Сергей Лукьяненко - Звёздная Тень

Он как-то разом сник.

— Лаки куда лучше, чем я, историю знает, — самокритично признал он. — А Фаль — он артист. Он когда начинает изображать барона или священника, ему сразу веришь. Даже забываешь, что все понарошку. И еще он не болтает зря. Никогда не проговорится. А я — могу.

После паузы он неуверенно добавил:

— Грик в старой технике разбирается… если там уже машины есть…

Мальчик уже был там. На планете будущих друзей, которых надо срочно регрессировать. Ну, не совсем срочно… чтобы можно было там пожить вначале… притвориться, что у него есть семья…

— А может, там большие семьи? — спросил Тиль.

Где — там, мальчик? На планете Земля? Да по-всякому. Только ее скоро не станет. Нет, ерунда, я принесу Зерно, мы войдем в Тень, и все будет хорошо. Дегенераты найдут себе мирки по вкусу, политики получат каждый по трибуне, а без дураков и без политиков — уж тут-то мы заживем… Даже могу захватить тебя на Землю. Может быть, и с друзьями. Пускай дед порадуется новому педагогическому полю боя…

— Тиль, давай я сейчас ничего не буду отвечать? — предложил я.

Он весь расцвел. Явно решил, что все его догадки — сущая правда.

— А это у вас фонарик?

— Вроде.

— Можно посмотреть?

— Не стоит. Пока не стоит.

Тиль принял отказ равнодушно. Для него огненный шарик был лишь необычным фонариком, ничем — по сравнению с открывающейся перспективой.

— Что я сижу, — вдруг очень серьезно сказал он. — Вы уже замерзли. И есть, наверное, хотите?

— Угадал.

— Пойдемте, — Тиль вскочил и схватил меня за руку, нарочито небрежным движением. — Быстрее! Спрячетесь у нас в комнате.

— А как пройдем часового? — полюбопытствовал я.

Тиль заулыбался.

— Дежурный — Фаль. Он не скажет. Думаете, как я сюда ночью прошел?

— Телекамеры. Тиль, мальчик, весь интернат проглядывается.

— Мы знаем, — гордо сказал Тиль. — Только у нас сейчас нет постоянного Наставника. У нас был, очень, очень хороший! Наставник Пер. Только он уехал, и его пока не заменили…

Точно.

Они еще не нашли Пера!

И странно — я опять не ощутил раскаяния. Наоборот — гордость. За то, что в образе Пера ухитрился за час заслужить такую репутацию.

— А временные Наставники, они так, изредка поглядывают… у нас все продуманно, чтобы не смотрели, когда мы не хотим. Честное слово! Вас никто не увидит!

Я слишком устал, чтобы не верить его словам. Да и вцепившийся в меня Тиль явно не собирался уходить один.

— Ладно. Уговорил.

— Только быстрее, — повторил Тиль. — Скоро Фаля сменят, надо успеть проскочить…

Я постоял под душем, с наслаждением ощущая по-настоящему горячую воду. Хорошо бы ванну принять, но чего не предусмотрено — того не предусмотрено. Только поддон на полу. В жилище Ника такого аскетизма не было. Наверное, детям вредно принимать ванну?

На маленькой полочке лежали четыре одинаковых куска мыла и четыре флакона шампуня. Жидкость в каждом была израсходована до одинакового уровня. Я представил себе Тиля, тщательно отмеряющего положенный колпачок шампуня, и покачал головой.

Свою одежду — прошедшую со мной все испытания еще с планеты зеленых экологов, я забросил в люк стиральной машины. Ример, кстати, обходился без нее. Видимо, считается, что взрослые относятся к одежде аккуратнее и в частой стирке не нуждаются…

Через полчаса я был вполне благопристоен и уже никак не походил на подземного духа. Одежда, несмотря на подозрительное громыхание стирального агрегата, выстиралась и почти высохла. Перебросив Зерно в левую руку, я оделся. Зерно, конечно, мешало. Но выпустить его я не мог.

Ну прими же ты решение, Ник Ример!

Отдай свой мир Тени — или отпусти меня!

Ник молчал.

Вздохнув, я пригладил волосы и вышел из санитарного блока.

Комната, где жили самые трудные воспитанники интерната «Белое море», понравилась мне еще при первом визите, в обличии Наставника Пера. Весь этот средневековый антураж, старательно воссозданный четырьмя пацанами: «соломенный» ковер на полу; светильники со старательно спрятанными лампочками; вязанная штора на окне; стол и кровати из грубого дерева…

Вся четверка сейчас сидела на одной кровати, ожидая меня. Фаль вернулся с дежурства и его уже, видно, ввели в ситуацию. Действительно, невозмутимый мальчик. Когда мы с Тилем выходили из оранжерейного купола, он даже глазом не моргнул. Покосился на Тиля, приложившего палец к губам, и уставился на противоположную стену…

— Все в порядке, — сказал кудрявый светленький мальчик. — У нас есть старые записи системы надзора. Такие, где мы спим… Они сейчас и транслируются. Если кто-то решит посмотреть, то ничего не заподозрит.

— Спасибо, Грик. Я верю.

Усевшись на полу, я выжидающе посмотрел на детей. Ну, спрашивайте.

Ребята переглянулись.

— Откуда вы нас знаете? — спросил Грик.

— Мы уже знакомились, мальчики. Неделю назад.

Недоуменные взгляды.

— Мы говорили о принятии решения. О том, что порой судьба мира зависит от одного человека…

— Наставник Пер? — вдруг спросил Тиль. — Это вы, Наставник?

— Не верю! — резко сказал Грик. — Нет!

— А я верю! — Тиль соскочил с кровати, метнулся ко мне и пристроился рядом, схватившись за руку. — Вот!

Он просто на ласку напрашивался. Для него не имело значения, вру я или говорю правду, лишь бы можно было считать меня Наставником… Я потрепал его по голове, свободной рукой, в которой не было Зерна, и сказал:

— Ребята, давайте я с вами посоветуюсь. Больше вроде не с кем. Да и… в конце концов — вам жить. Это ваш мир. Я сам не вправе…

— Рассказывайте, — согласился Фаль. — Наверное, это будет очень интересно.

Он тоже соскользнул с кровати и лег на пол. И не рядом со мной, и не в стороне. Грик и Лаки остались сидеть, даже подвинулись друг к другу. Ну вот, нормальное разделение группы при нестандартной ситуации.

— Только вы меня не перебивайте, — попросил я. — Мне и так будет трудно. Выслушайте, а потом спросите, если что-то непонятно.

Кивнули все. Даже двое скептиков.

— Я человек. Но человек с другой планеты. Мы менее развиты в техническом отношении, но тоже летаем в космос…

Я рассказывал как можно короче, как можно суше. Нельзя же превращать рассказ в лекцию на всю ночь. А сказать надо было так много… Про Землю, где до сих пор, в каком-то смысле, их любимая Крепостная Эра — пусть мы и научились летать между звезд. Про Конклав, сковавший сотни цивилизаций неумолимыми законами. Не со зла, конечно… скорее из жестокой необходимости. Про то, что появление Геометров в нашем космосе породило у Слабых рас надежду — и я, в обличье погибшего регрессора Ника Римера, отправился на разведку…