Критическая ошибка - Михаил Диаминов

Теперь Пожарный в больнице. Лепилы собирают консилиумы, решают что делать. Туз постоянно отирается там же, следит чтобы с Пожарником не сделали чего это не того… хотя что он может.

В итоге, Десятник остался без начальства сверху, и без зама с низу, все вопросы как-то резко начали решаться через него, и это оказалось сложнее чем он мог бы предположить.

- Ну что скажешь?

Вопрос Гектора снова вернул Десятника в опостылевшую реальность его кабинета, похожего больше на недоукомплектованный филиал «Гуантанамо».

Гектор сидел на белом пластиковом стуле, и вопросительно глядел на него. Поняв, что последние минуты он витал в собственных безрадостных мыслях, Десятник потёр обеими руками лицо, сжав на пару секунд виски. «Хорошо что не произносил всё это вслух – подумал Десятник, - а то с такой нервной системой, это запросто».

Выбросив все лишни мысли из головы, Десятник потянулся за остывшем чаем, стоявшем на белом пластиковом столе. Этому столу, стоять бы где-нибудь в летнем кафе, слушая щебет молодёжи, или в худшем случае, темнеть потёками пива, пролитыми изрядно поддатыми мужиками. Но нет – по воле Посейдона они стоят и мучаются в этой бетонной коробке, потому как жучки… ну вы помните. Правда мучаются они не так уж и долго, периодически их заменяют на новые, точно такие же, а старые в утиль.

- Да-да, я понял, - ответил Десятник ожидающему Гектору.

Десятник сделал вид, что всё понял, по крайней мере, разговор начинался с жалоб Гектора на нехватку капсул глубокого погружения для продолжения второго этапа, да и места для их установки, тоже. Тема эта поднималась уже не в первый раз, так что вряд ли он упустил что-то важное.

- Скажи лучше, Гектор, что там с нашими пострадавшими?

- Ну, троих уже запустили, сейчас они уже там, - Гектор неопределённо кивнул куда-то себе за спину, - четвёртый, самый тяжёлый, сегодня должен также отправится в первый раз.

- Четвёртый это который? – заинтересовался Десятник.

- Это которого из под завала вытащили, его на 4.83 курировали.

- 4.83… ага, это слепой который? И что, как он? Давно пришёл в себя? Что врачи сказали?

- Так в себя он ещё не пришёл. Врачи сказали, что с его повреждениями, и после операции имплантации глаз, ему нужно находиться в коме, но столь длительное искусственное удержание в этом состоянии небезопасно, и мы предложили отправить его в глубокое погружение… так и в коме он не будет, и даст прижиться всему что ему там надо.

Десятник задумался… довольно сложная комбинация получается, но с другой стороны, врачи уверяли. что так будет лучше и дешевле, если всё нормально пройдёт, конечно.

- А он с ума там не сойдёт? Ведь последнее что он помнил, это разговор с администратором зоны триггера, а тут раз, и совсем всё другое.

- Ну перед взрывом он успел выйти из игры. Завалило его не в капсуле. Но тут такое дело, - Гектор сделал паузу, - мы тут подумали, и решили посмотреть, как он будет себя вести после такой дизориентации. Возможно, какое-то время, он будет думать что находится в реальности. Вот и посмотрим как он себя поведёт… такого удачного случая может больше и не представиться.

Десятник не стал ничего отвечать, так как услышал еле различимое шаркание шагов за дверью, после чего в неё поспешно, можно даже сказать, нервно, постучали. Но один из помошников, по имени Макс, а Десятник ещё по характерному шарканию догадался что это был он, не став дожидаться реакции хозяина кабинета, потянул ручку вниз, намереваясь открыть дверь.

Десятник, в стенах этого филиала, давно прослыл как нервный, порывистый тип, любитель многоэтажных лингвистических конструкций не парламентского характера, особо в те моменты, когда его что-то сильно раздражало. Раздражало десятника многое: тормознутые сотрудники, карцерный дизаин его кабинета, ибо был не чужд дорогих эстетических решений в обустройстве своего рабочего места, но больше всего, его раздражала неопределённость, тянувшаяся тонким красным пеньковым канатом сквозь всю его деятельность в этом проекте… В общем, он уже набрал воздуха в лёгкие, и приготовился встретить наглеца как полагается. Но увидев лицо Макса в открывшейся двери: бледное, перекошенное одновременно от недоумения, и осознания чего-то такого, после чего жизнь никогда уже не станет прежней, все заготовленные конструкции застряли в горле десятника, и он смог только обескуражено выдохнуть:

- Что случилось, Макс?

Макс, также не став расшаркиваться словесно, что было ему не свойственно, поглядев на Десятника глазами, в которых плескался ужас, промолвил:

- У нас проблемы…

Металлический лязг и монотонный перестук колёс по рельсам. Деревья, вагоны, шпалы, насыпь гранитных камней… мне снова снится железная дорога? Да, давно мне не снилась железная дорога… Когда-то давно, в прошлой жизни, я часто бывал на железнодорожной станции. Не вокзале, нет… на заштатном транспортном узле. Ряды путей ,пересекаемые бесчисленными шпалами; водонапорная башня, по виду которой и не скажешь – рабочая она, или забыли снести со времён эпохи паровозов; и огромная куча каменного угля, чернеющая вдали, за забором из бетонных плит, из-за которого она вечно оставалась вдали. Видимо, я и сам не понимал как сильно отпечатались в моём сознании эти индустриальные виды, потому как когда-то снились они мне довольно часто, но со временем исчезли из моих снов… время всё выветривает, даже сны. Но вот, кажется, опять… морок постепенно развеивается, и я начинаю осознавать что стою… точно – стою! Перед глазами проявляются какие-то линии, черты окружающей действительности. Кажется пошевелиться я могу, но не нахожу в себе не малейшего желания – состояние такое, будто отходишь от наркоза: вроде мыслишь, о чём-то думаешь, но при этом бревно бревном… и ничего – нормально.

Я стоял столбом, а меж тем окружающая действительность окончательно сформировалась в понятный даже для моего заторможенного сознания образ. Я стоял между двух железнодорожных путей. «Хорошо ещё не посередь рельс – подумалось мне, - а то не успел бы я как следовать обдумать что это за гудок такой, чем то знакомый, как меня расплющило бы локомотивом».