Вера Чиркова - Проклятый эксперимент. Бонна

– Прости, – несчастно выдохнула дорина в спину отвернувшемуся от нее магу и поплелась прочь, вовсю костеря себя за слишком резвое вмешательство в жизнь едва признавшего ее отца.

Обойдя свою комнату, оказавшуюся вдвое больше спаленки Экарда, дорина сделала маленькое открытие. Солидная, удобная мебель и ковры оказались совершенно новыми, но это явно пытались скрыть поношенными покрывалами и поблекшими гобеленами.

Значит, сообразила Лиарена, отец все-таки слукавил, выдавая купленные вещи за старые. Но, поразмыслив, решила не сообщать ему о своих догадках. Ведь маг старался ради нее, и эта искренняя забота стократ дороже разоблачения маленькой хитрости.

За тяжелой занавесью обнаружилась узкая дверца в соседнюю комнатку, и там была оборудована небольшая, но удобная купальня. Веселился под бронзовым котлом призрачный магический огонек, запертый в перекрестье наполненных магией кристаллов, текла в серебряную лохань светлая струйка теплой воды, ждали своего часа сложенные на полке мягкие полотна для вытирания и ночные сорочки.

– Спасибо, – растроганно прошептала девушка, шагая в манящее негой тепло купели. – И прости еще раз. Мне нет оправдания, и не обеляет меня даже стремление сделать твою боль меньше. Права матушка, когда твердит, что самые острые раны мы наносим благими намерениями.

А выйдя из купальни с завернутыми полотном волосами и в длинной рубашке с воротничком и рукавами на манжетах, Лиарена обнаружила стынущий на столе ужин и сидящего в кресле отца.

– Прости меня, – были первые слова, которые он произнес, едва их взгляды встретились. – Я не должен был на тебя так рычать.

– Это я хотела еще раз попросить прощения, – закутываясь в теплую шаль, вздохнула дорина и села к столу. – Со стороны чужую беду всегда легче развести.

– Ты для меня не сторона, ты найденный кусочек моего сердца, – упрямо мотнул головой маг и принялся ловко раскладывать жаркое. – Но дело вовсе не в том, хочу ли я слушать советы. Просто есть некоторые вещи… говорить о которых я пока не могу, и вот они позволяют мне жить и дышать. А теперь ешь и потихоньку рассказывай мне, как ты жила, кто тебя любил, а кто обижал… и что это за странная история с твоей сестрой и твоим мужем?

Некоторое время Лиарена сосредоточенно ужинала, делая вид, будто занята только едой, потом вздохнула и взглянула во внимательные глаза отца:

– Она не странная, скорее печальная. И, как я теперь осознаю, именно я виновата в беде Дильяны. Вернее, мое появление в доме дорина Симорна. Ведь именно поэтому нас приучали ни в чем не верить магам и все мы так опасались встреч с ними. Вот и Дили не поверила Витерну, когда он признался ей в любви, и они рассорились. А батюшка как раз сговорил ее за Тайдира… и она не стала спорить. Но через день после свадьбы спохватилась.

Лиарена смолкла. Слишком трудно ей было говорить про ошибку, едва не разбившую счастье сестры, Вита и мужчины, который почему-то оказался ей вовсе не так безразличен, как она почти год старалась убедить саму себя.

– Но почему он сразу не отвез ее домой? – нахмурился Экард, посмотрел на печальную улыбку Лиарены и помрачнел: – Неужели Симорн не принял бы дочь назад?

– Принял бы, – вздохнула дорина. – Без всяких сомнений. Но это было решение Тайдира. Он не хотел никому отдавать своего ребенка, хотя и не был уверен в его появлении. Вот они и ждали целую луну, жили в разных комнатах и ждали. А потом им пришлось еще несколько месяцев изображать счастливую семью, хотя Витерн уже спохватился и примчался к Дильяне просить прощения.

– Значит, это был их общий план, – усмехнулся магистр. – А ты… знала о нем?

– Нет. Дили не позволила даже намекнуть. Она меня хорошо изучила и не хотела, чтобы я отправилась туда ради чувства долга. А я не говорю ей, что именно потому и поехала, ведь никакой надежды стать женой Тая я не питала.

– А любовь? Ты его любишь?

– Иногда мне кажется, что да. – Дорина смутилась и опустила взгляд, потом тяжело выдохнула. – А иногда я ни в чем не уверена. Но рядом с ним мне спокойно, и он смотрит так… ну не могу я объяснить.

– А другие женихи у тебя были? – не обращая внимания на смущение дочери, продолжал настойчиво расспрашивать отшельник.

– Да, за этот год мне сделали несколько предложений. Четыре, если не считать Барента.

– Ну вот его-то не считать довольно трудно, – непонятно чему усмехнулся Экард. – Как раз путник показывает тебе свои чувства очень откровенно, он даже пошел в этом против правил обители. Но сейчас мы говорим не о нем, а о твоем муже. Только не сочти меня неделикатным или чрезмерно назойливым, просто такая неопределенность немного усложняет твое обучение.

– Ильтар его предупредил, – снова спрятала взгляд в бокале с напитком Лиарена и, краснея, промямлила: – И даже выдал какое-то кольцо, хотя Тай и так согласился ждать, пока я научусь ходить по туманным путям и защищаться.

– Вот как, – задумчиво прищурился Экард. – Хорошо, что я догадался тебя расспросить. Это существенно меняет дело, и теперь мне ясно, чему тебя нужно учить в первую очередь. А сейчас отдыхай, утром подниму пораньше. Нужно позаниматься, пока не придут другие ученики.

Магистр резко поднялся из-за стола и решительно вышел из комнаты, не забыв плотно и аккуратно прикрыть дверь.

Учеников Экард привел туманным путем к обеду, но перед этим он успел почти до бессилия вымотать Лиарену. Теперь магистр не объяснял ей подробно процессы, происходящие во время действия заклинания, но дорина и сама уже не могла не думать об этом и не стеснялась задавать вопросы. Точнее, старалась не стесняться, ведь отец сам признался, что намного больше доверяет любознательным ученикам.

Однако маг не всегда спешил разъяснить дочери тонкости магического искусства, зачастую вместо этого начинал он рассказывать какой-нибудь случай из жизни и предлагал подумать над причинами произошедшего. И девушка старалась думать, хотя это не очень удавалось, когда она упрямо создавала и создавала огоньки и старалась вырастить их большими и жадными, готовыми сожрать все, до чего только дотянутся. А заодно делала плотные щиты из воздуха, тщательно смешивая его с замерзшей в лед водой. Это заклинание тоже нельзя было оставить без присмотра, вода норовила закипеть и вырваться из воздушных ладоней струйками обжигающего пара.

Поэтому Лиарена только отрицательно помотала головой, когда, объявив об окончании занятия, отец предложил ей показать площадку, с которой можно уйти в замок Тайдира. Девушка понемногу училась определять свои возможности и величину оставшегося резерва и начинала высчитывать, сколько магии ей нужно для открытия пути. И сейчас предпочла пойти в свою комнату, полежать немного в бадье с теплой водой и отдохнуть. Вечером магистр собирался продолжить урок.

Экард еще занимался с двумя магами сразу, когда отдохнувшая и посвежевшая дорина вошла в пещеру, пахнувшую ей в лицо летним зноем. Несколько мгновений, пока отец ее не заметил, девушка с завистью рассматривала высокие стены огня, яростно лижущие камень колонн, подпирающих своды пещеры, и огорченно вздыхала. Вряд ли ей удастся создать такие в ближайшее время, и значит, еще не один день придется отказываться от свидания с Кариком и его отцом.

А огонь вдруг опал, рассыпался по полу угасающими искрами, и мимо дорины устало побрели к выходу двое магов, рыжеволосый весельчак Хирст и смуглый крепыш Раллен.

– Удачи, – буркнул кто-то из них, проходя мимо, и оба опасливо покосились на сидевшего у стола Экарда.

– Может, – оглянувшись на уходящих магов, неуверенно предложила Лиарена, с жалостью посматривая на жадно черпавшего мясную похлебку отца, – мы будем заниматься все вместе? Нам рассказывали, что в Лодере есть школа, где учат одаренных целителей и травниц, так там ученики приходят на уроки целой толпой.

– Никогда больше не говори мне об этих аферистах, – пренебрежительно фыркнул Экард, отодвигая пустую миску и принимаясь за второе. – Лучше садись и перекуси. И не смотри так недоверчиво, твой отец никогда и никого не обвиняет безосновательно. Утверждать, будто можно научить одаренных пользоваться магией, собрав в одном помещении целую толпу учеников, могут только бездари, никогда не кастовавшие ни единого серьезного заклинания. Лишь невежды, совершенно не представляющие, каково это – жить, постоянно держа в себе полный до краев сосуд магической энергии, позволяют себе изрекать подобную чушь. Вот сегодня я занимался с опытными магами, и щиты оба умеют возводить почти незыблемые, а когда один из них не сумел удержать волну огня и она объединилась с заклинанием его друга, мы втроем еле сумели погасить возникший огненный смерч. А человек, собирающий под одной крышей толпу подростков, еще не умеющих ни управлять своей силой, ни сдерживать эмоции, ни уважать мнение и чувства тех, кто находится рядом с ними, – просто мошенник. Либо, что еще страшнее, самоуверенный профан. Потому и я сам, и маги обители каждое лето отираемся возле этой дурацкой школы и тщательно проверяем каждого приехавшего туда поступать. И увозим всех, в ком находим достаточно сильные способности. А учат они самых слабых, иногда даже бездарных, купивших себе место за денежки родителей. И все равно каждый год у них случаются трагедии, когда внезапно вспыхивает дар в тех, в ком до того времени он был почти незаметен. Или богатый баловень пытается доказать дружкам свое право называться магом, тайком купив боевой амулет или просто огненную бомбочку. И тогда рыдающие родители развозят по домам ошпаренных и искалеченных чад, а иногда и только их останки. Но как ни печально, такие прискорбные случаи, почти невозможные у опытных магистров, берущих лишь одного ученика, добавляют достоверности этой шарлатанской школе, которую Ильтар страстно мечтает разогнать, как только найдет надежный способ борьбы с монстрами.