Дарья Кузнецова - Слово Императора

Кхм. Да ладно?

Женщина в отражении слабо походила на меня, зато очень напоминала покойную императрицу Орану, мою мать. Разве что высокий рост, цвет волос и прическа выбивались из знакомого образа, а в остальном – один в один. Те же глаза, те же губы с прячущейся в уголках мягкой улыбкой, та же длинная шея и безупречная линия плеч…

Странно, я как-то никогда не задумывалась, что военная выправка при правильной подаче превращается в царственную осанку.

– Хм. Я думаю, его величеству не будет за меня стыдно. А, Уру?

– Я в этом уверена, ваше величество! – убежденно отозвалась она. Потом, пару секунд помявшись, все-таки добавила вполголоса: – Только мне кажется, лучше Владыке вас до начала приема не видеть.

– Почему? – машинально уточнила я, с интересом разглядывая отражение в зеркале и пытаясь хоть немного к нему привыкнуть. А то еще задумаюсь и как расшаркаюсь сама с собой, не признав…

– Помнет же все! – Девушка трагически сложила бровки домиком, а я прыснула от смеха.

– Боюсь, если его величество решит что-то помять, его никакой прием не остановит.

– Ваша правда, – вздохнула она.

То ли что-то почуял, то ли под дверью подслушивал, а то ли и правда вышло случайно, но помянутое величество появилось собственной персоной буквально через считаные секунды. И замерло едва ли не на пороге, очень задумчиво меня разглядывая. Девушки молча глубоко поклонились, я опомнилась и тоже приветственно склонила голову. Даже, кажется, получилось вполне величественно.

– Вы можете идти, девушки, – рассеянно кивнул им Руамар, делая пару шагов в мою сторону; обе помощницы не заставили себя долго упрашивать и поспешно юркнули за дверь.

– Все-таки помнешь? – иронично поинтересовалась я, когда муж приблизился, не отрывая взгляда.

– Что? – чуть нахмурился он, тыльной стороной пальцев медленно очертив контур моего лица, шеи, спустившись к ключицам.

– Платье, – нервно усмехнулась я. Легкое невинное прикосновение сейчас оказалось острее самой чувственной ласки, и я едва удержалась от разочарованного вздоха и движения вперед, когда муж опустил руку.

– Что я, совсем варвар, что ли? – усмехнулся он, перехватывая мою руку и поднося к лицу.

– Да, – честно призналась я. Оборотень в ответ тихо засмеялся, уткнувшись носом мне в ладонь, а губами прижавшись к запястью. Щекочущее чувствительную кожу дыхание, нежное прикосновение, непривычное поведение мужчины – от всего этого меня неожиданно бросило в краску. – Рур, ты чего? – неуверенно поинтересовалась я. Руку, впрочем, отнимать не спешила.

– Ты божественно хороша. Я просто забылся и немного задумался. – Поцеловав мою ладонь, он чуть отстранился, хотя руку по-прежнему не выпускал.

– О чем?

– Да не бери в голову.

– А все-таки?

– Ну, например, что за такую женщину и умереть было бы не жалко, – усмехнулся он, а вот мне с кольнувшей меня мыслью о предстоящей ловле преступника посреди приема стало совсем не весело.

– Может, лучше как-нибудь обойтись без этого? – нахмурилась я, а оборотень в ответ опять рассмеялся.

– Не собираюсь я умирать, не волнуйся. Это относится к делам минувших лет. – Он все-таки выпустил мою ладонь, нехотя разжал вторую руку, которой в какой-то момент успел обхватить меня за талию, и тоже начал переодеваться в парадное.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, потому что продолжения не последовало.

– Да я про военное время, – с неохотой ответил Руамар. – Мы же тоже за императора воевали, и первое время я даже делал это искренне. А потом уважать Шидара перестал, родине все это тоже добра не приносило, и война потеряла для меня лично какой-либо смысл задолго до окончания. И даже до начала моего собственного правления, хотя я и продолжал ее еще несколько лет, пока не решился предложить твоему отцу мир. Вот я и подумал, что за такую императрицу умирать было бы не обидно.

– Вот это откровения, – смущенно кашлянула я. Слышать подобные слова, с одной стороны, было, конечно, приятно, но с другой… Зачем только спросила!

– Это еще не откровения, – покачал головой он. Окинул меня долгим задумчивым взглядом, от которого мне окончательно стало не по себе. – Откровения – это… Впрочем, это все подождет до вечера.

К моему удивлению, императорский венец хранился здесь же, на полке в одном из шкафов, хотя украшения для меня спутница Уру принесла откуда-то извне, кажется, из сокровищницы.

– Почему такая ценность лежит здесь? – спросила я, наблюдая, как Владыка, недовольно кривясь, пристраивает корону на голове.

– Он сам себя охраняет, – отмахнулся Рур. – Никто кроме мужчин рода Шаар-анов не может к нему прикоснуться: при попытке взять его в руки любой посторонний просто перестает его видеть и водит руками вокруг. Даже если венец лежит в закрытой коробке. Кстати, стол со стоящей на нем коробкой невозможно передвинуть. Даже если попытаться накинуть на него веревку. Так что… не ходить же каждый раз в сокровищницу! Пусть лежит.

Я только философски хмыкнула в ответ. После откровений Первопредка постоянные пляски вокруг ценности крови Шаар-анов и Таан-веров стали восприниматься более понятными, логичными и объяснимыми. Надо полагать, именно так проявлялась пресловутая магия крови.

А венец был хорош. Если диадема в моих волосах и походила на корону, а благодаря золотой оправе казалась вещью более дорогой, то венец… Это было не украшение, это был символ власти. Черненое серебро можно было заменить на обыкновенное железо, а единственный крупный, настолько темный, что при слабом освещении казавшийся черным, изумруд примитивной старинной огранки поменять на кусок стекла – и это бы ничего не изменило. Он буквально дышал древностью и даже как будто обладал собственной волей; говорят, со старинными вещами такое случается. И хищные обводы, казалось, не были первопричиной такой ауры, лишь подчеркивали ее.

Более того, стоило когтям венца обхватить голову Руамара, зарывшись в густые медно-рыжие волосы, и мужчина как будто сам изменился. В уголках губ залегли жесткие складки, взгляд желтых глаз стал острее и тяжелее. Сейчас оборотень меньше всего напоминал того Рура, с которым мы шли по пустыне, зато очень походил на портрет, созданный народной молвой, – сурового безжалостного Владыки.

– Занятная вещица, да? – усмехнулся он, переводя взгляд с собственного отражения на меня. И вроде усмешка та же самая, его, но… Может, это я себя накручиваю?

– Как тебе сказать, – задумчиво протянула я. – Может, я и параноик, но я бы вот это на голову и под угрозой смерти не надела, не то что по доброй воле. Он случайно не крушит черепа недостойных?

– Есть такая легенда, хотя это больше метафора, чем доказанный факт. С другой стороны, когда я беру его в руки, у меня появляется ощущение, что я знаю, кто именно поспособствовал появлению у Шидара его навязчивой идеи. И чифали оказываются в этом списке далеко не на первом месте. – Руамар искоса бросил еще один взгляд на отражение венца и, стерев с лица ухмылку, протянул мне руку. – Пойдемте, моя императрица. Негоже заставлять гостей ждать.

Я глубоко вздохнула, беря себя в руки, и, пытаясь преодолеть вдруг возникшую внутри нервную дрожь, вложила свою ладонь в ладонь императора. Надеюсь, все пройдет хорошо.

С другой стороны, вот именно сейчас усомниться в словах этого мужчины показалось кощунством и едва ли не предательством.

Из покоев мы вышли торжественно, даже несмотря на то что дверь Руамар открывал сам. Мне кажется, в таком виде вообще все будет получаться торжественно, вплоть до чистки нужников, так что можно было не слишком стараться держать лицо (не позволять себе так и просящуюся нервно-ехидную ухмылку) и следить за походкой (Александра, ну в самом деле, не на плацу же. На выходе из покоев нас поджидала положенная по международному протоколу свита – охрана и хорошо знакомые доверенные лица. Это на какое-то событие местного значения император мог явиться внезапно и в гордом одиночестве, оборотни в этом отношении вообще были склонны к простоте, а вот в присутствии иностранных делегаций приходилось соответствовать статусу.

Оглядев нас (или скорее меня, потому что Руамара при параде они наверняка уже видели), Шарра с Зарой обменялись восторженно-одобрительными взглядами, и министр украдкой продемонстрировала мне поднятый вверх большой палец. За что получила очень неодобрительный тычок под ребра от Иммура, состроила ему гримасу, но все-таки взяла себя в руки, и наша процессия чинно и торжественно тронулась в нужную сторону.

Парадный зал, в котором прежде мне бывать не доводилось, оказался без окон и не слишком просторным. Что, впрочем, неудивительно, учитывая возраст замка и его предназначение: изначально это все-таки была очень хорошо укрепленная крепость. Да она и сейчас такой оставалась, все перестройки и доработки никак не сказывались на обороноспособности, обновлялись исключительно интерьеры. А большие окна имелись только в некоторых комнатах на верхних этажах, с видом на море.