И 6 (СИ) - Михайлов Дем

Шлюха блевала, стоя на карачках над бетонной канавой с позеленелым дном. Полуголая, кожаные ремни глубоко вдавливаются в полное тело, рваные колготки свисают с ляжек длинными лоскутами, мало чем отличаясь по виду от полоскающихся в канаве темных волос.

– Вот это я понимаю баба – восхищенно осклабился орк, вцепившись в покосившийся столб со здоровенным красным фонарем – Командир! Можно я ей помогу?

– Проблеваться?

– И это тоже!

– Мы там – не поворачиваясь, я ткнул большим пальцем через плечо и не промахнулся, судя по тому, как мученически наморщилась рожа Рэка, пытающегося прочесть название:

– Потеки… сладости?

Пришлось все же повернуть харю и взглянуть. Мы находились на улице, где по одной стороне тянулись бордели, а по другой питейные заведения. Улица называлась Блудо-авеню, находилась на граничащей с Мутатерром окраине Дублина и считалась грязной свалкой никчемных гоблинских душ, где достойному бойцу и просто жителю делать нечего.

– Левее – поправился я, по достоинству оценив приторно розовое обрамление входа в «Потеки радости» с этими самыми сочными потеками, намалеванными щедрой кистью.

Выбранный мной бар выглядел настоящей грязной дырой, судя по избитой ногами двери и лаконичной надписью «Бухло» на кирпичной бурой стене, столь же щедро, как и справа украшенной потеками, но уже не розовой краски, а желтой подсыхающей блевоты.

– Понял – кивнул Рэк, протягивая мне свой рюкзак с закрепленным оружием – Переползу улицу где-то через пару часов, командир.

– Ага.

– Эй! Жирная! Тебе помочь встать, чтобы я тебя положил и трахнул?

– ЫГВ-В-В-В-ВЫЫЫ-Е-Е-Е…

– Люблю сочных баб с огоньком… – прорычал нагнувшийся над шлюхой орк – Каппа! Помнишь Уголек? Давай со мной! Вспомним старое!

Каппа с каменным ликом отвернулся и шагнул к бару. За ним последовала лучница со столь же идеальной осанкой. Если в невозмутимости их лиц и можно было что прочитать, то только матерное.

– Отдохнем – хмыкнул я и покосился в сторону, где улица заканчивалась, упираясь в недостроенный Риториками Бездны участок стены – Подождем, когда всколыхнутое нами дерьмо чуть успокоится.

– Придет покупатель – подтвердила наемница и перепрыгнула лужу рвоты – Предложит то, предложит се, намажет словесным повидлом, капнет медку, нарисует нам высокие горизонты богатого будущего, если мы не облажаемся с как всегда крайне важным поручением… но ведь мы не продаемся, лид?

– Мы не продаемся – подтвердил я.

– Свобода – высшая ценность! – пропела Ссака и небрежным ударом локтя снесла с ног потянувшегося к ее груди вывалившегося из бара пьяного мужика – Дома для свободных, дома для рифтовых!

Я вздрогнул, услышав эти слова.

– Вспомнил… я вспомнил! Та часть домов Мутатерра с плавными обводами углов и окон, что тянулись вдоль каньона…

– Острова свободы же – удивленно зыркнула на меня нордическая Ссака, перешагивая через полумертвое тело обнаженной девки – Про них столько сладких песенок спели, что до сих пор скулы сводит.

– Да… да… острова свободы…

– До моего прихода в ВестПик они еще плавали как оплывшие клецки в ядовитом бульоне. Но населения на них стало куда меньше. И тут такое…

– Острова свободы? – идеальный по степени громкости и выражающий лишь легкую заинтересованность голос подала лучница, продолжающая держаться за спиной Каппы. Мечник же по привычке удерживал позицию за моим правым плечом… и получается, что я тащил за собой хвост, в свою очередь шагая за взбудораженной Ссакой. Хорошо, что Рэк отчалил в бордель, соблазнившись блевотной девкой – а то так бы и шагал впереди меня.

Ответить на вопрос лучницы никто не успел – миновав странный кишкообразный коридорчик, мы ввалились в небольшой длинный зал без окон. Мрачные кирпичные стены не украшало ничего кроме редких пятен, в воздухе витал запах кислятины и дерьма, а сидевшие у самого входа крепкие парни подорвались с таким грозным видом, на ходу доставая ножи, что будь я послабже духом обосрался бы поди. Но я слабым не был и лишь с искренней теплотой во взгляде вопросительно глянул на первого шагнувшего к нам. Секунда… и тот уронил жопу обратно на вделанную в пол стальную лавку, заодно опуская лицо к стаканам. Ножи исчезли тогда же, но это не устроило Ссаку, что наклонилась над столом, и, перевернув пластиковый стакан с бухлом на штаны тому громиле, ласково заметила:

– Еще раз пукан от лавки оторвешь – и я его тебе порву также, как тебя папаша твой порадовал на выпускной. Поняла, красавица моя?

– Да мы думали это чмомперсы…

– Да мне посрать на твою думалку, упырок. Я же тебе пукан рвать буду, а не думалку твою гнилую… Оторвете жопы от лавок – пристрелю к херам!

– А в сортир…

– Ссыте под себя, хренососы. Или в рот друг другу. О! За это дам бонус – отпущу главного любителя уринотерапии… – лязгнувший пистоле в руке наемницы и ее застывшие побелевшие глаза заставили ушлепков напрячь булки, чтобы нагнести побольше вакуума и присосаться к лавкам понадежней.

К этому моменту я уже прошел дальше, нацелившись на пустующий угол зала – всего занято четыре столика из двух десятков – и Ссаке пришлось чуть ускориться, что снова обогнать меня и шугануть нечто опухшее, вонючее, хрипло молящее о стакане на опохмел за наше здоровье и пусть мутанты сдохнут.

Упав на лавку со стальной спинкой, я продолжил скорее излагать для самого себя, а не отвечать на вопрос лучницы.

– Острова Свободы – плавучие города, что не подпадали под государственную юрисдикцию. Об этих островах орали со всех экранов, одно время рекламируя их так рьяно, что дымились не только динамики, но и жопы слушающих. Тематические города… зеленые города… автономные города… как их только не называли.

– Три четверти этих поплавков принадлежало Россогору! – добавила усевшаяся напротив Ссака – С них все и началось. У них ведь до самого конца работала стержневая их идея – современному гоблину ни к чему цепляться за собственную землю, ни к чему куда-то якориться. Наоборот – оставайся свободным вахтовым работником или фрилансером, а Россогор обеспечит тебе все остальное. Помните их рекламу? Да они блин так сочно эту житуху показывали, что мне самой хотелось все бросить, завербоваться на вахтенную работу и, как пелось в той рекламной песне, доверить судьбу Россогору… А помните ту первую их эпичную кругосветку, что превратилась в кружащий вокруг планетного шарика маховик – вечная кругосветка, вечное движение за бортом, никаких пересадок пассажиров – их вместе с каютами и рекреационными зонами перекидывали с лайнеров на дирижабли или на поезда. А поезда вообще главная фишка Россогора! Как они там себя еще рекламировали? Уже два миллиарда гоблинов в вечном движении?

– Вообще к нам с пушками нельзя, господа и дамы – осторожно оповестила нас обшарпанная барная стойка.

– Высунься – велел я.

– Да мне и на полу хорошо, сэр. Прохладненько… руки держу далеко от дробовика…

– Подними жопу с пола. Нам на стол бутылку нормального самогона… компот есть?

– Стрелять не будете?

– Нет.

– Тогда компот возьму у розовых соседей! Из сухофруктов, правда.

– Пойдет.

– Вам компот с блестками? Пить прикольно, срать весело…

– Без – поморщился я – Обычный компот, самогон, жареного мяса.

– У нас не ресторан, сэр. Есть затхлый арахис…

– Нам жареного мяса две здоровенные тарелки – повторил я – Можно больше. Свежак. И чтоб мясо было с жирком и аж пальцы обжигало.

Высунувшийся из-за стойки лысый мужичок с огромными оттопыренными ушами понятливо кивнул:

– Желание понятно… у меня у самого аж слюни зашкворчали,… но если не найду…

– Добудь.

– Место знаю. Мясник знаком. Вопрос в цене…

– За это не переживай – буркнул я и поймавший мой взгляд бармен окончательно расслабился и закивал в два раза чаще:

– Вот теперь все уяснил как дважды пять семнадцать жоп, сэр. Компот без блесток, горячее жареное мясо, холодный как ваш взор самогон и… упаковку не столь уж затхлого поджаренного лично мной арахиса?