Бойся моей тени - Данила Пушкин

спальню, обошел огромную кровать, открыл окно и выбросил в него рюкзак с дисками. Потом закрыл окно. Спустился вниз. Встал на подоконник. Протянул руку Кенни. И тут выяснилось, что через стекло он тоже не может просочиться. Ему нужны хоть маленькие, но щели. Я тяжело вздохнул. И просто вышел через заднюю дверь. Подобрал рюкзак, прошел сквозь забор, предварительно перекинув через него многострадальный рюкзак — все же Кенни хоть разок пришлось поработать. Вышел к речке-вонючке. Выбросил в неё жесткие диски. Некоторое время вертел в руках папку. И решил пока оставить. Пошел к шоссе, ловить попутку. Только сев в остановившуюся машину и, чуя на границе сознания летящих над машиной своих теневиков — холодного и недовольного Кенни и нажратого Хемчика — я вдруг понял, что у меня адски замерзла голова. Шапку где-то потерял. Я проверил карманы, но свою шлем-шапку так и не нашел. Вряд ли я прошел так через всю лесопосадку, заметил бы раньше. Наверно, обронил в лесу. Шел глубоко задумавшись, пару раз в ветки и кусты прямо врезался.

— Уезжаешь куда? — спросил меня бомбила. Садясь в машину я машинально назвал адрес вокзала. — В Питер, небось? По лицу видно!

— Да, — ответил я. И вдруг понял, что меня и в самом деле тянет в Санкт-Петербург. Я тяжело вздохнул. У меня еще оставались дела в родном городе. Поэтому, выйдя из машины и расплатившись наличными, я прошел пешком пару кварталов, снова сел в такси и поехал домой.

Вот странное дело. Вроде и все сделал правильно, и упрекнуть себя не в чем. А все равно муторно внутри. Прямо вот тяжко, как будто кирпич внутрь грудной клетки вложили. Даже два. Только сейчас понял выражение “душа не на месте”. Было чувство резко неправильного внутри меня.

Раз за разом я возвращался мысленно в темный и роскошный кабинет и обдумывал свои слова и поступки снова. Может не туда я повернул где-то? Испугался? Ну набили бы мне рожу… Так я не знал, что да, за чем… Да. Испугался. Испугался! А вот не надо меня пугать. Я нервный когда испуганный. Да и в другом ведь беда. Тех, первых двух, я сам убил. А все же после этого не было у меня этой нозящей, ворочающейся как штопор внутри, вины. Почему? Потому, что тогда я защищал себя. Не только себя, теперь у меня еще и дело есть… А стоит оно того?

Все равно. Пролез ночью. Как вор… Как… Как он. Словно сам стал подлецом. И ведь не жалею я, что сделал. Все правильно сделал. Надо было понять, кто на меня напал, чего он хочет. Были бы ставки понятны — рука да работа — отдал бы. Сейчас у меня заботы поважнее. Да и я, поважнее, чем этот гаишник. Правильно вроде все сделал. Но не правильно. Внутри что-то сидит, и грызет, грызет сердце, аж руки крутит. Теневики затихли, прячутся где-то в подвале дома, даже в квартиру не лезут. Может они это? Влезли мне в мозги... Да нет. Я это, я.

Насмотрелся киношек дурацких. Вот и решил, что теперь могу…

Хотя, сначала я ведь просто напугать его хотел. А остальное оставлял так, на самый крайний случай. Что изменилось? А изменилось то, что не он испугался, а я. Он там был чудовищем. Он. Подослал ко мне костоломов, по прихоти… И убийц бы подослал, не задумываясь… Да, надо было этот конец рубить. Правильно ведь я все сделал! Почему же тошно так?

Гадкое и неприятное чувство было таким сильным, что я забылся тяжелым сном только уже когда начало светать. И то, проспал всего пару часов. Мне снились кошмары. К счастью, я их толком не запомнил.

Проснувшись, я первым делом взял в руки телефон. Надо бы на нём уже включить звук. Глянул на кучу пропущенных звонков и сообщений. Вот так всегда — живешь и годами никому не нужен. Решишь один раз в жизни сделать ночью что-то противозаконное, а утром выясняется, что полгорода тебя искало. Я оказался просто нарасхват. Были сообщения от ГИПа, он писал с телефона жены. Извинялся и что-то ещё — я не стал читать. Были сообщения из общего чата и пропущенные от Вячика. И, внезапно, я обнаружил несколько сообщений от Полины.

Сначала она написала “Привет”. “Чем занимаешься?”. Это ещё вчера. А поздно ночью пришло последнее сообщение “Некрасиво вот так игнорировать”. Я начал было писать ответ, но потом передумал и позвонил.

— Привет. Полина? — сказал я, когда гудки сменились напряженной тишиной.

— Да, Сергей, — сказала она холодно. Вернее, она хотела сказать холодно, но получилось у неё, скорее напряженно.

— Я звоню, чтобы объясниться, — начал я. — У меня тут случился непредвиденный аврал. Я ношусь по городу… Впрочем, не важно. Видимо, я смахнул ваши сообщения вместе с рабочими. Всё в силе, просто прямо сейчас я не могу понять, когда у меня будет время. Вы меня слышите? Полина?

После небольшой паузы она ответила, заметно повеселевшим голосом:

— А у нас тоже аврал! До двенадцати все сидим. Марат орёт, если вечером кто-то в шесть уходит. Работы у меня нет, но я тоже сижу. Стыдно уходить, когда остальные работают.

— Прекрасно вас понимаю, сам такой, — улыбнулся я.

Мы немного поболтали. Минут пятнадцать. Перешли на ты… Я поймал себя на том, что улыбаюсь, когда положил трубку. И тут же телефон начал звонить. Это был Вячик.

— Да, — сказал я, все еще пребывая в хорошем настроении. Только моим благодушием можно было объяснить то, что я согласился поехать в “игровую”. Вячик договорился с рабочими на установку люка, они его сварили, сегодня должны были привезти и начать устанавливать. А у Вячеслава дома нелюди, которые как малые дети и которых не с кем оставить. Надо было впустить рабочих и проследить за их работой. И, кроме меня, некому.

Зашел к нему за ключами. Он не выглядел многодетным отцом. Морда довольная. Девки сидели кучкой на диване и смотрели мультики. Вокруг коробки и пакеты от курьерской еды.

— Языку учу! — сказал он. — Мультики им показываю и перевожу. И учебники заказал. Ладно, вот ключи, иди, скоро уже должны люк привезти.

В общем, я впустил рабочих, помаялся рядом с ними полчаса и понял, что хочу спать. Не просто хочу, а