Лоис Буджолд - Цетаганда

— Вспоминайте все, что пожелаете, до тех пор, пока не излагаете подробностей.

— Не публично. Но я обязан составить рапорт.

— Ваши секретные военные донесения меня не беспокоят.

— Я… — он покосился на белый шар Райан, паривший рядом — согласен.

Принимая согласие, Джияджа опустил свои бледные веки. Майлз чувствовал себя очень странно. И вообще, можно ли считать взяткой награду за совершение в точности того, что он и так намеревался совершить (или не совершить)?

Хотя если подумать… Могут ли его родные барраярцы решить, что он заключил своего рода сделку? Истинная причина того, зачем он был задержан прошлой ночью для болтовни без свидетелей с Императором, наконец-то забрезжила в его растерявшем остатки сна мозгу.

«Они, конечно же, не смогут себе представить, что Джияджа мог подкупить меня за двадцатиминутный разговор? Или смогут?»

— Вы будете меня сопровождать, — продолжил Джияджа. — По левую руку. Пора идти. — При помощи ба, которые подобрали его мантию, он поднялся.

В молчаливом отчаянии Майлз оглядел парящие шары. Его последний шанс…

— Могу я поговорить с вами еще раз, хаут Райан? — Обратился он к ним ко всем, не зная, который из них был ему нужен.

Джияджа обернулся через плечо и поднял свою руку с длинными пальцами в дозволяющем жесте, хотя сам продолжил шествие чинным шагом, на который его вынуждал костюм. Один шар последовал за ним, другие два задержались, а Бенин просто встал на часы с той стороны открытой двери. Не совсем приватный момент. Что ж, все в порядке. В любом случае, в этом отношении в слух Майлз хотел произнести очень немногое.

Майлз неуверенно смотрел то на одну, то на другую мерцающую бледным светом сферу. Одна исчезла, и там сидела Райан, почти такая же, какой он увидел ее в первый раз, — застывшие белые покрывала, скрытые водопадом чернил блестящих волос. От нее у него до сих пор захватывало дух.

Она подплыла ближе, протянула тонкую руку и прикоснулась к его левой щеке. Они соприкоснулись в первый раз. Но если бы она спросила «Болит?», он был готов поклясться, он бы ее укусил. Дурочкой Райан не была.

— Я так много брала у вас, — тихо заговорила она, — и ничего не давала.

— Так поступает хаут, разве нет? — горько сказал Майлз.

— Я не знаю, как иначе.

«Дилемма узника…»

Она извлекла из рукава темное блестящее кольцо, похожее на браслет. Маленький моточек шелковых волос, очень длинных, свернутых в кольцо раз, и другой, и казалось, им нет конца. Она протянула их ему:

— Вот. Это все, что я смогла придумать.

«Это потому, что это все, что есть у вас истинно своего, миледи. Все остальное было бы даром вашего созвездия, или Звездных Яслей, или хаутов, или вашего императора. Вы живете в зазоре коммунального мира, богатство которого превосходит любые алчные сны, не имея… ничего своего. Даже своих собственных хромосом».

Майлз взял у нее кольцо волос. В его руке оно было прохладным и мягким.

— Что это означает? Для вас?

— Я… по правде, я не знаю, — призналась она.

«Честная до конца. Знает ли эта женщина вообще, как надо лгать?»

— Тогда я буду хранить его, миледи. На память. Схороненную очень глубоко.

— Да. Пожалуйста.

— Как вы будете помнить меня? — У него с собой не было абсолютно ничего, что он мог бы отдать ей прямо сейчас, сообразил он, если не считать каких-нибудь ниток, что посольская прачечная оставила на дне его карманов. — Или вам было бы приятней забыть?

Ее голубые глаза сверкнули, подобно отражению солнца в леднике.

— Это не грозит. Вы сами увидите. — Она плавно отодвинулась от него. Вокруг нее медленно соткался силовой экран, и ее образ истончился, словно запах духов. Два шара поплыли следом за Императором, чтобы занять свои места.

По планировке долина была схожа с той, где проходила декламация элегической поэзии, только больше: широкая пологая чаша открывалась в искусственное небо купола. Шары хаут-леди, хаут- и гем-лорды в белом заполняли ее стенки. Тысяча или около того галактических делегатов, все в своих приглушенных нарядах, толпились на окружности. В центре, окруженном с почтением не занятым людьми поясом травы и цветов, стоял еще один круглый силовой купол с дюжину или более метров в диаметре. Призрачно сквозь его туманную поверхность Майлз мог видеть груду предметов, высоко сложенных вокруг ложа, на котором покоилась закованная в белое фигура хаута Лизбет Дегтиар. Майлз прищурился, пытаясь понять, сможет ли он различить полированный кленовый футляр — дар барраярской делегации, но меч Дорки был похоронен где-то, где его не было видно. Впрочем, едва ли это имело значение.

Зато теперь ему предстоит занять место в первом ряду, и у него будет почти императорский обзор всего происходящего. Финальное шествие вниз по алее, ведущей к центру чаши, было организовано в лоскутном обратном порядке: восемь планетарных консортов и Прислужница в их девяти шарах, затем семь — сосчитайте-ка, ребята — семь хаут-губернаторов, и затем сам Император со своей почетной охраной. Бенин легко влился на прежнее место гем-генерала Нару. Майлз ковылял в свите Джияджи, чувствуя себя крайне неловко. Должно быть, он представлял собой изумительное зрелище: хрупкий, низкорослый, мрачный и с такой физиономией, будто прошлой ночью проиграл драку в баре космопорта. Цетагандийский орден «За заслуги» явил великолепное зрелище на фоне черного мундира его Дома, не заметить его было совершенно невозможно.

Майлз решил, что Джияджа использует его, чтобы послать своим хаут-губернаторам некий сигнал, причем жутко недружелюбный. Поскольку Джияджа явно не планировал разглашения подробностей о событиях последних двух недель, Майлз мог лишь придти к заключению, что это относится к вещам из разряда «если сможешь — угадай» и имеет целью действовать на нервы не столько фактами, сколько неопределенностью — высшей степени деликатная разновидность террора

«Ага. Пусть они призадумаются». Ну, не они — он прошел мимо барраярской делегации, располагавшейся близко к переднему краю толпы галактических представителей. Форобьев в шоке смотрел на него. Маз казалась удивленной, но довольной; она показала Майлзу на шею и сказала что-то своему жениху. Форриди имел дико подозрительный вид. Айвен был… спокоен.

«Спасибо тебе, братишка, за твой голос доверия».

Майлз и сам на мгновение уставился, когда заметил Лорда Иэнаро в последнем ряду гем-лордов. Иэнаро был одет в пурпурно-белый костюм гем-пажа Небесного Сада десятого разряда, шестой степени — низший чин. Низший из высших, поправился Майлз. «Похоже, он все-таки заполучил ту работу ассистентом парфюмера». Итак, хаут Флетчир Джияджа взял под контроль еще одно свободное орудие. Гладко.