Владимир Васильев - Шуруп

– Шебалдин! – донеслось со стороны актового зала, который как раз покидало офицерство.

Окликал всё тот же Тревис-средний.

– Ты ещё здесь?

Виталий без слов развернулся и скорым шагом направился к лифтам. Потом подумал и прошёл дальше – к лестницам.

Кабинет начальника курса располагался на втором этаже, поэтому угонять лифт у высоких чинов Виталий посчитал излишним.

На пороге приёмной контр-адмирала Тревиса он испросил разрешения войти, вошёл, козырнул секретарю, сухопарому капитану Дворжаку, и протянул давешний пластиковый жетон. Секретарь принял его без каких-либо эмоций и тотчас запер в сейф, а Виталию велел присаживаться на диван для посетителей. Ждать, впрочем, пришлось недолго: через какие-то пять-семь минут в приёмную вошли оба Тревиса, старший и средний, майор Никишечкин и, к немалому удивлению Виталия, – тот самый офицер-шуруп в чине капитана, который присутствовал на экзаменах. Дворжак вскочил, Тревис-средний велел ему: «Подавай!», а сам открыл дверь кабинета и жестом пригласил гостей входить. Гости вошли. Начальник курса обернулся к Виталию и буднично добавил:

– Шебалдин, ты тоже проходи.

Всё это было очень странно, чтобы не сказать подозрительно.

В кабинете начальника курса было просторно; гости сразу же расселись вокруг невысокого стола, который был выше журнального, но ниже письменного. Никишечкин был собран и предупредителен, как и любой офицер младше полковника в присутствии адмиралов. Капитан-шуруп, как ни странно, вёл себя несколько свободнее, но ни в коем случае не развязно. Ректор выглядел благодушно: уселся в хозяйское кресло, собственноручно выкаченное из-за рабочего стола Тревисом-средним, сложил руки на животе и, улыбаясь, сидел, словно чего-то ожидал.

Ожидал он, как выяснилось, адмиральский чай – вскоре нарисовался секретарь с подносом. Помимо чая секретарь подал коньяк, минералку и лёгкие закуски. В принципе, в происходящем не было ничего из ряда вон выходящего, хотя вряд ли так уж часто начальник курса угощает коньяком офицеров-воспитателей. Особенно в присутствии ректора. Но Виталия, прямо как на экзамене, опять больше всего смущал непонятный капитан-шуруп. Ладно, в принципе Тревис-средний вполне может махнуть коньяку с Никишечкиным, в конце концов, это его подчинённый, а начальник курса ещё не забыл, как сам был офицером. Но зачем, спрашивается, Тревису-старшему, адмиралу флота, между прочим, привечать общевойскового капитана? Даже не старшего офицера?

– Лейтенант! – проскрипел вдруг ректор из кресла. – А ты чего сидишь, как засватанный? А ну давай к столу!

Наверное, у Виталия от удивления вытянулось лицо, поскольку офицеры и адмиралы рассмеялись. Он с самого начала шмыгнул в уголок у окна, к большому напольному глобусу, и уселся на краешек стула – спина идеально прямая, будто на вестибуляр-тренинге. Теперь же пришлось вскочить и подсесть ко всем, как раз между Никишечкиным и шурупом. Секретарь тотчас налил Виталию коньяку, и Виталий, принимая пузатый бокал, внезапно подумал: «А почему нет, чёрт побери? Я ведь действительно уже не курсант, а офицер, пусть и зеленее некуда. И дылда эта секретарская всего на звездочку старше меня. Вот пусть и прислуживает, хитрая рожа!»

Секретарь начальника курса капитан Дворжак когда-то учился в этих же стенах и все, в принципе, знали, что он с удовольствием предпочёл службе в регулярных полках непыльную должность кабинетной крысы при Академии. Понятно, что подавляющее большинство курсантов секретаря уважали не очень.

– Ну что, господа? Сегодня у нас праздник. Мы выпускаем очередной курс и благополучно передаём флоту и войскам две тысячи бойцов. Смею надеяться, неплохих бойцов! За это не грех и принять. Ура! За выпуск!

Тост произносил начальник курса; ректор во время тоста благосклонно кивал, не выпуская из рук стакан с чаем. Подстаканником можно было смело любоваться – произведение искусства, без дураков. В силу возраста и здоровья Тревис-старший чистый алкоголь уже не употреблял, но адмиральский чай, то есть смесь хорошего чая с тем же коньяком, после обеда попивал регулярно.

Коньяк, надо понимать, был превосходный, однако Виталию было не с чем сравнивать: он пил коньяк впервые в жизни. Да и вообще, это последние дни выдались урожайными на выпивку (хотя оно понятно, выпуск же), а вообще до буфетных переговоров с фон Платеном и Тревисом-младшим он не брал в рот спиртного эдак с полгода. А впервые чего-нибудь выпил после поступления в Академию аж в конце четвёртого курса. Раньше не полагалось – салагам учиться надо, а не водку пьянствовать, хотя отдельные храбрецы попивали и в салажестве. Многих ловили и безжалостно отчисляли, и Виталий считал – правильно. Сам же Виталий ещё мальком принял решение поначалу не пить и выполнял его неукоснительно. Ну а дожил до старших курсов – тут уж смотри в оба: пить пей, но всё равно не попадайся. Отчислить вполне могут и старшекурсника.

Но выпивать в кабинете начальника курса, да ещё в присутствии ректора, всё равно было до боли странно.

– Торопишься, капитан? – осведомился начкурса у шурупа, когда тот, залпом допив коньяк, поставил бокал на столик и взглянул на часы.

– Так точно, господин контр-адмирал. Со временем у меня обычно всегда… не очень.

– Что ж… Тогда к делу. Лейтенант Шебалдин!

Поскольку последние слова начкурса произнёс сухо и официально, Виталий, как велел устав, вскочил, вытянулся и коротко произнёс:

– Я!

– В зале вам вручено мобпредписание. Оно подлинное. А вот это, – начкурса указал на шурупа, – ваш покупатель, капитан Терентьев. Извольте принять шеврон и поступить в его распоряжение.

Капитан действительно встал и протянул Виталию шеврон.

Обычный. Общевойсковой. Не флотский.

Шурупский.

У Виталия перехватило дыхание. Он глядел на звезду, обрамлённую лавровым венком, – эмблему неспециализированных войск, которую носили разнообразные строители, повара, вахтенная охрана и прочие горе-вояки, прошедшие от силы год обучения. Он просто не мог поверить в это. Он, Виталий Шебалдин, с блеском закончивший шестилетний пилотский курс с серьёзным инженерным уклоном, получает общевойсковой шеврон стройбатовца?

Это было невозможно. Попросту невозможно. Немыслимо.

– В чём дело, лейтенант? – с нажимом спросил начкурса, поскольку Виталий так и не коснулся протянутого шеврона.

– Я ведь… должен был распределиться в Семёновский полк? – несмело произнёс Виталий, глядя на начальника курса, как скворец на опасно приблизившегося ястреба.

Тревис-средний нахмурился:

– Да, да, я видел ваш рапорт, лейтенант. Но ему не дали хода. Терентьев выбрал вас, и это не обсуждается.