Ребята с нашего склепа - RedDetonator

— Достаточно! — приказал я Брайану, когда вражеские войска начали сближение с нами. — Поберегите снаряды.

Сближался противник рассыпным строем, с дистанцией между бойцами не менее полутора метров, поэтому наши недостаточно мощные осколочно-фугасные боеприпасы были малоэффективны. Враг предвидел интенсивные артобстрелы, а это значит, что он предполагал наличие у меня мощной артиллерии.

Две армии, одна на восемь тысяч, а другая на две тысячи триста солдат, выстроились на предельной дистанции стрельбы. Я решил, что артиллерия начнёт стрельбу чуть позже, когда начнётся основная перестрелка, поэтому повисла тишина.

— Леви, твой выход, — сказал я моему основному полководцу.

— Вперёд! — скомандовал тот.

Стройные ряды немёртвых, покрытых бронёй цвета фиолетовый металлик, тронулись шагом. Дистанция пятьсот метров — можно стрелять, но не нужно, потому что по-настоящему эффективными наши ружья станут только метрах на двухстах. Пусть мои солдаты и немёртвые, но Смерть не лишила их возможности промахнуться.

Враг пустил кавалерию по флангам, чтобы обстрелять моих солдат и создать нешуточную фланговую опасность, что может вынудить Леви выделить дополнительные отряды из резерва.

Но хрен с ними, с кавалеристами. Как только сунутся поближе, получат сокрушительный залп из сотен ружей.

Наконец, дистанция в двести пятьдесят метров — немёртвые солдаты уже приготовились дать синхронный залп.

— На месте — стой! — приказал Леви. — Левый и правый фланг — каре (1) и примкнуть штыки!

Троекратный ружейный грохот огласил окрестности, а перед боевыми порядками возникла слабая дымовая завеса.

Они не отвлекались ни на что, не чесались и не дышали, что могло бы оказать влияние на одновременность залпа — они слишком мертвы для этого.

Сокрушительный шквал скосил солидное количество вражеских солдат, первые два ряда рухнули, как подкошенные, а затем первый ряд моих солдат перезарядил ружья, и снова шарахнул залпом, после него второй, а затем третий.

Дым заволок пространство перед боевыми порядками, но моих ребят это не остановило.

Скорострельность наших ружей составляет около четырёх-пяти выстрелов в минуту, что феноменально для местных, только-только осваивающих первые мушкеты, но этот мир всегда был несправедлив, поэтому горе им, но не нам…

— Ветер, сука… — поморщился я, глядя на то, как мои солдаты исчезают в созданном ими облаке дыма.

— Робинсон, огонь по кавалерии на левом фланге! — приказал Леви.

Перевожу взгляд на левый фланг и вижу, что эти ушлёпки решились на атаку.

— Артиллерия, осколочными — по кавалерии! — приказал немёртвый полководец.

Вражеские кавалеристы разрядили свои мушкеты, слегка проредив каре, после чего ринулись в атаку.

Практически сразу же в резко уплотнившийся для мощного удара строй врезались осколочно-фугасные снаряды, нанёсшие ему тяжелейший урон. Десятки умерли в секунду, а сотни получили ранения.

«Прошлое закончилось», — констатировал я. — «И почти всё из него негодно в наступившем будущем».

Тем не менее, несмотря на ошеломительные потери, вражеская пехота продолжила наступление и сократила дистанцию до ближнего боя. Они стреляли редко, спонтанно, но я вижу в этом какой-то замысел вражеского командования.

И это оказалось истиной. Когда дистанция до моих солдат сократилась до десятков метров, вражеская пехота разом разрядила в них мушкеты.

«Блестящая задумка», — подумал я. — «Они ведь уже знают, через лазутчиков и торговцев, что броня моих солдат пуленепробиваема, поэтому единственный шанс — это выстрелы в упор».

А после, практически сразу, началась схватка врукопашную.

Их всё ещё больше, чем нас, но мы лучше…

— Так, Котик, подай мою булаву, — велел я. — Надо размяться…

Принимаю из рук немёртвого оперативно поданную стальную булаву, весящую ровно десять килограмм, после чего неспешно иду к месту основного действа. Вслед за мной идёт отряд прикрытия, вооружённый мечами и земными пистолетами Зиг Зауэр Р220, необходимыми только на самый крайний случай.

Чтобы добраться до врага, мне пришлось обходить своё войско с левого фланга, где вражеская кавалерия уже понесла тяжелейшие потери и спешно отступила. Пули всё ещё летели ей вслед, но всадников осталось так мало, что это было малоэффективно.

Среди облаков дыма я заметил сотни лошадиных и человеческих трупов — каре практически невозможно пробить ударом в одну из сторон.

— Повелитель с нами!!! — прокричал один из лейтенантов, командовавших на левом фланге. — В бою нас ждёт успех!!!

Я прошёл мимо, сдержанно кивая воинам, не задействованным сейчас в бою.

В щели между каре и фронтальным строем было небольшое пространство, в которое никто из врагов не хотел попасть — вот по нему я и прошёл.

— Умрите, язычники!!! — выкрикнул я, нанося вертикальный удар по левому плечу вражеского воина, попытавшегося проткнуть мне живот штыком.

Раздался хруст, после чего противник рухнул безвольной куклой.

Да, булавы делают лёгкими, потому что даже двухсотграммовое навершие легко проломит череп и близко познакомится с внутренним миром жертвы, но надо оставить это для людей…

… но я-то не человек.

Десятикилограммовая цельнометаллическая булава — это для меня не самый тяжёлый вес. Навершие её весит шесть килограмм, а остальное рукоять. Само навершие исполнено в форме четырёх оскаленных волчьих пастей, из которых торчит по три острых шипа, имеющих длину три с половиной сантиметра. Чтобы это имело больше практичности, закалённые шипы были расположены под небольшим углом — благодаря этому, при желании, врага можно цеплять и тянуть.

Левой рукой выпускаю «Иглу Смерти» в пехотинца, с яростным воплем выстрелившего в меня, а правой ломаю колено стоящему ко мне боком бойцу, пытающемуся наколоть одного из моих солдат на штык.

— Этого утащить! — приказал я одному из членов свиты.

Надо брать побольше пленных, чтобы было, кем восполнить дефицит оборотней и немёртвых солдат. Мои бойцы получили инструкции перед боем, поэтому стараются протыкать врагам руки и ноги, чтобы после ближнего боя осталось побольше раненых.

Это ведь не только практическое пополнение рядов, но ещё и психологическое давление — очень страшно воевать против врага, который может завербовать твой труп на свою службу.

Хватаю бессмысленно царапнувшего по мне штыком солдата за глотку, пуская ему кровь острыми когтями бронированной перчатки, после чего приподнимаю над землёй и бросаю в его соратников.

Мне не нравится перспектива часами толкаться в толпе, поэтому я начинаю размахивать булавой, нанося мощные удары по туловищам и конечностям всех встреченных врагов.

Мои действия сразу же начали намечать перелом и дезорганизацию в рядах противника, чем тут же воспользовалась моя свита, держащаяся по флангам.

Павших под наши ноги врагов они вырубали и, по