Бесоборец (СИ) - "Гоблин (MeXXanik)"

Я переключил телефон на авиарежим и довольно улыбнувшись прикрыл глаза.

— Вы прибыли в финальную точку маршрута. Желаем вам приятного дня…

Голос автоматического водителя вырвал меня из крепкого сна, и я открыл глаза.

Отдых сделал свое дело и чувствовал я себя куда лучше, чем у кабинета Вяземского.

Дверь машины была открыта, а неподалеку стояли трое. Невысокий лысеющий мужчина в очках с золоченой оправой. Дорогой костюм и дипломат в руке создавал образ служителя Преисподней, который выбрался из пекла, чтобы купить мою душу. При условии, если бы у меня была душа, она бы досталась Хозяину Преисподней бесплатно. Уж слишком много я грешил.

Двое других стояли чуть поодаль, рядом с машиной премиум-класса. Модели “Консул”, кажется. Эти были в черных костюмах охраны. На лацканах пиджаков был вышит логотип с “компасом”. Но кому принадлежал герб, я не знал.

— Мастер Воронов? — с улыбкой осведомился стоявший у дверей мужчина.

Двор был пуст. Только эта троица и я. Дружинники постоянно вертели головами по сторонам, пытаясь выявить возможные опасности. На их месте, я бы уделил большое внимание окнам, откуда может прилететь что-нибудь неприятное. А может быть даже смертельное. Бойцы явно были напряжены. Ну оно и понятно: Корабельный район был вовсе не престижным. И люди, которые могли появиться здесь в таком прикиде, имели весьма высокий шанс пропасть без вести. Особенно после выступлений некоего фокусника в красной маске, который терроризировал особняки знати несколько дней. Коммунальные службы до сих пор закрашивали баннеры в его честь. И каждую ночь, баннеры появлялись заново. Парень, который убивал аристократов, стал настоящей знаменитостью среди простого люда. Обострив и без того напряженные отношения в обществе.

Краем глаза я заметил стайку подростков, которые наблюдали за дружинниками из-за кирпичного угла дома. Парни были в серых рабочих робах, на голове — широкие кепки, которые скрывали лица. Аборигены цепко изучали пришельцев, о чем-то переговариваясь. И я было решил, что они решились на грабеж, как один из дружинников лениво щелкнул пальцами, и прямо возле засады появился ледяной двойник, который шутливо погрозил пальцем паренькам. Те намек поняли и спрятав руки в карманы разошлись в стороны. Делали они это нарочито медленно, не торопясь.

— Мастер Воронов? — с той же улыбкой повторил мужчина с дипломатом. Он выглядел спокойным. Казалось, он вовсе не испугался возможности грабежа. Ну, или умел делать вид.

— Он самый, — ответил я, пытаясь оценить ситуацию.

— Прошу, — мужчина потянул дверь, открывая ее и помогая мне выйти. — Не стоит задерживать такси.

Я кивнул и вышел во двор. Дерзить такому дяде не хотелось. Особенно когда за его спиной маячат лбы охраны. Тем более начало разговора было достаточно вежливым и настраивало на дружелюбный лад. Машина мигнула фарами и выехала со двора. Я провожал такси растерянным взглядом.

— Не стоит беспокоиться. Ваши вещи уже погружены в нашу машину, — “Успокоил” меня мужчина. — Кстати, позвольте представиться. Меня зовут Иван Васильевич Привалов. Я адвокат, представляющий интересы семьи Святогоровых.

Он протянул мне ладонь, и я ответил на рукопожатие:

— Очень приятно. Чем могу быть полезен?

Дорогу Святогоровым я не переходил. Вроде бы. Если только тронул кого-нибудь из их бастардов, но в приюте это обычное дело.

— Сейчас.

Адвокат открыл дипломат и вынул гербовый бланк, чтобы протянуть его мне.

— Я хочу сделать вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, — пробормотал он, перебирая документы. — Ага, вот. Ознакомьтесь.

Я взял бумагу, бегло пробежал по ней взглядом.

“Это что? Шутка”? — мелькнула в голове мысль.

Оторвавшись от чтения, я оторопело посмотрел на Привалова. Но адвокат был невозмутим.

— Это не шутка. Павел Васильевич Святогоров пропал без вести полгода назад. Намедни, комиссия Священного синода признала его умершим. А так, как единокровных наследников у него не осталось. Позвольте полюбопытствовать, какой у вас цвет Силы?

— Белый, — растерянно ответил я. — Свет. И склонность к освоению мистицизма.

— Стиль боя рыцарь — храмовник, — продолжил Привалов. Поправил на переносице очки и улыбнулся:

— Значит, скорее всего все сходится. Прошу, Никита Павлович. Поедемте с нами.

И он указал в сторону “Консула”, у которого скучали бойцы.

Я уставился в окно, рассматривая местный пейзаж. Мимо проплывали витрины круглосуточных магазинов светились неоновыми вывесками баров, возле которых стояли люди самого разного возраста. Они курили и смеялись, что-то оживленно обсуждая. А у парадной одного из домов стояли, обнимаясь, парень и девушка, которые смотрели друг на друга счастливыми, влюбленными глазами. Он что-то рассказывал, а она смеялась искренним, заливистым смехом.

Управляемая автопилотом машина выехала из Корабельного района. Прокатилась мимо парка Основателей. В центре аллеи полукругом были установлены бюсты шестерых князей основателей Петербурга. Справа от парка высилось громадина храма святого Петра, в честь коего и назван был город. Напротив, через широкий Лиговский проспект высились многоэтажки жилого комплекса “Доходный Дом" отстроенный братьями Мамонтовыми. Основатели самой крупной строительной компании поступили весьма хитро, возведя жилой комплекс из десяти домов, и сдавая квартиры в посуточную и месячную аренду. Здесь можно было найти жилье на любой вкус и кошелек. От двадцатиметровых студий за восемнадцать рублей в месяц, до элитных квартир и пентхаусов с охраной и подземной парковкой, цена которых начиналась от четырехсот пятидесяти рублей. Зарплаты среднего чиновника Петербурга.

Я же уставился в окно, думая о своем. Случаи, когда бастардов принимали в семью, случались. Правда, они были единичными, но все же. Взять хотя бы Вику Симягину, которую признала семья Муромцевых. По слухам, Вика получила наследство и титул незадолго до смерти отца. Но эта история воспринималась приютскими детьми скорее сказкой. Подобные случаи были единичными. Потому что имущество семьи, у которой не было наследника, отходило Императорскому двору и перераспределялось между дворянами. Или продавалось какому-нибудь богатому бастарду. Охранка всячески препятствовала поиску наследников среди бастардов. А если такие и находились, их никогда бы не признал Синод. Но тут сразу два случая за два года…

— И зачем я понадобился семье Святогоровых? — осторожно попытался я узнать побольше информации.

Привалов обернулся ко мне. И на его лице не дрогнул ни один мускул. А вот дружинники, наоборот, переглянулись. И это мне очень не понравилось. Что-то эти ребята темнят. Не хотят сразу раскрывать все карты.

— Святогоровы являются одной из двенадцати самых старых семей Имперского Союза, — спокойно пояснил адвокат. — И по указу, подписанному между императором и семьей, один из наследников должен поступить на государеву службу.

Объяснение породило еще больше сомнений. Что за служба такая, которую не может принять другая дворянская семья?

“Зря я сел в эту машину. Ой зря. Надо было мне, дураку сказать мол вы, дядя, обознались, и бежать”.

Мысль появилась и тут же исчезла. Никто не позволит мне отказаться от наследства. Нет, убивать и калечить меня не станут, но создать мне проблемы вполне могут. Особенно если за дело возьмется охранка. Меня не возьмут ни в одно учебное заведение. Возникнут проблемы с поиском работы. А может быть, я “нарушу закон” и попаду в острог. Лет на двадцать. Ну, или пока не передумаю. Не просто так Привалов обозвал бумагу о признании меня наследником “предложением, от которого я не смогу отказаться”.

Машина пересекла мост и въехала на Княжеский остров. И по обе стороны от дороги потянулись коттеджи и особняки знати. Каждая дворянская семья считала своим долгом иметь здесь дом. Или летнюю резиденцию, куда аристократы приезжали, чтобы отдохнуть от шума и городской суеты.