Альфред Ван Вогт - Оружейные лавки империи Ишер

Фара молча кивнул, размышляя, рассмеяться ему во весь голос или обругать продавца, осмелившегося усомниться в его интеллектуальных способностях. Значит, это оружие нельзя использовать для убийства или грабежа. Из него можно стрелять лишь по вполне определенным живым существам. А что касается перепродажи — предположим… предположим, он купил бы это ружье, уехал куда-нибудь за тысячу миль и предложил его богатому незнакомцу за пару креди. Кто бы о том узнал? Предположим, что он напал бы на кого-то или даже застрелил. Каким образом об этом стало бы известно в магазине?

Внезапно до него дошло, что ему подают ружье дулом вперед. Он взял его, с трудом подавляя желание прицелиться в старика.

— Как им пользоваться? — спросил он.

— Просто прицельтесь и нажмите на спуск. Может, хотите попробовать на нашей мишени?

Фара поднял ружье на уровень глаз.

— Да, — торжествующе ответил он, — и эта мишень — ты. А теперь подойди к двери, открой ее и выйди наружу, — Он повысил голос. — А если кто-либо помышляет о том, чтобы войти сюда через заднюю дверь, то я наблюдаю и за ней, — Он повел ружьем в сторону продавца. — Давай быстрее двигайся, иначе выстрелю! Клянусь!

Продавец тем не менее не терял самообладания.

— Не сомневаюсь, что вы бы это сделали. Когда мы решили настроить дверь так, чтобы вы могли сюда войти, несмотря на свои враждебные намерения, мы предполагали возможность убийства. Однако сила на нашей стороне. Советую вам хорошенько это осознать и оглянуться назад.

Вокруг царила тишина. Фара стоял неподвижно, держа палец на спусковом крючке. В голове у него сменяли друг друга всевозможные слухи, которые он слышал насчет Торгового дома оружейников, — будто у них есть свои люди в каждом квартале, а также собственное независимое правительство, и для любого, кто попадал к ним в лапы, единственным выходом оставалась лишь смерть. В конце концов перед его мысленным взором предстал он сам, Фара Кларк, семьянин, верноподданный императрицы, который стоял сейчас посреди тускло освещенного магазина, пытаясь противостоять гигантской зловещей организации.

Усилием воли он все же сумел взять себя в руки.

— Ты меня не обманешь, делая вид, будто кто-то стоит за моей спиной. А теперь — подойди к двери.

Старик смотрел куда-то в сторону.

— Ну что, Рэд, у тебя все данные?

— Для начала вполне хватит, — услышал Фара голос молодого человека, доносившийся сзади, — Консерватор типа А-7. Уровень интеллекта выше среднего, но степень развития типична для маленьких городков и поселков. Чрезмерно односторонние взгляды, сформировавшиеся в период обучения в имперских школах. Абсолютно честен. Здравомыслие не имеет никакого значения. Эмоциональное отношение к окружающей действительности. Любые изменения в личности потребовали бы длительного лечения. Не вижу никаких причин для беспокойства. Пусть живет так, как ему нравится.

— Если ты полагаешь, — выдавил Фара, — что этот трюк с голосом заставит меня обернуться, ты сошел с ума. Это левая сторона здания. Я знаю, что там никого нет.

— Я за то, Рэд, — ответил старик, не обращая внимания на нацеленное на него оружие, — чтобы позволить ему жить своей жизнью. Но ведь это он подстрекал толпу. Думаю, нужно отбить у него охоту так поступать.

— Мы объявим повсюду, что он был здесь, — сказал Рэд. — И всю оставшуюся жизнь он потратит на то, чтобы опровергать обвинения в свой адрес.

Вера в оружие, которое Фара держал в руках, ослабла настолько, что он совершенно о нем забыл, с нарастающей тревогой вслушиваясь в непонятный разговор.

В голосе старика звучало упрямство:

— Думаю, немного впечатлений ему не помешает. Покажи ему дворец.

Дворец! Это слово вырвало Фару из кратковременного оцепенения.

— Теперь я вижу, что ты мне соврал, — крикнул он. — Это ружье вообще не заряжено. Это…

Язык отказался ему повиноваться, тело словно окаменело. Оружия в руке уже не было.

— Ты… — начал было он, но снова замолчал, пытаясь унять царившую в голове суматоху и собраться с мыслями.

Кто-то, видимо, незаметно отобрал у него ружье, а это означало, что кто-то стоял за его спиной. Голос не был механическим. Фара хотел обернуться, но тело его не слушалось. Он напрягся изо всех сил, но не смог пошевелиться, даже дрогнуть. С удивлением он заметил, что помещение начало погружаться в темноту, так что старика едва было видно. Если бы Фара мог, он бы закричал. Магазин исчез.

Фара парил над огромным городом. Его окружали лишь голубое летнее небо и город, простиравшийся в миле или двух внизу. У него перехватило дыхание, но иллюзия рассеялась, как только он осознал, что на самом деле стоит на твердом полу, а город — лишь необычайно реалистичная картина, появившаяся у него перед глазами.

Фара вздрогнул, узнав простиравшийся внизу мегаполис — город мечты, столицу империи, Империал-Сити. Город прекрасной императрицы Ишер. Он видел серебряный дворец — императорскую резиденцию. Страх постепенно отступал, сменяясь удивлением и восторгом, и рассеялся окончательно, когда Фара ощутил радостную дрожь, с огромной скоростью приближаясь к чудесному зданию. «Покажите ему дворец!» — так они сказали. Сверкающая крыша ударила ему прямо в лицо, металл проник сквозь тело.

Впервые он испытал ощущение жуткого и шокирующего надругательства над святыней, когда воображаемая картина представила ему громадный зал, где вокруг стола сидели мужчины, а во главе его — женщина. Невозмутимые камеры, фиксирующие изображение, повернулись, показывая ее лицо.

Красивое лицо было сейчас искажено от ярости. Женщина наклонилась и заговорила знакомым голосом, который Фара столь часто слышал по телестату; обычно голос звучал спокойно и размеренно, но на этот раз в нем слышались гнев и непреклонная решимость. Голос был столь отчетливым, что Фаре показалось, будто он сам стоит посреди огромного помещения.

— Я требую смерти для этого изменника, понятно? Меня не волнует, как именно вы это сделаете, но к завтрашнему вечеру я хочу знать, что он мертв.

Изображение внезапно исчезло, и Фара снова оказался в магазине. Некоторое время он просто стоял, ожидая, пока глаза привыкнут к слабому свету. Первой его реакцией было презрение к столь простому трюку — движущейся картинке. За кого они его принимали, полагая, будто он сочтет за чистую монету нечто столь явственно нереальное? От осознания того, насколько извращенным был их план и насколько отвратительно то, чего они пытались добиться, его захлестнула жаркая волна гнева.