Ангелы времени - Гаевский Валерий Анатольевич

С Дарием — другое. Дария Дамиан взялся тренировать сам. Удивительно, что Терциния отказалась. И Делия тоже. Что это, женский заговор? И надолго он? Дамиан, впрочем, догадывался…

Сдернул печатку с левой руки. Синхронизатор…

Каждый человек в мирах Нектарной имел сейчас эту вещь. Все тридцать восемь миллиардов, включая детей. О самых маленьких должны были позаботиться взрослые: родители, воспитатели, родственники, кто угодно. Никто не должен был потеряться на время начала Белого Вакуума Миров.

Синхронизатор создали в Академии Зодчих. Дарий Скилур принимал не последнее участие в разработке. После того как в Храм Каливарны прилетело несколько десятков самых разных специалистов и Небесный Камень был детально исследован, Дарий открыл какой-то код, какой-то временной алгоритм. Дамиан не вникал в проблему. Ему это было не нужно. Три месяца назад он вернулся с Гелеспой на свою родную Панчалиллу. Гелеспа была уже на девятом месяце.

За это время Моисей успел оборудовать в доме целую медицинскую лабораторию. Моисей собирался лично принимать роды. Он готов был в любой момент. И тут не обошлось без тревоги. Тревогу внушил сам Моисей.

Ни один человек, ни один врач в мирах Нектарной не мог дать свой прогноз относительно воздействия шестикратной нейроквантовой инъекции на плод. Опыт в таких исследованиях полностью отсутствовал. Моисей предложил созвать медицинский консилиум, но в последний момент его остановила сама Гелеспа: она попросту запретила ему куда либо обращаться. Характер горянки Снежной Лады возымел верх над всеми страхами и сомнениями кибера.

— Госпожа Геле, Моисей не сможет вам помочь, если произойдут преждевременные роды во время действия нейрокванта. Моисей будет совершенно бесполезен.

— Так же как вся техника, которой ты заполнил родильную комнату на втором этаже, верно?

— Верно, — ответил Моисей.

— Послушай меня, прекрасный кибер всех времен! — Этот титул Гелеспа придумала сама и употребляла в особо важных случаях. — Ты великолепно изучил медицину и много других зодчеств, как теперь любят говорить, но ты совсем не знаешь женской истории мира.

— Разве есть такая история, госпожа Геле?

— Есть. Послушай… Женщины рожали всегда, во все времена войн, потопов, эпидемий, нашествий, смут… Рожали на равнинах и в горах, в пещерах и замках, в лачугах и дворцах, рожали от любимых и нелюбимых, рожали по принуждению и без него, с повитухами и без повитух. Не это важно, Моисей. Важно, что они это делали во многих случаях сами. Мой ребенок родится, Моисей, потому что я так хочу. Так решили за нас высшие силы. Они есть, Моисей, и они будут со мной в нужный час. Это все.

— Моисей поражен, госпожа! Моисей никогда так не смотрел на эту проблему.

В тот день поражен был и Дамиан необыкновенной волей своей жены и в глубине души был ей признателен за такую стойкость. И все же, несмотря на уверенность Гелеспы, он стал находить такие моменты, чтобы поговорить с ребенком: приходил, когда Гелеспа уже крепко спала, едва притрагивался к ее животу и говорил шепотом. Ритуал, превращенный некогда в целое шоу, теперь стал тайным, личным и глубоко сокровенным.

День начала Белого Вакуума Миров приближался. Синхронизатор сообщал об этом с магической точностью.

За неделю до времени «Ч» на Панчалиллу прилетел Дарий с Терцинией и Каспар с Делией. Друзья, наконец-то, приняли долгожданное приглашение четы Гомеров. Панчалиллу не покидал праздник. Лоскутное небо, сарафан Лады, окрашивал горные вершины и склоны в дивные цвета. Мир без ночи. Да, к нему нужно было привыкнуть и полюбить его, как полюбили они с Гелеспой.

Снежные брызги хлестнули по лицу. Дамиан оторвал взгляд от синхронизатора и вернулся в реальность. Дарий… Лихо затормозил в двух метрах от Гомера. Улыбнулся. Снял очки. Лицо его обветрилось и загорело, как у настоящего горянина.

— Ну, так что, летим в пещеру, Дамиан? Ты обещал…

— А ты готов, Дарий?

— Сегодня уже да.

— Тогда за мной! — Гомер сорвался с места, выезжая на накатанный склон.

— А где Каспар? — крикнул Дарий вслед Гомеру.

— Подозреваю, что уже через пять минут он будет в Камлающем зале. Я тебе о нем рассказывал…

Скорость! Скорость! Скорость! Вечная мечта! Приближение отдаленных миров… Как это возможно? Если бы воображение хоть на миг оторвалось от чарующей картины переживаемых ощущений! Но оно оторвалось. Как тогда Гильгамеш называл реакцию нейрокванта? Мгновенный лед! Именно так.

Мгновенный лед — и скорость меняется на порядок, на пятьдесят пять тысяч порядков опережая растянувшуюся до бесконечности секунду. Безумие… С него все началось. С безумия красоты. С безумия отпущенных тормозов и сердца, летящего в бездну!

— Держим дистанцию, Дарий! — крикнул Гомер, выписывая синусоиду на спуске, работая уже только корпусом. — Следи за мной. Когда войдем в ложбину, сгруппируйся. Никаких страхов! Начнешь бояться — все ошибки твои. Доверься скорости!

— В нейрокванте мы бы просто горели сейчас, — ответил Дарий, — как два факела!

— Кто-нибудь проверял?

— Находились…

В ледяную пещеру они влетели один за другим, как два бешеных снаряда.

Все туннели слалома прекрасно освещались и как всегда выдавали скульптурные чудеса старинной легенды о подземных зверях-воинах, дикой вереницей устремившихся к свету.

Три первых туннеля дважды повернули направление их спуска на противоположное, пока, наконец, не проглотила их винтообразная воронка с общим перепадом высоты в сто метров.

Дарий, сказавший наверху, что он «уже готов», понял, что вовсе не «уже» и совсем не «готов». Однако, несколько раз потеряв равновесие и прокатившись шлемом по наплывному льду, он вдруг почувствовал, что воронка сама выправила и отцентровала его движение по спирали.

Оценив размеры этой «улитки» и устав «сидеть на лыжах», Дарий распрямился и тут же понял, что летит в воздухе. Стало страшно. Еще пять секунд, и лыжи коснулись потолка… Дарий инстинктивно присел, а форма чудесной раскрутки пещеры вытолкнула его сначала на стену, а потом на гладкое ледяное дно широкого туннеля. Триста метров мягкого спуска показались сущим блаженством. И вот он, Камлающий! Цветной калейдоскоп заледеневшей сказки!

На скамейке отдыха Каспар и Дамиан, без шлемов, машут ему снятыми перчатками…

— Ну как ваши ощущения, господин ректор? Будете рекламировать мой пещерный слалом для будущих зодчих? — Гомер не скрывал своей дружеской радости за новичка.

— Честно? — спросил Дарий.

— Да…

— Я подумаю… Но здорово, Дамиан! Ты просто гений, что открыл такой аттракцион. А вы, Каспар, что думаете?

— Я люблю сюда приезжать. Здесь началось мое возвращение к себе. Это как лекарство. Прививка…

— Кстати о прививках, — Гомер похлопал себя по запястью. — Синхронизаторы, надеюсь, никто не оставил на приюте?

— Ты шутишь! — Дарий также решил снять свой шлем. — Боже, как здесь красиво! Завтра же обязательно постараюсь затащить сюда Терцинию.

— Вы сказали завтра, Дарий? — Каспар посмотрел на собеседника с внимательной загадочностью.

— Да, а что не так? — улыбнулся Дарий.

— Нет, ничего, конечно… Но я просто подумал, что, возможно, завтра наши миры сменят свои звезды… Представляю, что мне скажет навигатор моей любимой «Нимфетки»! Он просто сойдет с ума!

— Боже! — Дарий хлопнул себя по лбу. — А ведь мы и не подумали об этой проблеме. Нет, правда, Дамиан, ты представляешь… Академия Зодчих, называется!

— Успокойтесь, друзья, — сказал Гомер. — Ну, придется вам немного задержаться на Панчалилле. Ты что-нибудь придумаешь, я уверен. И Звездный Архитектор нам поможет.

— А Гильгамеш? — Каспар достал из куртки сладкие плитки, протянул Дарию и Гомеру. — Почему о нем ничего не слышно последнее время?

— Вы у меня спрашиваете, князь? Я хоть и ректор, но в таком же незнании, как и вы. Может быть, ты, Дамиан, что-нибудь прояснишь?

— Я проясню, — Гомер съел плитку и снял с головы обруч связи. — Это прозвучит странно, но Гильгамеш… Он ушел из миров Нектарной…