Андрей Ливадный - Черная Луна

— Я считаю, что в основном господин Вербицкий прав, — внезапно заявил он, и в виртуальном пространстве появилась его рука. — Поздравляю, Антон Эдуардович! Вы первым высказали то, что по праву в скором времени должно стать историей Галактики!

Такого оборота событий Джедиан не ожидал.

— Подождите, господа!.. — начал было он, но голос Ланге вдруг потонул в шуме всеобщих восклицаний.

Черт!..

Поддавшись порыву внезапной ярости, он вдруг сорвал с головы виртуальный шлем.

Сердце Джедиана колотилось в груди гулко и неравномерно. Он понял, какую оплошность допустил, но не поздно ли?

Два месяца!.. Быстро же они созрели…

Джедиан тяжело встал с кресла и прошел по кабинету, разминая ноги.

Черная пирамида виртуального комплекса межзвездной связи тихо гудела за его спиной, продолжая работу.

Совет Безопасности… Чушь собачья! Конфедерация вынесла на своих плечах все тяготы войны за независимость Колоний, а теперь Вербицкий предлагает просто взять и раздать эту победу в виде равных прав и свобод всем, кто, поджав хвосты, сидел под атмосферными шапками своих планет, в то время когда…

«Черт!..» — еще раз мысленно выругался Джедиан, осознав, сколь серьезный подкоп подвел Вербицкий под его диктат во флоте, который достался Джедиану по наследству от Воронцова…

Как ни крути, а ведь у него не получалось, как у деда, сидеть одной задницей на нескольких стульях и при этом на сто процентов контролировать ситуацию!

Джедиан помрачнел. Подойдя к столику с напитками, он отхлебнул тоника и вновь принялся мерить шагами свободное от аппаратуры пространство вдоль закругляющихся, овальных стен рабочего кабинета.

Нет, ему определенно не нравилась та тенденция, которую так четко обосновал Вербицкий на сегодняшнем совещании. Это грозило если не развалом Конфедерации солнц, то ее трансформацией, а ни то ни другое не устраивало хозяина Форта Стеллар. Не то чтобы он очень жаждал единоличной власти, нет, просто взращенный Воронцовым, родившийся в обстановке войны и в то же время войны не видевший, не испытав ее ужаса, Джедиан, сколь бы одаренным он ни был, не мог почувствовать той разумной необходимости, что прозвучала в словах Вербицкого. Для него понятие «война» являлось прежде всего синонимом таких слов, как «прибыль» и «благополучие», а не наоборот.

Угроза… Вот тот волшебный термин, что все это время подспудно зрел в голове Джедиана. Реальная, осязаемая угроза со стороны вернет политику Конфедерации в прежнее русло, заставит вкусившие мира планеты вновь сплотиться вокруг Стеллара и Рори.

Следующая мысль Джедиана, вполне логично, была о Черной луне.

Фрайг… А ведь, похоже, именно в ней крылось все его будущее!

Охваченный нетерпением, как несколько месяцев назад на базе «Черная луна», Джедиан подсел к компьютерному терминалу и вызвал отдел исследований своего личного, находящегося тут же, в недрах Стеллара, научного комплекса.

— Анри, поднимись ко мне! — приказал он, как только на экране появилось смуглое лицо начальника головной лаборатории. — Со всеми материалами по «Черной луне», — добавил он, прежде чем отключиться. Потом немного подумал, допил тоник и повторил вызов: — Я передумал. Сейчас спущусь сам.

На панели виртуальной связи просительно мигал огонек.

Главы планетных правительств недоумевали, куда так внезапно исчез председательствующий.

«Пусть поищут…» — раздраженно подумал он, припомнив, как его не услышали за возбужденными поздравлениями в адрес Вербицкого.

В лабораторных комплексах все сияло стерильной белизной.

Персонал в защитных костюмах с прозрачными шлемами-масками занимался обыденной, рутинной работой. Весело сияли огнями компьютерные терминалы, едва слышно шелестели воздушные насосы, ежесекундно обновляющие воздух в помещениях.

Анри Бейкер ждал Джедиана у дверей зала, куда доступ обычным сотрудникам был не просто запрещен, а физически невозможен. О неукоснительном соблюдении данного правила заботилась все та же автоматика, которой, благодаря природной подозрительности адмирала Воронцова, хватало во всех уровнях Форта Стеллар, начиная от открытых для доступа внешних поселений, расположенных под силовыми пузырями на поверхности лишенного атмосферы спутника планеты Рори, и заканчивая мрачными подземными казематами специальной флотской тюрьмы, где без следа сгинула не одна сотня неугодных адмиралу людей.

Всё это унаследовал Джедиан Ланге. Адмирал Воронцов пришел в систему планеты Рори практически нищим, если не считать имуществом десяток потрепанных в бою кораблей, которые на тот момент составляли весь флот Свободных колоний.

Отсюда Воронцов нанес дерзкий удар по Земле, отсюда же началось возрождение флота, но адмирал в ходе боевых действий за независимость никогда не забывал о себе, и, когда война закончилась, оказалось, что по существующим документам почти вся поверхность Рори и единственный спутник планеты Стеллар, на котором базировался флот новорожденной Конфедерации солнц, стали его частной собственностью.

Пока был жив Воронцов, чье главенство в космическом флоте никто не посмел бы оспаривать, вопрос о частном статусе Стеллара просто не поднимался, ибо Воронцов, Стеллар и Конфедерация — это были понятия незыблемые и неделимые.

Теперь же, после смерти адмирала, юное содружество планет внезапно осознало, что вся мощь ее боевого флота, то есть гигантская материальная база, без которой немыслимо существование ни одного космического соединения, принадлежит наследнику Форта Стеллар, то есть ему, Джедиану Ланге.

Именно поэтому никто не возражал при утверждении его на должность исполняющего обязанности адмирала флота, но данное положение оставалось весьма шатким, и сегодняшнее выступление Вербицкого служило тому наглядным примером.

«Пройдет еще несколько лет, и будут созданы новые опорные точки для базирования флота… — так думал Джедиан, следуя за своим помощником к толстым бронированным дверям. — И когда насущная необходимость в Форте Стеллар отпадет, все эти Вербицкие, ратующие за всеобщую демократию и независимость, просто оставят меня не у дел…»

Возможно, несколько месяцев назад Джедиан попросту плюнул бы на это. Доходы от экспорта зеркальной древесины с поверхности Рори исчислялись баснословными цифрами, и, таким образом, его благополучию ничто не угрожало, но теперь, когда он вкусил Настоящей Власти, этого не сравнимого ни с чем пьянящего, прямо-таки наркотического чувства, мысль о потере значимости Стеллара становилась для него невыносима, как зубная боль.