Дмитрий Володихин - Мой приятель Молчун

Ну эта... Вечером ждем сидим, когда, значит, медик подтвердит, мол, едет он. Ждем и ждем. Чисто так бывает: сунешь карточку в автомат, гривен с нее снялось сколько положено, и ты торчишь рядом, вот сейчас тебе из железной утробы стандартный пищевой пакет высунут... А вместо обеда тебе, значит, хрен вываливают: загорается типа лампочка такая «пакеты закончились». Ну и ты нажимаешь на все что ни попадя, стукаешь так и сяк, материшь его, автомат этот, карточку суешь, мол, отдай, гад, мои бабки обратно, а он, сволота, еще разок по столько же глотает и опять сигналит «пакеты закончились». Народ вокруг уже так это к тебе приглядывается, здоров ли типа, мужик... Вот и мы ждем, а сроки все проходят. Неудобняк в воздухе повис. Ну, Молчун попробовал связаться с тамошними, кто там есть. Бам! Увидел я, как рожа у него кривой сделалась, а потом всю энергию в доме вырубило к едрене фене. Вотак.

Ну эта... Он засуетился, значит, в антиграв свой влез – он у него автономный, – с высоты вокруг осмотрелся. «Ничего не понимаю. У Свенссонов огни горят, и у Юханссонов тоже». Я ему, типа, давай слетай туда, вызови, кого требуется. А он: нет, у нас без приглашения никто в гости не ходит, это предосудительно. Надо бы, короче, подождать, когда само включится... Я ему: да ты какой-то малохольный вообще. А Молчун грит: отстань, тут у нас свои порядки. Ладно. Раз так, грю, тут-то есть, чем посветить, или так и будем сидеть козлы козлами? Ну, он сунулся в бомбоубежище, там свет горит, но связь не работает. У Молчуна морда каменная. Такой облом? И опять же, привык, наверное, после рудника-то, со всей планетой связь держать. А тут инфоскон его в отрубе, и чип в башке тоже оглох. Ладно, я. У меня чип – дерьмо. Что есть он, что нет его, один хрен. А после рудника и вовсе подскис, хоть и экранировали его мясо мое и кости мои... Перед высадкой я выжал из него три убогих абзаца про Вальс, а потом он дуба дал. В смысле, не фурычит. Ни к чему тут не подстыковывается. А Молчуну типа от рождения гарантирован комфорт, и всяческий хрен не-едкий и перец не-деручий... Да, фрэнд, и такие хреновья бывают... Короче, кольнуло его в извилины, когда накрылась у нас энергия, и он, стало быть, в опупении пребывает.

Ну эта... Чо тут делать? Нарезаться еще разок – настроения нет. Сели мы, как зеленые пацаны, в карты на щелбаны играть. Прикинь! Два здоровых мужика. Он страдал, успеет медик прибыть, когда обратно все врубят, или не успеет... Ну, все вчистую и проигрывал. Лобешник покраснел, понятно. Потом решил: иди оно в задницу, раз такое дело. И сравнял счет, скотина... Тут, значит, все включилось. Тока в такое время хрен уже кто приедет, одна, может, реанимация. Да ладно... не очень-то я и настроился.

Ну эта... Мне бы еще тогда нечистое заподозрить. Извинялись перед ним, извинялись, мол, такие необычные неполадки в сети... не внедрилось ли чего через систему связи на шлюпе с лайнера... Чисто на вирус грешат. Или типа. Короче, мутота какая-то. Несерьезно. Это я теперь врубаюсь: инфоскон-то должен бы без сети работать, без ни хрена... У него биоаккумулятор – почти вечный. Да мне лень думать было. А ему, Молчуну, я так понял потом, думать было не лень. Ему страшно было думать. Он и не думал. Типа ладно, бывает, – он им сказал. «Завтра медик будет?» – «Несомненно, господин Даниэльссон! Ждите, он подтвердит свое прибытие в 11.00 по местному времени...» – «Отлично». Типа, «спи спокойно, малыш».

Ну эта... Наутро опять все с катушек соскочило. Но тут чисто все было не как для умных. Как для умных предъявили вчера. Тут было конкретно для последних кретинов. То есть для нас с Молчуном. Энергию снесло в 10.58. Ровно на полчаса. Молчун мне: «Недоумеваю, что опять могло произойти... Сейчас вызову...» – «Да не вызывай. Брось. Не хотят эти твои коты гладкие чужака лечить. Ясно же». Ничего мне тогда не было ясно. Молчун со мной резко так согласился, деловой такой, я еще удивился. Заизвинялся, понятно. Бывают, конечно, у них тут перегибы, и все такое. Это для него была хорошая версия. Удобная. Даже добрая. Вотак.

Ну эта... Он грит: да ну е н-на... По-женевски это круто звучит. Давай, грит, по морю покатаемся. Ладно, давай. Антиграв у него и за катер работает, и за подводную лодку... Сидишь, значит, посреди океана, глубина порядочная, все прозрачно, у самого твоего рыла рыбешки цветастые проплывают, осьминожина здоровая, как черт, тобой интересуется. В смысле, можно тебя схарчить или лучше погодить. Актиния чуть не в нос тебе лезет... Нормально так... Я как пацан глазею... Никогда я такого не видел. И мы типа расслабились. На вечер у него обратно рецепт выискался... новошведский. То же самое, только с какой-то хренью, что во сне увидишь – лопатой не отмахаешься. Прикинь, фрэнд: зеленая звезда, у меня на ладошке помещается... Во такая. Вместо лучей у ней бугорки такие... ну, не знаю, как сказать. Типа мутантный гибрид. Патиссон называется. А он его, хитрый хрен, замариновал. Я, значит, с опаской поначалу этим самым закусывал. А потом ничего, нормально пошло.

Ну эта... Утром опять, значит, я стаканчик местной медицины внутрь принял. Вовремя. Иначе бы – кирдык. В голове саперные работы стояли. По полному профилю. Ладно. Молчун меня типа на объезд зазывал, но тут ему не обломилось. «В следующий раз», – говорю. Ушел он, а я к инфоскону приспособился. Крутил сначала все что ни попадя. Потом спорт. Ну а потом и до девок дело дошло. У них тут на такие дела ни запретов нет, ни ограничений, им тут, короче, по хрену. Смотри, сколько хочешь... Я и вкопался туда аж по самое не могу. Пришел Молчун, отодрал меня от машинки, вовремя отодрал, гад, потому что я уже как раскаленный металл, еще чуток, и с конца охладитель забрызжет. Прикинь! Он мне, значит, и говорит: «Сегодня мы идем в гости, Ян. Форма одежды – парадная. Всем постирать робы, будет проверка из управления...» Хихикает, значит. Довольный. Я, понятно, интересуюсь: «Чисто куда? К кому?» Он мне и рассказывает, мол, у них тут каждая свадьба, рождение или смерть – региональный праздник. Или типа. Со всей округи народ собирается. С усадеб, короче, с хуторов прибывают... эти... хуторяне. Без приглашения. Типа если ты не козел какой-нибудь, а нормальный, ты оповещаешь всю шоблу на четыреста миль вокруг. Вотак. И если ты не шибздик опущенный, не шваль какая-нибудь и не при смерти, оповестили тебе – давай езжай, лети на праздник. Ну, нормально. Типа как у людей, а не у новых шведов... У Молчуна чучело какое-то было. Невдолбенное. Птица. Желтая. На голове гребень. Красивая, как моя бабка в юности. А бабка до деда четырех мужей поменяла, дед у ней был последний и навсегда. Вотак. Птица называется упупес. Это я не знаю, фрэнд, по-каковски. Молчун говорит, по-русски есть название. Удод. Типа русский это, значит, удод. Птичка, грит, – еще с самой Земли. Но тут уж я ему не поверил. Я в этом деле секу. Явный мутант его удод. Либо из марсианской лаборатории, либо с Терры-4. Видно же. Он смеется. «Да пошел бы ты!» – говорю. В общем, чучело свое решил он подарить соседской Карин из Свенссонов, потому что сегодня она станет женой какого-то Лейфа.