетевых туннелях, но наш разум отторгает её… А впрочем, что толку говорить. Лучше проверить на практике.

Я как раз собирался отдать Штерну распоряжение запустить главный реактор и заняться подготовкой систем гипердрайва, когда в рубку ворвалась Марси. Резко затормозив, она уставилась на главный экран, а осознав смысл увиденного, с невыразимой болью посмотрела на меня.

– Всё кончено, да?

Меня хватило только на то, чтобы молча кивнуть ей.

Несколько секунд Марси простояла на месте, всхлипывая, потом вдруг подбежала ко мне, прижалась лицом к моей груди и заплакала. Я обнял её вздрагивающие плечи и стал гладить по голове. Моё сердце разрывалось от жалости к ней. И к себе тоже…