Татьяна Форш - Путь королей

Интересно, что же за разговор нам сегодня предстоит? О чем? А главное – зачем?

Отец молча смотрел на меня. Серьезно, внимательно, как будто знал все мои мысли. Наконец, заговорил и словно поставил точку в моих сомнениях:

– Как бы странно это ни звучало, нам не избежать того, что случится сегодня, сын. Время пришло. – Он развернулся и пошел к дому, бросив: – Пойдем, пообедаем. Я принес молока и хлеба.

Того, что случится? Еще лучше! Наверное, это он специально сказал. Теперь я не то что пойду – побегу!

Я проводил его взглядом, вздохнул и направился следом.

Отец…

Невысокий, ниже меня на две головы, жилистый и белый как лунь, он не был воином, не казался мне воплощением силы, но иногда вызывал чувство странной робости. Впрочем, наверное, так и должно быть между отцом и сыном?

Отец вырастил меня один. Мать умерла сразу после родов, и только поросший цветами холмик за домом да глыба гранита в изголовье с вырезанным на нем именем «ДИНАРА» напоминали мне о том, что она была.

Пригнувшись, я шагнул в дом. Прохладный полумрак сеней встретил меня запахом свежеиспеченного хлеба и парного молока.

Отца в деревне уважали и достойно оплачивали работу кузнеца. Мы никогда не терпели нужды. Почти пятнадцать лет он не отходил от наковальни, создавая молотом и огнем настоящие творения искусства. В последние три года он отдалился от работы в кузнице и продолжателем его дела стал я. Но, как бы он ни хвалил меня, что бы ни говорил, я понимал – достигнуть уровня его мастерства мне будет непросто.

– Садись. – Отец кивнул на табурет и придвинул ко мне хлеб. Я охотно уселся и, с жадностью ломая еще теплую булку, спросил:

– Скажи, а ты научишь меня делать рукояти? С каменьями? И заговоренные лезвия?

Отец улыбнулся и, взяв кувшин, доверху налил в глиняную кружку молока.

– Конечно, научу. Какие мои годы…

Река медленно, будто нехотя, струилась среди камышей и плавучих кувшинок. Казалось, иссушающая жара утомила даже ее нескончаемый бег. Поплавок, сделанный из куска коры, лениво качался на мелкой ряби. Горячий ветер стегал мои обнаженные плечи и спину. Кулон – подарок отца расплавленной каплей серебристого металла обжигал грудь.

Бабка-знахарка, живущая у реки, всегда говорила, что ветер – к перемене погоды. Интересно, принесет ли этот обжигающий ветер дождь?

Вдруг поплавок забился.

Я очнулся от полудремы.

Ветра не было. Вода блестела под жгучими лучами, словно ртутное зеркало, а вот поплавок действительно сходил с ума. Я рывком поднялся, обеими руками сжал удочку. Дернул, подсекая, и потянул.

Не знаю, какая рыбина сидела на крючке, но мне показалось, что я попытался поднять со дна телегу. Не переставая тянуть, вошел в воду, и тут добыча рванулась так, что от неожиданности я выпустил удочку, мгновение смотрел, как сначала она встала на дыбы, потом завертелась и исчезла в водовороте. Не раздумывая, я нырнул следом.

Не пытаясь рассмотреть что-то в зеленоватой воде, я постарался, как меня учил отец, почувствовать поток. Стать водной стихией и, подчиняясь течению, позволить втянуть себя в воронку водоворота. Вынырнув на другом конце водного перехода, я увидел рядом с собой громадного сома, стащившего удочку. Рыбина уже изломала древко, пытаясь избавиться от мучающего ее крючка.

Хорошая! В полтора моих роста!

Подплыв сзади, я вцепился в нее чуть пониже головы и обхватил ногами. Сом на мгновение замер, явно не ожидая встретить на дне омута наездника, и взбрыкнул, как норовистый жеребец. А дальше началась скачка. Сначала, пытаясь меня скинуть, он просто кувыркался, затем протащил по валунам, извиваясь не хуже горного аспида. Глаза тут же забил густой ил. Единение с водой исчезло, и я почувствовал боль, разрывающую легкие.

Воздух! Хотя бы глоток воздуха!

Из последних сил я оттолкнулся от скользкого тела. Вверх! Туда, где сквозь тучи ила манило желтое пятно солнца.

Далеко.

Слишком далеко.

Не успеть!

В глазах помутилось, и я, не в силах больше терпеть, с жадностью сделал вдох…

– До чего эти деревенские глупы! Лезут в омут, словно могут жить под водой!

– Не очень-то он похож на деревенского. Внешность слишком уж породистая…

– Подумаешь! Внешность еще не показатель, а вот, судя по всему, ума – столько же. Смотри, какая забавная вещица! Зачем она этому громиле? Лунное серебро. Может, стоит преподнести этот кулон в дар Матери?

– Не думаю, что это хорошая затея. Парень знаком с магией Стихий. Видела, как ловко он попытался приручить воду?

– Видела. А еще видела, как ловко он пошел ко дну. Неуч! – Холодные пальцы на мгновение коснулись моей шеи. – Вот. Держи.

Девичьи голоса настойчиво щебетали над ухом, сначала вызвав удивление, потом досаду – не дадут поспать! А уж после пришло понимание – я же утонул! Или не утонул?

Распахнув глаза, я тут же зажмурился. Нет, наверное, я все-таки умер и попал к богам, иначе, откуда рядом со мной на берегу реки взяться двум обнаженным девицам?

– Эй, красавчик, не притворяйся утопленником!

– Отдавай должок! – По моей груди заскользили холодные пальцы.

Должок?

Я взглянул из-под опущенных ресниц. Одна девушка сидела совсем близко, и ее полные зеленоватые груди колыхались в опасной близости от моего лица, вторая устроилась чуть поодаль. Вдруг она чиркнула чем-то острым по моим холщовым штанам, оцарапав бедро. Ткань разошлась, и я почувствовал холод пальцев, скользнувших внутрь прорехи. От неожиданности я рывком сел и постарался отползти подальше.

– Э-э! А-а… я… ну-у-у…

Девицы переглянулись.

– Немой попался-а-а… – с сожалением протянула сидевшая рядом.

– Тем лучше, никому ничего не расскажет… – Вторая, странно извиваясь всем телом, поползла ко мне, и тут я окончательно потерял дар речи. Вместо ее предполагаемых ног по влажному песку вился длинный змеиный чешуйчатый хвост.

Вдруг песок возле нее вспыхнул.

– Огненный колдун! – Девица с шипением отшатнулась и испуганно скользнула к зарослям камыша. Послышался плеск.

– Пошли прочь! – Отец! Его голос я бы узнал из тысячи.

– Он обязан нам спасением и должен отдать чуточку тепла. Чуточку своей жизни! – Другая девица оказалась смелее, не сбежала, а, приподнявшись на свившемся в кольца хвосте, смело смотрела на приближающегося отца. – Или ты, колдун, нарушишь древнее соглашение между нашими народами?

– Он вам ничего не должен, похотливые твари! Вы сами заманили его в омут! А сейчас, если не хочешь быть поджаренной, лучше проваливай.

– Уйду. Но однажды Матерь придет за ним. Мы не забываем долги… – Зеленоватое тело стрелой мелькнуло в воздухе и бесшумно исчезло в прибрежной воде.

– Кто… – Мой голос сорвался в хрип. Я прокашлялся и уже более ровно поинтересовался: – Кто это был?

– Ундины. Водный народ. Насколько я знаю, все они – женщины, ну и сам понимаешь – как женщины, они не могут устоять перед случайно забредшим в их царство мужчиной.

– А о каком долге они говорили?

– Они спасли тебя. Когда ундины спасают чью-то жизнь, то требуют взамен плотской любви. Якобы для рождения новой ундины.

Я невольно коснулся внушительной прорехи на штанах.

– Не волнуйся! – Отец усмехнулся, разглядывая мое озадаченное лицо, и, взяв меня за руку, рывком поднял на ноги. – Все разговоры о долге можешь забыть. Если уж им так приспичило, они найдут какого-нибудь незадачливого рыбака и не вспомнят о тебе.

Он внимательно оглядел меня, на миг сжал в объятиях, и я вновь почувствовал себя свободным.

– Скажи на милость, зачем тебя понесло в реку?

Я пожал плечами.

– Сома хотел поймать.

– Так хотел, что бросился за ним в воду? – Отец даже покачал головой, видимо не ожидая такой искренности.

– Ну да. – Я пожал плечами. Чего он так переполошился? А то впервой мне приходить с рыбалки мокрым, как мышь, если дело касалось хорошей добычи. – Я же не знал, что он окажется таким здоровенным! Жалко было упустить… Заодно и попробовал применить заклинание на подчинение воды, что ты мне вчера показал…

– Судя по всему, не очень-то получилось. – Глаза отца ехидно прищурились. Я с азартом возразил:

– Получилось превосходно! Ундины докажут! Вот только оно внезапно перестало действовать…

– Ясно. – Отец поводил руками, проверяя меня на ранения. Я почувствовал привычное покалывание. – Идти сможешь?

– Смотря куда. – Я усмехнулся, пытаясь превратить все случившееся в шутку.

– Недалеко. – А вот он, наоборот, стал слишком серьезным, придирчиво оглядел синий купол неба с редкими барашками пасущихся на нем облаков, буркнул «пойдем» и направился к возвышающимся вдалеке горам.

Возле берега послышался плеск и тихий шорох. Мне показалось, что я вижу в камышах зеленоватые тела ундин, и, больше не медля, бросился за уходившим родителем.

– Отец! Отец, подожди!

Он чуть замедлил шаг. Я догнал его и пошел рядом.