Сказки Космоса (СИ) - Дюна Антон

Президент шумно выдохнул и разжал пальцы. Нервным взмахом руки он приказал гвардии отступить.

— Улетайте домой, Мастер Гамаюн. Улетайте все.

Хонор и Браво вывели Селену из зала. Гамаюн ушел последним, прикрывая их спины собой.

— Аёрна ценит мужество, — напоследок сказал он, но Кирина не поняла, кому адресованы эти слова, — а я всегда помню о своих долгах.

В прямоугольный люк внизу двери проскользнул поднос. Кирина приподнялась на узкой постели. В тусклом неоновом свете, пробивавшемся в зарешеченное оконце под потолком, любое варево выглядело одинаково бурым и студенистым.

Девушка поставила поднос на колени и отправила в рот ложку вязкой похлебки. Затем еще и еще одну, стараясь глотать, не разбирая вкуса. Это стало ее девизом: не разбираться в том, что творилось вокруг. Не принюхиваться к смраду, не прислушиваться к крысиной возне, не приглядываться к кислотному свету за окном. Но самое главное, не подсчитывать дни, иначе можно было сойти с ума.

Впрочем, Кирина не тешила себя иллюзиями относительно собственной вменяемости. Господин Тарковски исхитрился напоследок устроить ей пытку, до которой не дошло дело в белой комнате. В крохотной темной камере, где с трудом можно было сделать пару шагов, единственными ее собеседниками стали голоса в голове. Пока что они были всего лишь отголосками совести и воспоминаний. Но бесконечное одиночество и безмолвие делали их сильнее день ото дня.

Они нашептывали ей мучительные картины: рога Тесс в груди Трис, разорванное личико Пани, располовиненных сестер-мантикор, серую влажную плоть в голове Стеффа. Они не давали ей забыть о том, что терзало ее сильнее всего: о теле брата, которое свалили и сожгли в общей куче, как поступали с теми, кого некому было похоронить; о страшных увечьях Лернэ, об Алконосте и Бастете. О том, что единственный поцелуй в жизни с ее губ сорвал Пенз, а не Найтон.

Кирина отставила поднос и внутренне похвалила себя: за черными мыслями она даже не поняла, что ест.

Снаружи лязгнул засов. Кирина встрепенулась и отползла в дальний угол кровати. День мытья, единственный повод, по которому для нее открывалась дверь камеры, еще не настал. За все время, проведенное здесь, ничто не нарушало этого невыносимого распорядка.

В дверной проем сперва просунулось дуло, и только затем проскользнул человек в черной форме.

— На выход, Ферия.

— Куда? — Кирина не узнала собственный голос. В последний раз она пользовалась им месяца три назад. А может, и в прошлой жизни.

Гвардеец угрожающе шагнул внутрь, и девушка поняла, что лучше обойтись без вопросов.

В конце концов, теперь ее мало, что пугало. Мысль, что она страшно сглупила, избежав быстрой смерти, ни раз посещала ее. Единственное, что заставляло стыть в жилах кровь, — белая комната и блестящая лысина в ослепительном свете диодов.

Кирину привели на внутреннюю парковку и засунули в бронированный фургон. Напротив уселся гвардеец с мутными свинячьими глазками. Дубинка и кобура на его поясе отбили у девушки всякое желание выглядывать в единственное окошко, забранное толстыми прутьями. Однако по уменьшающемуся давлению Кирина поняла, что они едут вверх. Когда неоновые огни мигнули сквозь решетку в последний раз, ей сделалось страшно.

Но автомобиль поднимался все выше и выше, и когда на одном из поворотов в фургон ворвался настоящий солнечный луч, страх сменился изумлением.

Машина остановилась. Кирина услышала, как из кабины выпрыгнул человек и обошел фургон, чтобы отпереть их.

— На выход, Ферия.

Кирина опасливо выбралась наружу и задохнулась от чистого свежего воздуха. Мгновение она ни о чем не думала, позволяя ему пропитать себя насквозь, а потом резко отпрянула назад, но дубинка гвардейца ткнула ее меж лопаток, отрезая путь к бегству. Перед Кириной высилось здание Посольства.

Два незнакомых касианца забрали ее у гвардейцев и, ничего не объяснив, повели внутрь. Они совсем не походили на Вегаса или Протея, хоть чешуя и рога должны были придать им сходства. Новые драконы смотрели на землянку жестко, более того — она видела отблески жестокости в их красных змеиных глазах. На узких кожаных поясах висело оружие.

Кирину повели знакомыми коридорами, которые теперь наполняли незнакомые, преимущественно касианские, фигуры. Среди алых мундиров девушка лишь раз приметила синий, но тут же опустила голову, побоявшись узнать аёрнца, который, вне всяких сомнений, уже узнал ее. Физически Посольство ничуть не пострадало, но от места, в котором Кирина была незаслуженно счастлива, не осталось ничего.

Комитет коммуникаций изменился разительней всего. Пластиковые перегородки снесли и воздвигли вместо них кабинеты с глухими дверьми. Кирина прочла несколько табличек, но не узнала ни одного имени, поняла только, что и здесь теперь властвовали касианцы.

Стражи впихнули ее за одну из дверей, отрапортовав:

— Кирина Ферия здесь, как вы приказывали, Капитан.

— Благодарю, Лукас. Можете быть свободны. Я позову, когда вы понадобитесь.

Касианцы отсалютовали и захлопнули дверь.

— Здравствуй, Кирина. Выглядишь неважно.

В словах Капитана прозвучала горькая ирония: сам он выглядел еще хуже и казался глубоко больным. Кирина заметила это мельком, поспешно пряча взгляд: смотреть в запавшие глаза пришельца было невыносимо.

— В чем дело… господин Сот? — она не знала, как теперь обращаться к касианцу.

— Не зови меня так, — поморщился он.

— А как к вам обращаться? — жалобно спросила девушка. — Капитан? Мастер Церсей?

— Если сможешь, называй меня Цер, — кажется, он говорил всерьез.

Пришелец указал исхудавшей рукой на кресло и подвинул стакан сидра. Кирина испуганно помотала головой.

— Спасибо, я не хочу.

— Ради меня. Хочу, чтобы у меня осталось хоть одно счастливое воспоминание.

Кирина села и сделала настороженный глоток. Самое страшное опасение — Тарковски — не сбылось, однако происходящее пугало ее все сильней.

— Я позвал тебя, чтобы ты назвала последнее имя.

Стакан выпал из онемевших пальцев и покатился по ковру.

— Я выдала все имена, какие знала, — выпалила землянка. — Спросите господина Тарковски, он подтвердит!

— И все же одного имени ты так и не назвала. Ты не сказала, как зовут Старшего брата.

— Господин, капитан, мастер, — залепетала Кирина вне себя от страха, — я не знаю, кто такой Старший брат, не знаю его имени! Не возвращайте меня Тарковски! Я не знаю!

— Ну же, Кирина, — упрямо произнес пришелец, — подумай хорошенько.

Но Кирина лишь таращила на него белые от страха глаза. Он со вздохом подвинул к ней коммуникатор.

— Читай.

Дрожащими руками девушка взяла аппарат. Перед ней оказалось несколько десятков кратких однотипных сообщений.

«Деньги на месячное содержание Братства ты найдешь в ячейке 11, пароль: Земля для землян».

«Завтра в полдень делегация Союза прибудет в резиденцию Президента, будьте готовы».

«Выбери самую надежную солнечную сестру и отправь в Академию».

«Прикажи Ферии устроить ваше проникновение в Посольство под видом прислуги».

«Завербуй сторонников, присмотрись к Хель и Реон. Вам может потребоваться помощь».

«Ферии больше нельзя доверять, будь начеку».

«Время пришло. Бомбы и оружие ты найдешь в ячейке 11. Пароль: Линда Реон».

— Что это? — шепнула Кирина, дрожа уже всем телом.

— Моя переписка с Пензом.

— Церсей?..

— Вот ты и назвала последнее имя, — мрачно произнес касианец.

— Я не понимаю, — шепнула Кирина.

— Ты знаешь все, что необходимо, просто вспомни и подумай, — тихо отозвался Капитан. — Где в Панграде достаточно денег, чтобы содержать и вооружать Братство?

— На Поднебесном, — без раздумий ответила девушка.

— Кому всегда заранее известно о всех передвижениях пришельцев по городу?

— Президенту? — неуверенно проговорила она.

— Подумай еще, Кирина.