Борис Иванов - Джейтест

По степи мчались табуны. Потоки, океаны местных псевдогиппусов и моря одичавших, с самой Земли завезенных когда-то лошадей. Словно вдоль невидимых силовых линий потоки взмыленных, стремительно несущихся тел обтекали холм, на котором заворожённо стояли трое.

Сколько длилось это? Кайл не мог дать себе ответ.

А потом осталась только пыль. И знойный полдень над степью.

Неузнаваемо изменившейся.

Молча они стали спускаться к притулившемуся около иссохших кустов флаеру.

— Аппаратуру пока оставим, — сказал где-то на середине спуска Сухов. Скорее всего, для того только, чтобы сказать вообще что-то. — Тут долго разбираться надо. — Он отвел глаза в сторону.

— Птичку видела? — хмуро спросил Кайл Марику.

— Видела, — передернула она плечами. — Что это?

— Вы про что, ребята? — осведомился Павел.

— Так... Может, и померещилось... — неопределенно сказал Кайл. — Это... — он чуть поднял руку с «Джейтестом», — это что? Испытание?

Сухов не сразу понял его. Потом фыркнул:

— Чушь! Землетрясение от этой штуки получиться может, как и от воскресной проповеди.

— Получилось, как только я...

— Не бери себе в голову такую чушь, Кайло. Вот жужжалка какая-то в это дело вделана — это точно. И подсветка.

Они усаживались в тесноватый «чак», все еще не до конца понимая, почему, собственно, их так неудержимо уносит прочь от этого пыльного холма. Марика бросила на сиденье тускло сверкнувший предмет.

— Черт, все-таки утащила. — Сухов подкинул на ладони медальон со странным знаком. — Слушайте, ребята, вы все захоронение твердо решили растащить? Вы это бросьте — никаких больше сувениров.

— Да я собиралась только рассмотреть получше, а он... она сама в руку соскользнула. Как в тот раз... у тебя. — Она посмотрела на Кайла с каким-то недоумением: — А потом... началась эта чертовщина, и я... Я потом положу на место.

Приятель молча нащупал под рубахой свой — точно такой же — медальон. Странно, он, Кайл, в общем-то для того и нацепил эту штуку на шею, чтобы в келье положить ее на место. На плечи Посвящаемого. Но тот превратился в прах. А потом и вообще стало не до того.

«Ни для меня, ни для Марики такие штуки вовсе не характерны, — подумал он. — Спятили мы, что ли? Нет. Не те слова. Неужели... Неужели ЧТО-ТО ДВИЖЕТ НАМИ?»

Вытоптанная тысячами копыт степь летела под днищем флаера. Сухов поставил машину на автопилот и повернулся к Кайлу.

— Давай сюда эту штуку, — сказал он властно. — Посмотрим, что ты там на ней нарисовал.

Он призадумался над рисунком, получившимся из знаков Магического Письма на верхней грани ларца. Потер лоб.

— Во всяком случае, ничего о землетрясении. Надо помозговать над этой штукой. Таблицы Джордана неплохо бы глянуть. Господи, что это?

Сиплый, клекочущий свист обрушился на степь из поднебесья.

Взмыл над самыми головами, перешел в грохочущий гул и свалил к западу. Стих.

Все трое проводили звук движением задранных голов, но так ничего и не увидели. Может, не успели.

— Нет... Ничего не было там, — сама себе сказала Марика.

— Без виски в этом разобраться невозможно, — зло прокомментировал Кайл возобновившиеся потуги Павла постичь смысл кроссворда, сложившегося на повернутых вверх гранях кубиков.

Тот грозно цыкнул на него и стал набрасывать в блокноте магическую мозаику. Флаер потряхивало, и Павел время от времени чертыхался — более или менее крепко.

Впереди, в пыльном мареве, стали проявляться далекие очертания башенок и остроугольной готики Вестуича. Кайл облегченно вздохнул.

И тут Марика заорала как сумасшедшая.

Над далеким силуэтом городка взмыла изысканно-угловатая тень. На мгновение заслонила его. Чудовищной аркой зависла над игрушечными домиками и церквами, извергла струю белого пламени и, вытянувшись призрачным, из дурного сна пришедшим облаком, понеслась по-над горизонтом. Канула во мглу между громадами горных гряд.

Наступила тишина.

Город, куда они возвращались, уже не был тем патриархально-умиротворенным Вестуичем, который они покинули ленивым воскресным утром. Он стал фронтовым городом, заполненным воем пожарных сирен, треском и шипением вырвавшегося на свободу пламени и непривычной бестолковой суетой ошалевших жителей. Черный, копотью оседающий на лица дым стлался над крышами.

У горящего склада «Чаттерс и Чаттерс» цепочка добровольцев споро передавала друг другу ведра с водой, хлещущей из неподалеку расположенного гидранта. Видно, парк городской пожарной части исчерпал свои возможности. Зрителей, впрочем, было значительно больше, чем добровольных помощников.

В общем, ситуация уже была взята под контроль. Кидаться на помощь уже нигде и никому не требовалось.

Витрина закусочной Джила и Джима была начисто выбита, и осколки стекла устилали проезжую часть Мэйн-стрит. Поворот на кампус завален грудой кирпича, бывшей ранее башенкой с часами методистской церкви. Сам кампус почти не пострадал. Только зевак высыпало на свежий воздух невероятно много.

Отец Кайла, стоя у крана для поливки сада, отмывал с лица копоть. Рядом на скамейке валялся его воскресный пиджак — вконец прожженный и испачканный. Видно, пожилой джентльмен принял посильное участие в борьбе с огнем где-то неподалеку. С сыном и его приятелями он обменялся приветственными жестами, но разговора затевать не стал: видно, не был настроен.

Прежде чем компания вошла в дом, с неба снова раздался стремительно приближающийся сипящий гул. Все взгляды испуганно устремились ввысь.

Словно выпущенные из пращи, не слишком высоко над городком прошли истребители Ополчения — два звена. И тишина снова спустилась с небес.

Мерцающим окном в мир во мраке гостиной светился экран «Ти-Ви». Диктор экспромтом, временами сбиваясь и повторяясь, сообщал зрителям, что учинившее обстрел города летающее устройство неизвестного происхождения удаляется в настоящий момент примерно на четыреста сорок километров от Вестуича к восточной части Шепчущих хребтов. Для борьбы с агрессивным феноменом направлены подразделения региональных ВВС.

Кайл отправился на кухню умыться и сварганить что-нибудь на стол, Марика оккупировала ванную, Сухов уселся за стол в кабинете Кайла, как за свой, и стал разбираться с рисунком, сложившимся на ларце. Сам ларец уже и не думал светиться, гудеть или учинять какие-либо еще непотребства. Лежал на столе и являл миру непонятную весть.

Васецки-старший вернулся из сада, молча уселся перед экраном и мрачно внимал экстренным новостям. Чем-то был он подавлен, но не спешил делиться своими чувствами ни с гостями, ни с сыном.