Гнездо (СИ) - Ешкилев Владимир Львович

- У нас принято, чтобы спрашивал следователь, - пояснил Марков. - Это его работа… А вы, как я вижу, человек с претензиями.

- Величайшая из претензий, генерал, это стать хозяином своего внутреннего хаоса, покорить собственный хаос форме, действовать логично, просто, категорично, математически, быть законом для самого себя [87]. Вам знакома такая претензия?

- По правде говоря, это слишком пафосно, как по мне.

- Да! Вы же из плебеев, Марков. Из периферийных плебеев, забитых налогами, погрязших в предрассудках и страхах. Ваш отец выращивал съедобные водоросли на Тиронии, а мать ухаживала за чужими детьми. Кажется, ей платили три фунта в час?

- Зато в нашей семье не было извращенцев.

- Извращенцев не было, говорите, - барон загрохотал раскатистым смехом. - И это, кстати, также доказывает ничтожность вашего происхождения. Один из мудрейших в истории человечества мыслителей сказал: «Только тогда, когда мы достигаем нечувствительности и извращенности, природа начинает открывать нам свои тайны, и только оскорбляя её, мы способны её разгадать» [88]. Ваш предки, генерал, не принадлежали к тем, кто разгадывал вечные и ужасные тайны природы. Ваши ничтожные предки только потребляли природу. И то очень-очень редко. Когда у них появлялись деньги на натуральную пищу.

- О! - Марков подмигнул Неву. - Коллеги, мы имеем дело не просто с извращенцем, а с идейным извращенцем. Становится интереснее.

- Вы хотите меня обидеть? - барон отрицательно покачал головой. - У вас не получится. Кто вы такие, чтобы оскорбить потомка тысячелетнего рода? Мой предок получил титул от императора Священной Римской Империи Фридриха Третьего. Моё извращение выше всех ваших мнимых добродетелей, как человеческая склонность к прекрасному выше сдержанности кастрированного пса.

- Это не мы вас, это вы пытаетесь нас обидеть.

- Никоим образом. Я только хочу, чтобы вы поняли, с кем имеете дело.

- Мы догадываемся, - сказал Марков. - И, тем не менее, я хочу услышать от вас о некоторых обстоятельствах ваших игр в этом зале.

- В этом зале! - барон обвел гордым взглядом зеркальные стены и конструкцию для пыток. - В этом зале, генерал, не последние люди достигали просветления, находили свою потерянную сущность и получали наивысшее наслаждение, на какое способен человек. Спиноза в своей «Этике» написал: «Никто до этого дня не определил границ того, к чему способно тело». После смерти Спинозы прошла тысяча сто лет, а эта его апория и теперь, за сотни парсеков от Земли, является истинной до последней буквы! Этот зал был мистической и тайной Границей Опытов. Ведь, «если не будет высказано всё и всё не будет подвергнуто тайному анализу, то можно ли рассчитывать на догадку: что именно больше всего тебе подходит?» [89]

- «Не последние люди», - процитировал слова Глагау Нев. - И кто же были эти люди?

- Я не скажу вам.

- А мы и так знаем, барон, - вмешался Марков. - Мы подняли записи учетных систем купола. Не всё получилось уничтожить, не всё… Да и Джи Тау, как мы видим, не проявили должной ревности. Шестнадцать достаточно известных имён.

- Так чего же тогда вы от меня хотите?

- Чтобы вы вспомнили одного человека, которая сопровождала Лиду Унно.

- Лиду? - барон подозрительно прищурился. - А она вам зачем? Вы же её уже отправили… к предкам.

- Кого она приводила на ваши оргии?

- Приводила? Никого.

- А своих наложниц?

- Имеете в виду клонов?

- Да.

- Клонов она приводила.

- Каких именно клонов?

- У Лиды их было много. Она заказывала их целыми сериями. Имела деньги. Местные клоноделы благодаря Лиде сделались миллионерами.

- Вы можете вспомнить имена?

- Чьи?

- Клонов наместницы.

- Генерал, - в голосе Глагау звучало ощущение собственного превосходства, - я не запоминаю имён биороботов. И самих тех изделий не помню. Это как помнить названия блюд, которые съел в позапрошлом году… Бред какой-то.

- А этого тоже не помните? - Нев поднес к глазам барона планшет с изображением Ленго.

- А этот… Был такой… Лида его одевала то мальчиком, то девочкой.

- Его пытали? - спросил Марков.

- Мы проводили опыты, генерал. Опыты. Мы вырывали у природы её сладкие тайны. Мы путешествовали «… в те миры, где торжествует зло, где разум растворяется во мгле, а когти длинны и страшны» [90].

- Что вы делали с этим клоном?

- Лида его берегла. Он умел ей приносить удовольствие. А я бы с ним развлёкся по-своему… Это крысёнок во время оргий постоянно лез к моей девочке.

- К Батрис?

- Да.

- Он был неравнодушен к Батрис?

- Неравнодушен? Он слюной исходил, когда видел Батрис. Она была уникальной.

- Вы её ревновали?

- Не так, как вы себе представляете.

- А как же?

- Это не ваше дело.

- Вам неприятно об этом вспоминать?

- Говорю же вам не ваше собачье дело! - крикнул Глагау.

- Хорошо, оставим это… А вам не казалось, барон, что этот клон контролирует наместницу?

- Контролирует Лиду? - удивление аристократа было искренним. - Что вы такое несёте?

- Он телепат.

- Ну и что? Лида Унно была сильной женщиной. Очень волевой и властной женщиной. Лордессой. В ней текла кровь Корвин-Клартов. Это чего-то стоит, генрал! Никакой телепат не смог бы сломать её волю.

- Клон помогал вам в опытах?

- Да.

- Каким образом?

- Он был умным, изобретательным, красивым и имел красивое тело.

- Его тело было организовано по мужскому типу?

- Оно мужское было, однако, скажу я вам, при необходимости способно было приобретать женственность. Это очень пластичный мальчик, он умеет угодить исследователям. И он разбирается в мистериях боли. Ему нравилось делать больно другим и самому терпеть боль. Наслаждаться невыносимой болью. Я понимаю, для чего Лида всюду таскала его за собой.

- Она не говорила, что хочет превратить его в девушку?

- В девушку? Зачем? Он и так умел всё, что умеет девушка.

- Она позволяла ему доминировать над собой?

- Что? - барон рассмеялся. - Никогда, ни при каких обстоятельствах… Какая ерунда! Лида доминировала всегда. Позиция органического превосходства была неотделима от её природы… Никогда - слышите? - никогда природный обладатель не позволит над собой доминировать, даже в моменты наивысшей страсти и наслаждения. Лида воплощала закон, а закон всегда доминирует. Закон всегда сверху, закон всегда с плетью, с палкой. Если вы так спрашиваете, то вы ничего, совсем ничего не понимаете в этих вещах. Ничего!

- Вы проводили опыты только в этом зале?

- Всегда нужна тайная комната. Ничто не сравнится с удовольствием, полученным в тайной комнате [91].

- Где она?

- За этой дверью, - барон глазами показал на большое зеркало.

- А Лида уединялась с этим клоном в тайной комнате?

- С ним там все уединялись.

- Вы тоже?

- Да.

- Вы испытывали при этом что-то необычное?

- Ему нравилась моя грубость.

- Этому клонов нравились ваши ритуалы и опыты?

- Да.

- Он мазохист?

- Вы, генерал, употребляете слова, истинного содержания которых сами не понимаете. И никогда не поймёте. Тот клон, в отличие от вас, имел вкус и стиль. Он умел вести себя и знал своё место. Хорошо знал. Лида его вымуштровала на «отлично». Он помогал нам оскорблять природу таким образом, что она открывала нам свои тайны. Сладкие тайны, жгучие тайны… Обладание ими открывает другую сторону власти. Предоставляет доступ к источникам наслаждения безграничной властью. Властью безумных путешественников кровавыми реками и морями, наполненными коктейлем из слез и сока любви. Властью тех, кто видел лицо, вырезанное на камне Нгранека, кто плыл на черных галерах в направлении кошачьего замка [92]… А вы, люди короткой воли, всё опошляете своими примитивными терминами. Всё опошляете!

- А Батрис любила его?

- Кого?

- Клона из гарема наместницы.

- Моя девочка любила только меня! Только меня, слышите!?