Андрей Ливадный - Восход Ганимеда

— Что здесь произошло? — прорвался в сознание Лады голос Семена, произносящий эту фразу на чужом языке вот уже в третий раз.

Лицо Хогинса напряглось. Очевидно, он все еще пытался провести внутреннюю информационную границу, за которой, по его мнению, начиналось разглашение военной тайны и предательство национальных интересов своей страны.

В этой борьбе проиграла страна.

Хогинс слишком хотел жить, чтобы молчать, упрямо поджав губы.

— Нас послали сюда изъять какой-то древний объект, что вытаял из-подо льда в этом районе, — срывающимся голосом признался он.

— Что за объект? — присев на корточки подле кресла, уточнил Семен.

— Не знаю… — мучительно выдавил Хогинс. — Я всего лишь рядовой, компьютерный техник… понимаете?

Семен кивнул.

— Понимаю. Но сейчас нам важно знать все, что знаешь ты.

Губы Марка дрогнули и искривились.

— Они напали на нас… — порывисто ответил он. — Это было страшно… — Его бледные черты внезапно исказила мука каких-то близких воспоминаний. — Броган… Шеборт… все… все погибли!!! — Он вдруг попытался порывисто вскочить, будто только сейчас до него окончательно дошел страшный смысл собственных слов, и несколько секунд сидел, подавшись вперед и напряженно вцепившись обеими руками в заляпанные кровью подлокотники кресла, пока накатившая вновь слабость не заставила его рухнуть обратно…

— Я не могу больше… — внезапно простонал он.

— Успокойся… — Тон Семена был тверд, но не убедителен. Он просто не знал, что делать дальше. Они пришли сюда в надежде на какую-то роковую ошибку, устранение которой еще может спасти колонию, и что?!. Что они увидели?!. Трупы людей и единственного, находящегося на грани безумия очевидца!

— Кто напал на вас? — предупредив вопрос Лады, спросил Семен.

Глаза Хогинса подернулись мутной поволокой.

— Какие-то твари… Я не могу описать их… Я не хочу вспоминать об этом! — вдруг истерично выкрикнул он. — Мы должны убираться отсюда… Пусть за нами пришлют модуль! — внезапно взмолился он, словно не понимал, что не во власти спасших его людей распоряжаться челноками с борта «Трумэна».

— Ваш командир не отвечает на вызовы, — мрачно осведомил его Семен. — Он считает, что весь десант погиб и собирается стереть с лица земли это место.

Хогинс на секунду умолк, переводя свой помутившийся взгляд с Лады на Семена и обратно.

— Спроси его, было ли у этих, как он выражается, «тварей» какое-то огнестрельное оружие? — попросила Лада.

Семен кивнул, переводя ее вопрос на английский. Глаза Марка удивленно выпучились.

— О чем вы говорите?! — взорвался он. — Какое оружие?! Вы бы видели их, они… они… ужасны!

— Он спрашивает, что за оружие ты имеешь в виду… — прокомментировал Семен, но Лада, очевидно, сама догадалась о смысле реакции Хогинса.

— Я имею в виду вот это! — с внезапной жесткостью в голосе резко ответила она, откинув полог брезентового полотнища, которым они с Семеном укрыли труп лейтенанта Брогана.

Марк искоса посмотрел на труп и хотел отвернуться, но Лада неожиданно схватила его за шейное кольцо скафандра, заставив смотреть на безуспешно обработанные ею пулевые отверстия в теле лейтенанта.

— Кто сделал вот это? Пришельцы?

Семен едва успевал переводить этот жестокий, сумасшедший диалог.

— Нет! Нет!!! — пытаясь вырваться, хрипел Хогинс. — Я не знаю! Они просто шли, тянули к нам свои руки! Это было ужасно, поверьте! Я не знаю, кто начал стрелять… Отпустите меня… Ради бога… Я не могу больше!

— Отпусти его!

Лада посмотрела на Семена, потом медленно разжала пальцы и отошла в сторону.

Все это выглядело дико… неправильно… жестоко, и в то же время Семен, на которого внезапно обрушился поток новых и страшных впечатлений, никак не мог отделаться от чувства, что и они, и те, кто погиб тут, и бессильно уронивший голову на ладони Марк Хогинс — все они идут по какому-то заранее предопределенному кругу…

— Я не смог попасть ни в одного из них… — внезапно произнес в наступившей тишине Марк. — Я хотел, но не мог…

— Почему? — резко обернувшись, спросил Семен.

— Их не убить… Они… Они как будто состоят из этого проклятого тумана!

— А вы пытались НЕ УБИВАТЬ их? — Голос Лады прозвучал совершенно глухо. — Чем они спровоцировали атаку? Они напали? Разрушили что-то на станции?

Лицо Хогинса побледнело еще больше, когда Семен дословно перевел ему вопрос.

— Я не видел… — упрямо ответил он. — Но если не они, то кто убил всех?! — внезапно вскинув голову, выкрикнул он. — КТО?!

— Страх, — ответ Лады прозвучал как некий осмысленный, страшный вердикт.

Семен почувствовал, как к нему возвращается ледяной озноб, когда он переводил Марку ее лаконичный, ответ.

— Скажи ей, если она такая крутая, пусть пойдет и посмотрит сама! — уже не владея эмоциями, выкрикнул Хогинс. — Пусть посмотрит в глаза СВОЕМУ СТРАХУ!

И тут же, не дождавшись перевода, он вдруг затравленно обмяк, умоляюще посмотрев на Семена:

— Нет… Ради бога, не уходите!.. Не бросайте меня тут!.. Я не вынесу больше!..

Сколько раз за короткую жизнь судьба загоняла ее в тупик? Лада не могла и не хотела отвечать на этот вопрос. Помнить, считать и копить собственные потери не входило в ее привычку, да и накапливалось их так много, что ни одна здоровая память не стала бы хранить в себе отстой таких воспоминаний.

Воспоминаний, из которых на протяжении многих лет складывалось ее понимание жизни…

Мрак, освещенный лишь двумя вспышками света. Источником одной был Антон… Второй — Семен и его семья.

Слишком мало, чтобы любить людей? Слишком ничтожно, чтобы добровольно подвергаться риску, страдать, а быть может, умереть?

А велика ли была она сама для Антона Петровича Колвина? Для Семена, который выбрал место рядом с ней в кабине внедорожника, поменяв его на призрачную, но — НАДЕЖДУ — спастись, покинув Ганимед на стартовавшем челноке?

Она обернулась, посмотрев на него влажными от непрошеных слез глазами.

Где проходила черта, за которой остался затравленный жизнью зверек и началась та Лада, что ТАК смотрела сейчас на человека, которого знала в общей сложности всего несколько дней, но который уже стал ей дорог, как никто из живущих?

Возможно, этот рубикон был перейден в руинах старого блокпоста в Таджикистане? Или в тот момент, когда она выскользнула из дверей дома Семена, так и не произведя рокового выстрела?

Лада не знала, и, собственно, сейчас для нее не были важны рубежи и даты, важным оставалось другое: она научилась МЫСЛИТЬ, оценивать свои и чужие поступки, а не просто плыть, предоставив себя слепому течению обстоятельств. В этом была ее сила и ее слабость, но, так или иначе, она хотела пройти свой путь до конца, и это был сознательный выбор.