Парадокс Харди - Свир

разрушенном мире было не лучше. Вдовам и детям не полагалась никакая помощь. Никто ни о ком не заботился, все от страны до последнего калеки на улице были заняты одним – выживанием. Все ресурсы шли на сооружение защиты, исследования страйдеров и порталов, через которые они приходили в мир, и разработкой оружия для «клинков». Их тогда было намного меньше, чем сейчас, и их не всегда получалось остановить, но они всё же были и каким-то чудом сдерживали атаки на Европу и Азию, когда Австралия, Африка и обе Америки уже были оставлены.

Те континенты приняли первые удары – и тогда человечество ещё ничего не могло противопоставить страйдерам. Они уничтожали город за городом, проходили континенты от края до края, разворачивались и шли сеять смерть на новых землях.

Спасало лишь то, что их было не очень много, и бо́льшую часть населения успевали эвакуировать.

Страйдеры приходили из разрывов, и первый такой Сандра увидела, когда ей было восемь.

Они с матерью тогда жили уже не в агломерации под защитой поля. Это было им не по карману. Даже за одну тесную комнатку надо было платить в месяц столько, сколько мать, работая в столовой на химическом заводе, не получала и за полгода. Сначала им пришлось переехать в бедные районы за пределами купола. Мать начала пить, на работе была рассеяна, то опаздывала, то делала что-то не то, и вскоре её выгнали. Им пришлось уехать ещё дальше, потому что комната даже на задворках агломерации стала для них слишком дорогой. К тому же прибавился ещё один рот – у Сандры родился брат; его отец и не думал им помогать. Когда мать Сандры пришла к его дому с новорождённым, он расхохотался ей в лицо: «Ну подай на меня в суд!»

Ещё через год они оказались на ничьей земле. Так называли районы, а иногда и целые города, которые были настолько разрушены, что там никто не жил. Они давали стены и крышу над головой – больше ничего. Но и плату за жильё никто не требовал. За водой приходилось ходить к реке, десять минут туда, пятнадцать с тяжёлыми вёдрами обратно. Чтобы купить еду – ещё дальше. В любой момент в дом, который они заняли, могли ворваться грабители и отобрать последние пожитки, что у них были, и это если повезёт; если не повезёт: избить, изнасиловать, перерезать горло. Соседи в этих руинах у них были, не так уж и мало, но Сандра знала, случись что, за них никто не вступится. В тот день мать повезла брата в ту часть города, где до сих пор были школы, полиция и больницы. Марко с рождения много болел, а последний месяц кашлял почти не переставая. Кашель выворачивал его худенькое тело так, что начиналась рвота.

Сандра, всю ночь почти не спавшая из-за кашля Марко, немного побродила по дому, села читать книгу, которую они с матерью нашли в доме неподалёку, и уснула. Ей казалось, что она спала совсем недолго, но по тому, как светило в окно солнце, поняла, что время было уже ближе к обеду.

И только потом она поняла, что снаружи шумно.

Иногда они слышали с матерью крики и ругань из дома по другую сторону улицы, где-то плакал ребёнок, а сейчас злые и испуганные крики слышались отовсюду.

Сандра выбежала наружу.

Она проспала открытие разрыва, падение слезы и раскрытие. Страйдер уже крушил город.

С такого расстояния был похож на огромный белый цилиндр выше большинства зданий в городе, и было совершенно неясно, как он вообще перемещался.

Уже потом, когда она училась под руководством Флеминга, Сандра определила, что это был тип SSC с индексом не меньше шести, учитывая, как ровно он двигался, словно плыл.

Тогда она этого не знала, и просто стояла в шоке, не в силах ни шевельнуться, ни даже вскрикнуть. Никакие рассказы, никакие видеозаписи не передавали всей огромности, всей неправильности движений и вообще какой-то чуждости этих существ.

На мутно-белом теле страйдера то и дело появлялись яркие вспышки, точно по нему бежала голубая искра. Потом она сверкнула ярче, и страйдер, до той секунды не особенно обращавший на вспышку внимания, дрогнул. Сандра только в этот момент поняла, что это была за искра.

Страйдер был настолько далеко, что разглядеть человека было невозможно. Но это был он – один из «клинков». Удары его меча порождали эти вспышки.

Там шёл бой.

Отсюда казалось, что всё тщетно – нечто настолько маленькое, невидимое, вроде муравья на теле гиганта, не могло победить. Просто не могло, настолько они были несоразмерны…

Если бы Сандра была героиней фильма, то наверняка в тот самый момент она бы решила, что обязательно станет «клинком». Но ничего подобного не пришло ей в голову. Она подумала только, насколько отчаянно, безумно смелыми были эти люди.

Сандра выбралась на крышу дома и наблюдала оттуда за схваткой до самого конца. Она видела, как голубая звезда сорвалась и упала, скрывшись в клубах пыли, поднимавшихся от разрушенных зданий.

Эти несколько секунд падения стояли у неё перед глазами ещё несколько дней. И даже потом, когда сама стала «клинком», Сандра постоянно вспоминала о них. Такое медленное и душераздирающе прекрасное падение… Когда-нибудь она упадёт точно так же.

После победы над противником страйдер продвинулся по городу совсем немного – появился второй «клинок». Сражение продолжилось.

Тогда Сандра не знала, почему «клинки» не могли нападать все разом, даже по двое не могли.

– Почему ты не помог ему?! – выкрикнула она с крыши. – Где ты был? Ты, трус, где ты прятался?!

Через несколько минут страйдер изогнулся и рухнул.

Низкий гул от его падения донесся до Сандры только через несколько секунд.

Мать вернулась на следующее утро. В городе царил хаос, поезда не ходили из-за обрыва линий, на дорогах были колоссальные пробки. Сандра проревела весь остаток дня, боясь, что мама погибла в завалах и не вернётся, а когда, нарыдавшись, уснула, то ей снился высокий, как башня, страйдер.

Она не знала мира до страйдеров. Они были всегда, о них все и всегда говорили. Для неё разрывы в небе и страйдеры были чем-то пусть и ужасным, но обыденным; стоило включить новости, и там обязательно говорили или о нападении, или устранении последствий нападения, или о новых исследованиях, которые должны были помочь… Они были чем-то обыденным, но далёким. Но в тот день страйдеры стали реальными. Ночной кошмар ожил и явился во плоти.

Через две недели после нападения