Кристофер Сташеф - Расплата

— Это все, барон? Тот кивнул.

— Я отправляюсь в эту ссылку, но на сердце у меня нелегко. Истина о том, кто виновен в разгроме на Byкар и фиаско у Килраха, рано или поздно всплывет наружу. Пока же это изгнание даст мне возможность предаться любимым занятиям — чтению древних классиков и переводу с языка землян произведений, к которым многие у нас относятся с таким пренебрежением. Этого у меня не отнимет никто, равно как никто не помешает мне заниматься искусством и музыкой. И можете не сомневаться — я вернусь. Я не питаю к вам ненависти, кузен, но если вы допустите, чтобы этот полутруп с усохшими мозгами и дальше оставался на троне, я приду к выводу, что вы не годитесь на роль нашего императора. И тогда я сам стану им. Смотрите, не упустите момента.

— Можете покинуть мой корабль, и надеюсь, вы там и сгинете, в этой ссылке, и я никогда больше вас не увижу.

Барон Джукага улыбнулся.

— Взаимно, кузен. Да, если хотите, я был бы счастлив подарить вам нашего семейного летописца. Он чрезвычайно искусен в создании как раз тех самых сказок о волнующих победах, которые вам так нравятся. Он так умело сплетает ложь и правду, что докопаться до последней просто невозможно. Он очень пригодился бы вам, ведь вы живете мечтами и фантазиями. И пока это не изменится, пока вы не научитесь понимать людей и рассуждать так, как они, вы снова и снова будете терпеть поражения в этой войне.

Небрежно отсалютовав, барон удалился. Принц Тхракхатх взял со стола свою печать, в которую был помещен маленький прибор, способный определять наличие яда, и, налив в бокал вина из графина, проверил, не подсыпал ли туда что-нибудь его кузен. Яда не оказалось.

С бокалом в руке он вернулся к столу и, потягивая вино, погрузился в изучение сводок потерь и ущерба. Не вызывало сомнений, что по крайней мере в течение года придется оставить надежду на то, чтобы нанести людям сокрушительный удар и добраться до Земли. Может быть, имело бы смысл организовать что-то вроде рейда в сердце Конфедерации, подобно тому, как это сделали они. Кое в чем барон, несомненно, был прав — нужно лучше изучить своего врага, чтобы понимать ход его рассуждении. Принц отдавал себе отчет в том, что на протяжении последних сражений он несколько раз не сумел разгадать замысел противника — именно потому, что не учитывал его психологии.

Да, барон Джукага был прав, почти как всегда и во всем. Вот почему не нужно было пренебрегать его советами и вот почему следовало опасаться его.

— Ты дурак! Говоря по правде, тебя следовало бы выгнать со службы.

Адмирал Толвин выслушал эти слова с вызывающим видом и иронической улыбкой на лице, стоя посреди кабинета Бэнбриджа.

— Ничего не сообщив мне, не получив моего согласия, ты совершил прыжок во владения врага, предоставив нам очищать By кар. Ты рисковал не только своей задницей, но и авианосцем. Черт возьми, ты просто ненормальный!

— Когда мы поймали закодированное килратхское сообщение о том, что «Тарава» ушла к точке прыжка Ф-один, стало ясно, что она направляется в сектор Джугара. Я рассчитал, что могу прибыть туда примерно в то же время, что и они — если отправлюсь в путь немедленно, — и попытаться спасти их. Просто не было времени на то, чтобы согласовывать это с тобой. Связь, как ты знаешь, была повреждена во время боя.

— Не морочь мне голову! — Голос Бэнбриджа сорвался на крик.

Вскочив, он обошел вокруг стола и направился к Толвину, угрожающе выставив вперед палец.

— Мы одержали победу на Вукар, но и сами оказались в тяжелом положении. Мы потеряли «Трафальгар», а «Геттисбергу» предстоит провести в доке не меньше года. Уцелели лишь «Волкодав» и «Конкордия». И тут ты исчезаешь и отправляешься черт знает куда. Проклятье, ты поставил под угрозу все, чего мы добились. Кто знает? Еще чуть-чуть, и мы могли оказаться на грани катастрофы.

— Но я не потерял «Конкордию». Напротив, я привел обратно «Тараву».

Лицо Бэнбриджа стало цвета вареной свеклы.

— Ты сумасшедший, Джеф!

— Но ты же не станешь отрицать, что все закончилось хорошо, Вэйн? Мы победили, в ходе войны наступил перелом, по крайней мере, на данный момент. На By кар все прошло блестяще — лучше, чем мы ожидали, верно? А какой урон нанесла врагам «Тарава»? Они поработали на славу.

— Хватит лебезить, этот номер не пройдет. Джеф засмеялся и покачал головой.

— Мы проделали вместе долгий путь, Вэйн. Ты знаешь меня как никто, не пытайся задеть меня, тебе это не удастся. Эти ребята на «Тараве» оказались не винтиками в механизме нашей операции — они добавили к ней свой собственный, очень весомый вклад. Я не уверен, что то, чего мы добились на Вукар, важнее, чем тот разгром, который учинили они. На стапелях уничтожено шесть почти готовых авианосцев. А сколько человеческих жизней потребовалось бы, чтобы расправиться с ними в бою? А верфи? А крейсер, две орбитальные станции, четыре сторожевика и около ста истребителей? Но даже это еще не все. Моральный эффект, вот что важнее всего. Он превысил самые радужные ожидания. Вся Конфедерация ликует, черт побери! Но и этого мало. Взгляни на все происшедшее глазами килратхов. Я ничуть не удивился бы, узнав, что Империя на грани дворцового переворота или, по крайней мере, очень основательной чистки в среде высокопоставленных лиц.

— Я никогда не простил бы себе, — продолжал Толвин, — если бы бросил их там, Вэйн, имея возможность помочь. Только благодаря им мы победили на Вукар, и наш прямой долг состоял в том, чтобы сделать все для их спасения. Я жалею об одном — приди я на двадцать минут раньше, и Гриерсон остался бы жив.

— У Гриерсона не было выхода. Если бы он сам не бросился в атаку, они все равно разделались бы с ним. — Бэнбридж пошарил рукой по столу, нащупал лист бумаги и швырнул его Толвину в лицо. — Черт побери, я согласен со всем, что ты говоришь, но вот от чего меня просто трясет.

Толвин усмехнулся.

— Отправить ложное сообщение за моей фальшивой подписью, где сказано, что «Конкордия» якобы отправлена для спасения «Таравы» по моему приказанию, — это ни в какие ворота не лезет! Это обман, более того, воинское преступление, за которое можно попасть под трибунал.

— Именно оно сделало тебя героем всего происшедшего, — ответил Толвин с улыбкой. — Ты и никто другой рискнул всем, чтобы спасти отважный экипаж «Таравы».

— Ты загнал меня в угол и прекрасно понимаешь это, Джеф, в особенности теперь, когда я был представлен к медали за доблесть — в том числе и за то, что удалось вызволить «Тараву». Не могу же я, черт возьми, пойти на попятную и объявить во всеуслышание, что на самом деле все произошло вопреки моему приказанию?

— Да уж, вряд ли это возможно, Вэйн. Я не понимаю, что ты так переживаешь? Победителей, как известно, не судят. Все обошлось, все — герои; наша победа войдет в историю. Черт возьми, я уверен, что уже сейчас готовится пьеса для головидения. Интересно, кто будет играть тебя, а, Вэйн? Могу себе вообразить эту сцену! Ты отрываешь задумчивый взгляд от стола, смотришь на меня и говоришь: «Джеф, мы должны спасти этих ребят во что бы то ни стало, Конфедерация в долгу перед ними. Отправляйся и приведи их обратно».