Дарья Кузнецова - Слово Императора

Эта непримиримость легко читалась в его внешности: насупленные брови, острый упрямый подбородок, резкие черты лица. Глаза у него были совсем человеческие, серые, а волосы – темные и коротко остриженные. Рослый, плечистый, с глубоким резким голосом, в котором чувствовалась привычка приказывать, генерал производил давящее впечатление. Впрочем, рядом со своим императором он заметно проигрывал в этом отношении.

– Анамар, убери это в камеру. Вур, – еще не поднявшийся с пола секретарь при звуке своего имени дернулся всем телом, – иди на свое место, хватит вытирать пыль. Если кто-то появится – меня нет. Танмур, у тебя вопросов больше нет?

– Нет, ваше величество, – глубоко поклонился инженер.

– Тогда все свободны. А вы, ваше величество, задержитесь. – Пристальный взгляд звериных глаз опять вцепился в меня, а я даже не думала спорить. С этим типом вообще стоило тщательно подбирать слова и выстраивать линию поведения, оценивая все риски. Будь я помоложе и обладай меньшим опытом общения со всякими тяжелыми личностями, наладить с ним контакт было бы затруднительно.

Дождавшись, пока все выйдут, все еще подрагивающий и очень бледный секретарь аккуратно закрыл дверь с той стороны.

– Зачем ты меня остановила? – В два шага преодолев разделявшее расстояние, оборотень мрачно навис надо мной. Весьма странное ощущение, если привыкла смотреть на всех окружающих сверху вниз.

– Честно говоря, ее поступок вызывает массу подозрений. Это довольно странно – нападать на меня посреди императорской приемной при свидетелях, – честно поделилась я собственными сомнениями. – Не может же она быть настолько глупой! Что-то не так? – уточнила я, потому что Руамар смотрел на меня с легким прищуром и непонятной усмешкой на губах.

– Наоборот, – он едва заметно качнул головой. – Мурмар – полный обрубок, а я, оказывается, от этого здорово выиграл.

– Ваше величество? – Я в недоумении вопросительно вскинула брови.

– Ты права, – пояснил он. – Это действительно очень похоже на подставу. Инсара – дура, но она дочь весьма влиятельного рода, который меня поддерживает. Если бы ты не вмешалась, я бы убил ее на месте, не разбираясь; на нынешнем жизненном этапе мне чудовищно трудно логически мыслить, – проворчал он. – Я был бы в своем праве, но осадок бы непременно остался: Изур не простил бы мне смерти дочери.

– Кхм, ваше величество, что вы делаете? – не слишком умно уточнила я, потому что фразу он выдыхал уже мне в волосы, обеими руками приобнимая за талию.

– То, на что имею полное право, – сказал оборотень, рывком разворачивая меня спиной к себе. Одна ладонь, проворно расстегнув пару пуговиц на рубашке, сжала мою грудь, а вторая занялась брючным ремнем. В бедра спереди уперся край столешницы, а сзади ко мне прижимался император.

– Прямо здесь? – неуверенно переспросила я.

– И прямо сейчас, – насмешливо хмыкнул над ухом Руамар.

– Ваше величество, а если кто-то войдет? – инстинктивно цепляясь руками за его запястья и все еще пытаясь протестовать, пробормотала я. Хотя в данный конкретный момент безнадежность сопротивления была очевидна, да и в глубине души я не слишком-то возражала. Близость мужчины будила во мне непривычные, но однозначно приятные ощущения, а его прикосновения вызывали желание плюнуть на все разумные мысли. Может, на меня тоже подействовало это их зелье? Или это просто заразно?

– Горло вырву, – процедил он, стягивая полурасстегнутую рубашку с моего плеча. – Замолчи, женщина, – тихо рыкнул оборотень и не больно, но вполне ощутимо прикусил шею сбоку. Я сбилась с дыхания – не то от этого своеобразного поцелуя, не то от прикосновений его пальцев. – Упрямая! Я же чую твой запах, ты тоже пахнешь желанием, – прошептал он, не прекращая ласкать меня и покрывать поцелуями шею, плечо и ухо.

Я честно хотела не послушаться и высказать оборотню все, что думаю о подобном поведении. К этому моменту меня уже совершенно не беспокоил ни кабинет, ни стол в качестве ложа – правда, уже без чертежей, – ни поспешность мужчины, ни все остальные странности его поведения; но, демоны поберите, можно было хотя бы дверь закрыть на замок?! Не может же его не быть в императорском кабинете!

Но высказаться мне не дали. Сначала я задохнулась от прокатившейся по телу волны удовольствия, а потом вовсе стало поздно возражать. Ладонь мужчины легла мне на поясницу, заставляя наклониться, и через мгновение все остальное потеряло смысл.

– Я об этом думал с того момента, как вошел в этот кабинет, – тихо хмыкнул Руамар, когда мы, восстанавливая дыхание и выравнивая сердцебиение, некоторое время спустя стояли на том же месте возле того же самого стола. Оборотень не выпускал меня из объятий, крепко обхватив обеими руками и уткнувшись носом в пряди волос за ухом, и я даже была готова сказать ему за это спасибо. Потому что здорово сомневалась в собственной способности стоять без посторонней помощи; утреннее «лечение» не помогло восстановить силы, а сейчас рассеялись последние их остатки. Интересно, откуда у оборотня столько дурной энергии, если по заверениям Уру он должен лежать пластом?

– О чем именно? – осторожно уточнила я.

Руамар в ответ выразительно фыркнул и, чуть отстранившись, аккуратно заправил полы моей рубахи, после чего занялся приведением в порядок собственной одежды. Опомнившись, я принялась дрожащими пальцами воевать с ремнем, пытаясь его застегнуть. Стол в качестве опоры в этот момент был весьма кстати. Интересно, как я без посторонней помощи сумею добраться хотя бы до спальни?

Император оказался значительно проворнее меня и, пока я возилась с пряжкой, задумчиво разглядывая верхние расстегнутые пуговицы рубашки и морально готовясь к борьбе с ними, успел придать себе приличный внешний вид. Правда, дальше он опять повел себя очень странно: перехватив меня за запястье, рухнул в ближайшее кресло и потянул за собой.

– Ваше величество? – неуверенно окликнула я двуликого.

– Сядь, – раздраженно скомандовал он.

– Но…

– Ко мне на колени сядь, – ворчливо пояснил он и, не дожидаясь, пока я сделаю то, что требуется, дернул меня на себя, коварно подбив ногу. Слегка, но в нынешнем состоянии на меня было достаточно дунуть, чтобы уронить. Угнездив таким странным образом, он обхватил меня обеими руками и опять уткнулся носом в шею.

– Ваше величество, вы странно себя ведете, – не выдержала я. – Зачем вы постоянно меня нюхаете? Я…

– Я веду себя совершенно нормально, – недовольно огрызнулся он. – Первое время, пока не сформируется привычка, запах и постоянный физический контакт вызывают сильную зависимость и раздельное существование в этой связи представляется проблематичным. Поэтому первое время после обряда пару стараются лишний раз не беспокоить.

– Первое время – это сколько?

– От нескольких дней до двух месяцев, все индивидуально.

– Но зачем так над собой издеваться? – потрясенно пробормотала я. – Ладно, для закрепления обряда надо отключить мозги, но вот это-то зачем?

– Во-первых, это помогает сформировать привычку в случае конфликта запахов. Во-вторых, очень часто именно в это время происходит зачатие потомства. В-третьих, этому обряду уже больше двух тысяч лет, и чем думали его создатели, тебе даже жрицы не скажут. Ну и, в-последних, меня тоже раздражает это состояние, но остается только ждать, пока все пройдет само, – развернуто и даже почти благодушно пояснил император, медленно поглаживая мое бедро.

– То есть это нормально, и вы именно поэтому постоянно норовите меня пощупать? – хмыкнула я, почти успокаиваясь на сей счет. Теперь по крайней мере было объяснимо воловье спокойствие окружающих: видимо, и не к такому привыкли.

– Именно поэтому мне сложно надолго тебя отпустить далеко и сосредоточиться на делах. А в остальном… почему бы не пощупать, если есть за что? – насмешливо пояснил он, красноречиво сжав ладонью мою ягодицу. В голосе проскользнули настолько знакомые интонации, что я вдруг засомневалась в личности собеседника. Был у меня в полку один поручик, демонски охочий до баб и бойкий на язык; я в этот момент буквально воочию увидела перед собой его усатую физиономию.

Ладно я, десять лет с передовой не вылезала, лишь последние полгода прожила во дворце и, кажется, только-только отскребла от кожи запах костра и конского пота. И казарменное чувство юмора порой проклевывается, сложно одним махом вот так вытравить прочно вбитые окружением привычки. Но у императора откуда такие замашки? Оттуда же, откуда и у меня? Или этим грешат не только господа офицеры в поле, а все мужчины без скидок на занимаемые должности?

Интересно было бы взглянуть на лицо брата, если я в письме задам ему этот вопрос.