Мария Сакрытина - Слушаю и повинуюсь

– Ты знаешь мое желание, Амани.

Красавица взмахнула ресницами, глядя мимо него на Амина. И мертво отозвалась:

– Да, хозяин. Как вы пожелаете.

Амин сжал джамбию, но даже шевельнуться не успел. Из укрытия, рыча что-то на незнакомом языке, выскользнула девчонка-джиннья и бросилась на колдуна.

– Не смей так с нами! Не смей! Ничтожество! Тебя бы самого в клетку! – кричала она, даже когда колдун, играючи скрутив ее сверкающими путами, склонился, рассматривая.

– Совсем еще девочка, – усмехнулся, щелкнув пальцами. Джиннья немедленно подавилась словами. – Смотри, Амани, ваша молодежь пытается отринуть вековые законы. Служить не хочет, – добавил он.

Алиф, шипя, превратился в змея и исчез где-то в тенях. Амин, не опуская джамбию, наблюдал.

– Видела моих служанок? – усмехнулся тем временем колдун джиннье. – Хочешь пополнить их число?

Джиннья извернулась в путах – и метко плюнула в лицо колдуну. Тот поморщился, вытер щеку.

– Амани, я хочу, чтобы ты ее наказала. Посади ее в клетку – раз уж ей это так противно.

Амин тихо выдохнул – уменьшившаяся девчонка заметалась по клетке, вспугнув заснувшую было птицу.

– С этими игрушками в войну… Султан Яммы совершенно помешался, – склонившись над клеткой, вздохнул колдун. – Глупец, и как только не понимает – Создатель сотворил людей по своему образу и подобию, и сделал так, что самый могущественный может повелевать всеми другими его созданиями. Владеть ими. Как я владею тобой, да, хумай?

– Да, хозяин.

Колдун кивнул, просунул пальцы сквозь прутья клетки.

– Девчонка… Может, отдать тебя гулям?

Тогда-то Амин, устав от напряжения, и скользнул к нему из тени, замахиваясь джамбией. Увлеченный насмешками над джинньей колдун казался легкой добычей.

Но колдун, взмахнув рукой, обернулся слишком быстро.

– Ибни? – не обращая внимания на бьющуюся в клетке джиннью, удивился султан Гарибы. – Я же приказывал тебя убить. Как ты выжил?

Амин вхолостую снова замахнулся джамбией, но казавшаяся обманчиво близкой фигура опять исчезла, возникнув у него за спиной.

Колдун игрой явно наслаждался.

– Так это ты тот смертный, сумевший договориться с джиннами? – спросил вдруг он. – Глупец, зачем? Ты же прекрасно знал, что я могу одним желанием сделать так, чтобы вас не стало. И хумай его исполнит. Куда она денется. Амани!

Амин, вздрогнув, снова замахнулся.

– Хозяин, – темноволосая красавца опустилась на колени.

– Смотри, как пляшет, – снова появляясь в другой стороне, усмехнулся колдун. – Спой, Амани. Пусть у него будет музыка.

– Повинуюсь, повелитель, – тихо откликнулась красавица и, запрокинув голову, закричала, наполняя воздух отчаянием и безнадежностью.

Амин, сдерживая слезы, закрыл глаза, замирая.

– Удивительно, – протянул колдун, делая девушке знак прекратить. – Для всех смертных, кроме ее хозяина, песни хумай – боль и смерть… Значит, ты поешь не только для меня, Амани?

Красавица подняла голову, глядя на колдуна глазами Валида, и Амин опять замахнулся. На этот раз попал.

Шипя ругательства, колдун зажал рану на руке куфией. А над упавшим Амином, рыча, замерло чудовище – не то женщина, не то кошка. С саблевидных громадных клыков, пенясь, стекала слюна.

– Ну и где твои защитники? – вздохнул колдун. – Никогда не доверяй джиннам. Это первое, чему учится волшебник. Но куда это знать обычному смертному, пусть и шехзаде! Ты думал, они будут слушать твои приказы, ибни, твои джинны? Нет, они просто боятся за свою свободу, и уж конечно, не отдадут ее в руки какого-то опального царевича. Они предали тебя при первой возможности. Знаешь, почему? Потому что ты человек, а в старину, ибни, считалось, что только человек может победить великого колдуна.

– Ты льстишь себе, – прохрипел Амин, зажмуриваясь. – Ты отнюдь не велик. Какая-то птица сильнее тебя. Еще и синяя. Она лопает сладости и танцует на поручнях, зная, что свалится. А потом обвиняет всех, кроме себя. И она сильнее тебя!

Колдун перевел взгляд на неподвижную красавицу.

– Ты прав, – медленно протянул он. – И что, мне пожелать стать таким, как она? Вторым… хумай?

Амин с надеждой закрыл глаза и вздрогнул, когда колдун расхохотался.

– Ибни, какой ты глупец! Я, знаешь ли, тоже в детстве любил послушать сказки. На такую грубую уловку меня не возьмешь. Джиннам стоило бы поставить на колдуна. Но никого сильнее меня в мире больше нет, так что… Амани, – повернулся к красавице султан.

– Слушаю, хозяин, – мертвым голосом отозвалась хумай.

– Я хочу, – медленно, предвкушая, начал колдун, – чтобы ты…

Договорить он не успел. Вздрогнула башня, вздрогнул дворец, гуль, стоящая над Амином, застонала, отшатываясь к хозяину.

– Ну что еще за… – ворчливо протянул султан оборачиваясь. И ахнул: – Иблис!

Стукнулась о стену распахнутая дверь.

– Да нет, всего лишь я, братец, – усмехнулся Насим, проходя в комнату. Мимо ощерившейся гули, мимо стоящей на коленях хумай и лежащего на ковре Амина. – Что, уже и не признал, Гаджат? Всего-то десять лет не виделись!

– Ты не можешь колдовать, – отпрянув, выдохнул колдун. В его голосе сквозь удивление слишком явно слышался страх. – Ты раб!

Насим улыбнулся и протянул руку, на которой больше не было клейма. Как не было и алой отметины на лбу.

– Обсудим это?

– Твое проклятие необратимо!

– Правда? – невинно поинтересовался мальчик, помахивая перед султаном Гарибы свитком. – Да, милый братец? Пока ты так весело разбираешься с султанатом Яммы, тебе стоило получше следить за своими подземельями… и тайниками…

Амин не мог не улыбнуться – значит, не привиделось внизу, когда он с джиннами шел по подземельям.

– Что?! Да как ты сумел туда пробраться, я закрыл их заклинаниями, не рабов дело взламывать! – обиженно воскликнул султан.

– Может, и не рабов дело, – усмехнулся Насим, подмигивая застывшей на коленях хумай. – Знаешь, чему учишься в рабстве, брат? Терпению. Признаю, у меня его было мало. А еще – раб всегда ненавидит хозяина. Дай ему только шанс… Ты же знаешь, скольких уже убила загнанная в клетку хумай, такая покорная, такая безопасная. Ты поглупел за эти годы, брат!

– Да заберет тебя шайтан! – выдохнул колдун, натыкаясь на стену и подаваясь вперед.

– Сам катись к Вадду, – отозвался Насим, протягивая к нему руки. – Мы в прошлый раз так и не решили, кто из нас могущественнее. Нет, хумай, конечно, сильнее нас, но мы же с тобой люди, брат, а это намного величественнее. Все эти джинны, боги, духи лишь пытаются быть похожими на нас, людей. У них неплохо получается, но нет страсти.

– А ты все такой же философ, братец, – султан Гарибы скользнул в сторону, вытаскивая из-за пояса загнутый кинжал, похожий на тот, что был у Амина. – Очевидно, даже рабству не под силу избавить тебя от этой вредной привычки. Ну что ж, горбатому к Вадду дорога, – и ударил волной черной тени, разрезавшей комнату напополам, а вместе с ней и башню.

Примерно тогда джинны оставили лагерь султана Яммы и хлынули в столицу Гарибы.

И тогда же дворец султана до утра словно зажил собственной жизнью. Он сверкал, взрывался, собирался снова – и перемещался по городу, давя другие дома, пока не вышел за ворота. К поднявшейся по тревоге армии Яммы.

– Султан Яммы, – протянул стоящий на выломанных дворцовых воротах мальчик. – Мир тебе. Или война? – усмехнулся он, поглядывая на окруживших султана телохранителей.

Развалины дворца вокруг чумазого десятилетнего мальчишки смотрелись достаточно эффектно, чтобы великий султан Яммы не пропустил приветствие какого-то ибни мимо ушей.

– И кто же ты такой? – надменно протянул Халиб.

– Похоже, – мальчик наклонился, поднимая за волосы обезображенную голову колдуна, бывшего некогда самым могущественным в мире, – теперь я султан Гарибы. Будем знакомы, о мой венценосный брат, – и рассмеялся долгим, безумным смехом.

Халиб терпеливо дождался, когда он успокоится.

– Будем. Для начала могу я спросить твое имя?

Мальчик пожал плечами, отбросил голову брата.

– Мое настоящее имя мертво. Можешь звать меня Насим, это имя мне нравится. На нем лежит этакий оттенок неволи, оттенок бунтарства…

– Чего ты хочешь, Насим? – как и проигравший колдун, Халиб философии был чужд.

– Склонись передо мной, – улыбнулся мальчик. – Для начала.

Халиб тихо рассмеялся.

– С какой стати? У меня есть джинны, а ты всего лишь колдун.

– Джинны? Ну что ж, позови. А впрочем, – махнул рукой Насим. – Если уж мы меряемся силой, то у меня есть хумай, – и подмигнул побледневшему султану. – От брата в наследство досталась. Амани!

Темноволосая красавица шагнула к нему из тени упавшей колонны, опустилась на колени.

– Хозяин.

– Я хочу, – медленно, улыбаясь, протянул мальчик, – чтобы ты…

И, захрипев, повалился навзничь.

Амин придерживая вздрагивающее тело мальчика, положил его голову себе на колени. Обагрившаяся кровью джамбия, более ненужная, валялась в стороне. Из глубокой раны в груди Насима ручейками бежала кровь, собираясь в лужицы на мраморе двора.