Марина Дробкова - Маг моего сердца

– А что будет, если мост рухнет? – выкрикнул задорный мальчишеский голос.

Повисла гробовая тишина. Сотни глаз воззрились на меня.

«Мы все умрем».

«Мы переродимся так, что не узнаем сами себя».

«Я не знаю».

Я могла бы ответить что-нибудь подобное. Но герцог Энрике ответил за меня:

– Добрые католики! Мы все когда-нибудь умрем. Так надо ли жаловаться на судьбу? Стоит ли причитать заранее и предаваться греховному унынию, если всех нас на том свете ждет царствие небесное? Святой отец, подтвердите мои слова!

До сих пор молчавший святоша приосанился, преодолел не без труда две ступеньки и, важно кивая, произнес:

– То есть истина, сын мой! Грех лелеять жизнь телесную, но принижать жизнь духовную. Грех заботиться о мирском, забывая вечное. Но благостен тот, кто отринет суету и проникнется смирением. При жизни будет он вознесен на небеса! На колени, дети мои! Воздадим молитвы Господу!

И вся площадь, как один, включая герцога, опустилась на колени. Я последовала общему примеру, чтобы не выделяться.

Хотя мне начинало казаться, что все это заговор и хорошо продуманная стратегия Энрике. Но даже если так – мне грех жаловаться.

Спустя несколько минут приглушенных бормотаний священник громко произнес: «Амен». И люди поднялись с колен.

– Ваше решение, братья? – торжественно провозгласил Энрике.

Стоящий впереди всех плечистый кузнец откашлялся и произнес:

– Пусть строит! Верно говорю, люди?

– Верно, верно!

– Пускай строит, мы поможем!

– Всем смертям не бывать, а за доброе дело не жалко!

– Господь примет!

Я не могла поверить, что слышу это. Повернувшись к Энрике, одними губами произнесла: «Спасибо», прижав к груди руки.

С плеч словно свалилась огромная тяжесть. Неужели над площадью все еще не играет танго?

Громко поблагодарив людей города, я отправилась кормить дочь. Сразу же после этого займусь постройкой моста – теперь я обязана это сделать хотя бы и ради них.

С Ральфом Фиджи желал пообщаться кто-то из центральной резиденции Лиги. Вызов поздний, а значит – неофициальный. Ральф давно был готов к нему. Вечерами он подолгу задерживался в кабинете – ждал.

Запалив вечную свечу, он не удивился, увидев Роба Сен-Анри, одного из творцов, обычно занимающего место справа от Среднего.

– Вечер добрый, справедливейший!

– Здравствуй, Ральф.

Сен-Анри выдержал паузу, внимательно разглядывая лицо Верховного контролера. Словно пытался прочитать на нем то, что и так отлично знал.

– Лига и креадоры, – продолжил он затем, – догадываются о причинах возникновения Мира-на-краю.

– Могу я спросить, какими фактами располагает Лига? – в голосе Ральфа не было ни тени беспокойства.

– Можешь. И хотя я не обязан тебе отвечать, я отвечу: фактов нет. И потому оснований выдвигать против тебя обвинение – тоже нет. Но у каждого из нас есть здравый смысл, а также способность видеть и делать выводы.

Ральф молчал, ожидая продолжения.

– Магическое сообщество на стороне Баумов, которых ты обрек на тяжелые испытания, потворствуя низменным страстям и воспользовавшись несовершенством наших законов.

– Разве законы пишутся не творцами? Разве они не подразумевают неукоснительного исполнения? – возразил Ральф.

– Так и есть, – усмехнулся Сен-Анри. – Но до сих пор случая, подобного нынешнему, история не знала, поэтому законодательство придется пересмотреть. Мы очень признательны тебе за то, что ты помог выявить его недостатки.

– Благодарю, – ответил Ральф, наклонив голову. – Хотя и считаю, что не заслуживаю похвалы.

– Не заслуживаешь, – кивнул творец. – Ты заслуживаешь всеобщего порицания и справедливого возмездия. И я пришел предупредить: вне зависимости от исхода ситуации с Баумами, ни один порядочный маг больше не захочет иметь с тобой дела. Поэтому предлагаю тебе добровольно уйти с поста Верховного контролера. Иначе я все равно добьюсь, чтобы ты лишился этой должности.

Лицо Ральфа оставалось бесстрастным.

– Я понял вас, – произнес он наконец.

– Я не сомневался, что ты умный человек, – отозвался Сен-Анри и отключился.

Ральф некоторое время сидел неподвижно. То, что сказал творец, принесло, скорее, облегчение. Ральф сам давно уже устал от этой ситуации – и жаждал развязки.

Он позвонил в колокольчик. Явилась Линда в пеньюаре, слегка удивленная – она давно уже ждала его, лежа в постели.

– Раздевайся! – бросил Ральф, не глядя на нее.

Линда довольно терпеливо воспринимала перепады его настроения. Так случилось и сейчас: она молча сбросила все с себя и осталась стоять голая посреди кабинета.

– Нагнись! – приказал Ральф.

Линда наклонилась, упираясь руками в колени.

С минуту Ральф разглядывал ее в такой позе. Потом приблизился и, едва расстегнув брюки, вошел в нее сзади – довольно грубо. Линда попыталась было сказать, что ей больно, но Ральф звонко шлепнул ее по попе. Девушка тихонько вскрикнула и больше уже не возражала.

Ральф так и не женился на ней и сейчас понимал, что уже не сделает этого. Дотянувшись, он одной рукой принялся мять ее тяжелую грудь – Линда застонала. Он стал двигаться быстрее, придерживая ее за бедра, и в конце концов кончил, не издав ни звука, после чего на некоторое время замер, плотно прижимая Линду к себе. Потом придвинул ногой стул и резко вышел. Девушка оперлась руками о сиденье, ее пошатывало, кружилась голова. Погладив рукой место, где едва заметно розовел след от шлепка. Ральф скомандовал:

– Одевайся. И иди спать.

Разогнувшись, она схватила одежду и, кое-как набросив пеньюар, выскочила за дверь.

– Я хочу, чтобы ты запомнила меня таким, – произнес он, когда дверь за ней закрылась.

…Через полчаса Ральф уже торопился на поезд, отправляющийся в Мир-на-краю.

Мост между мирами. Я понятия не имею, как его строить.

Когда-то я строила дворец с помощью кубиков – в фантоме. Дворец я могу и скрипкой. А вот мост…

Поблизости есть только один мост – подъемный, через ров вокруг замка герцога. Когда я строила замок, мост полагался сам собой, я даже не задумывалась, откуда он возьмется.

Я вынула Тину из колыбели и с ней на руках заходила по дому.

Нет больше препятствий, нет ограничений, и закон не запрещает ничего. Все будет зависеть от меня одной: смогу ли? найду ли путь? А если заблужусь, где мы окажемся всем миром?

Закутав Тину в плотную пеленку, я крепко примотала ее к себе шалью. У нас не носят так детей, но я видела этот способ в других мирах. Очень удобно, когда нужны свободные руки.

Потом я поспешила к замку.

Это время Даймонд Баум проводил на башне, спускаться не хотелось. Он еще не знал, что его мир доживает последние минуты. Он лишь видел черную воду, которая с каждым мгновением словно становилась еще чернее. Тьма наступала неслышно и неотвратимо. Оттавио уже не заходил, Даймонд изредка слышал, как дворецкий скребется внизу на лестнице, то и дело издавая жалобный вой, переходящий в поскуливание. Паола как-то раз принесла кофе. Но, ощутив на себе жадный взгляд и тяжелое дыхание суккуба, Даймонд поспешил выдворить ее и закрыться на замок. Креадор был готов или исчезнуть вместе с миром, или дождаться другого исхода – любого другого, лишь бы все это наконец закончилось. Надеясь все же хоть что-нибудь узнать о жене, Даймонд не терял присутствия духа, даже вынужденный вновь бездействовать.

Когда в дверь громко постучали, он встрепенулся и встал со стула.

– Кто здесь?

– Открой, Баум, – раздался знакомый, но так давно не слышанный голос.

Даймонд вздрогнул. Затем подошел и открыл замок.

Ральф Фиджи собственной персоной стоял на пороге – невозмутимый и уверенный, как всегда.

– Ты… – протянул Даймонд.

– Я. Разрешишь войти? – усмехнулся Верховный контролер.

Даймонд посторонился.

– Ты пришел с новостями? – резко спросил он.

– Увы, нет. Я ничего не знаю о мире-отражении, если ты это имеешь в виду.

– Да, именно это, – зло ответил Даймонд.

Ральф прошел к чаше, взглянул на воду.

– Черная, – отстраненно заметил Даймонд, глядя в сторону, потом перевел взгляд на Ральфа. – Ты мстишь мне за нее?

Ральф смотрел на креадора с непонятным выражением: не то грусти, не то скуки.

– Я предлагаю тебе поединок, Баум, – произнес он наконец.

– Что?

– Ты стал плохо слышать?

Ральф повернулся к Даймонду спиной и теперь разглядывал вид с башни.

– Нет, – ответил Даймонд. – Я просто удивлен.

– Так ты согласен?

Даймонд помолчал. Потом спросил:

– Ты точно ничего не знаешь о Бренне?

– Жива, – без эмоций ответил Ральф. – Ее уважают. Твоей дочери три месяца. Мир-отражение справился с чумой и активно развивается. Еще что-нибудь?

Пока он говорил, невольная улыбка озарила лицо Даймонда.

– Значит, у них все хорошо? И если меня не станет…

– Они не пропадут, не беспокойся, – закончил Ральф.